— Да, знаю. А что я опять натворил? — лениво спрашиваю я, потягиваясь всем телом. Нет ни одной мышцы, которая бы не ныла. Страшно представить, что я вчера делал.

— А ты не помнишь?

Инга просто экстрасенс сегодня. Я отрицательно тряхнул головой, нечаянно потянув шейные связки.

— Ты часа два надрывался на тренажерах. И мало того! Одновременно умудрился вести душещипательные разговоры с няней Кирилла. Я шла в бассейн, и случайно услышала твои разглагольствования, но не стала мешать. Каждому нужно выговориться.

— Я что-то припоминаю. — хлопнув ладонь по своему лбу, я с трудом сдержал смех. — Черт, она решит, что я полный кретин.

— А тебе не все равно? — усмехнулась Инга.

— Абсолютно. Ну, меня и накрыло. Это ты виновата. Огорошила новостью. Мы, кстати, на работу не идем?

— Нет. Нужно Леру встретить из аэропорта. Мы с Костей поедем, а ты отдохни.

— Здесь я с тобой согласен. — кивнул я, потирая затылок. — Гадко себя чувствую.

— Еще бы! — хохотнула Инга, легко вскакивая с кровати. Я прошелся изучающим взглядом по ее точеной фигурке в кружевном неглиже. Если смотреть сзади, ей не дашь двадцати пяти. Тело изумительное.

Завтракали мы втроем в гостиной. Костя был как всегда бодр и на удивление доброжелателен. Он искренне радовался предстоящей встрече с племянницей, но не забывал усердно работать вилкой. Кушал Константин Тихомиров очень много, но это никак не сказывалось на его худощавом телосложении. Причиной тому повышенная подвижность и бьющая через край энергия. Он с участием и даже сочувствием наблюдал за тем, как я вяло ковыряюсь в своей тарелке, не оценив по достоинству кулинарные способности, Лики, которая скромно покинула гостиную, накрыв на стол. Я успел заметить, что сегодня она надела новый костюм. Юбка показалась мне чересчур короткой, но ей очень шло мини. Молодая и привлекательная домработница Инги в прежние добрые времена вызвала бы во мне определенные порочные позывы, но в настоящий момент я не рассматривал ее, как сексуальный объект. Наоборот, я чувствовал некоторую неприязнь, даже раздражение, когда она находилась рядом. Я не нравился ей, и это не могло не отталкивать меня. Динаре я тоже не симпатичен, но мне она нравится. Даже не нравится, а вызывает интерес. Я думаю о ней. Чаще, чем необходимо. Странно все это. И совсем не нужно. Вот и сейчас я напрягал память, стараясь воскресить вчерашний разговор, но основная мысль, которую я пытался донести до несчастной девушки, вынужденной выслушивать мой бред, постоянно ускользала.

— Костя, ты случайно не видел Дину и Кирилла? — спросил я, заметив на себе вопросительный взгляд Инги. Она даже пренебрежительно скривила губы, что сильно ее портило.

— Ушли на прогулку в парк полчаса назад. — буднично отозвался Костя, щедро намазывая маслом кусок хлеба, а сверху «поливая» красной икрой. Очень подозрительно. Этот доморощенный тощий мачо в курсе всех передвижений Динары и моего пасынка. Наверно, это не должно меня задевать, но задевает. Оказывается, я страшный собственник, когда дело касается прислуги.

— Кость, а у вас с няней что? — задает вопрос Инга. Она сегодня изумительно проницательна. Я ее обожаю.

— Ты о чем, сестренка? — откусывая кусок от бутерброда, с полным ртом спрашивает Костя. Врать он не умеет.

— Ну, вы везде вместе. Совместные прогулки с ребенком, совместный шопинг. Ты над внешностью ее постарался. Правда, не совсем удачно, но все же. — Инга отложила столовые приборы в сторону и положила на стол локти. — Ты забыл чем кончился твой последний роман с обслуживающим классом. Или мне напомнить?

— С этого момента поподробнее. — с энтузиазмом подключился я.

— Этот шалопай несколько лет назад обрюхатил Анжелику, и до сих пор думает, что я не в курсе. — сообщила Инга, взглянув на меня. — Теперь он платит за лечение ее матери. Хорошо, хоть у нее не хватило ума подать на алименты.

— Муж Лики думает, что ребенок его. — прожевав, отозвался Костя. — Нашла, что вспомнить. Я был молодой и глупый.

— Ага, а сейчас старый и умный. Знаю я тебя, хитрая ты лиса. Анжелика сама напрашивалась, с этим я и спорить не буду. Я ее понимаю. Красивая девушка, а вокруг богатые мужчины. Почему не попытаться. Но эта серая ворона куда продуманнее. Смотри в оба. Не успеешь оглянуться, как снова станешь папашей, причем окольцованным.

— Инга, ты уверена, что говоришь о Динаре? — усмехнулся я, смутно представляя скромную няню в роли роковой соблазнительницы, вынашивающей коварные планы.

— А ты, вообще, молчи. Эта тихоня и тебя обработала. Знаю я таких. Строят из себя девственниц. А потом куда девается вся невинность.

Мы с Костей обменялись многозначительными взглядами, и промолчали. Если женщина что-то втемяшила себе в голову, ее не переубедить.

— А я бы женился. — неожиданно огорошил нас Константин. — А почему нет? Притворная скромница или нет, но ее отношение к детям заслуживает восхищения. Разве не о такой матери для своих наследников мечтает каждый мужчина. Вот ты, сестренка, что за мать? Сколько раз в месяц, я не говорю в день или в неделю, ты звонишь своей дочери? А? Молчишь. То-то. Ладно, всем спасибо за компанию. Я к себе. Сделаю несколько звонков в клинику, и буду собираться к встрече с племянницей.

Когда Костя оставил нас наедине с мрачными мыслями, я заговорил первым.

— Ты думаешь, он серьезно?

— Насчет чего? — дар ясновиденья дал сбой.

— Ну, Динары.

— Нет, конечно. Костя тот еще засранец, но не дурак. Так, поиграется, и свалит в свою деревню.

— Ярославль. — поправил я. — Хватит уже принижать мою родину, москвичка хренова.

— Пошел ты. — отмахнулась Инга. — Я тоже к себе. А ты кушай, дорогой. Увидимся позже.


Так вышло, что до отъезда Инги в аэропорт, я так и не увидел ее. Задремал прямо на диване в гостиной, и проспал не меньше двух часов. А разбудила меня в этот раз не головная боль, а звонкий голосок моего сына.

— Папа-папа, пошли пускать кораблик. — он тянул меня за руку, пока я пытался продрать глаза. — Я хочу купаться, а няня со мной не идет. — скорчив несчастную мину, пожаловался Кирилл. Я сел, окончательно проснувшись, и поднял глаза на Динару. Она неважно выглядела. Нездоровый бледный цвет лица, красный нос, воротник безразмерного голубого свитера натянут до подбородка, теплые ватные штаны. По всей видимости, парочка только что вернулась с прогулки.

— Я простудилась. — сообщила Дина. — Ты бы не мог сходить с Кирюшей в бассейн. Он с утра проситься. А я прилягу ненадолго.

— Да, конечно. — слышу я свой ответ, и просто охреневаю от собственной доброты. — Температуры нет?

— Мне кажется, что есть. Знобит немного. — виновато улыбнулась девушка.

— Иди, отдыхай, а я искупаю Кирилла, и попрошу Лику присмотреть за ним до вечера. Сегодня у тебя выходной.

— Не нужно, пару часов и все….

— Выходной. — рявкнул я. — Мне совсем не нужно, чтобы ты слегла в больницу с воспалением. Один день Лика переживет. Опыт воспитания детей у нее есть. Ничего не случиться. Лекарства нужны?

— Я купила. — тихо проговорила Динара, опуская глаза. — Спасибо.

— Не за что. Дина, насчет вчерашнего разговора….

— Не бери в голову, все нормально.

— Я был слегка не в себе.

— Я поняла, мне ничего не нужно объяснять. — твердо ответила девушка. — Еще раз спасибо. Завтра я буду в порядке. Я слышала, что скоро прибудет новый член семьи?

— Да, Валерия — дочь Инги.

— Не знала, что у нее есть дочь.

— Я тоже. Не знал. — усмехнулся я. Динара чихнула, закрывая лицо рукавами.

— Удачного знакомства. — сказала она.

— Да уж.

— Ну, я пошла…

— Давай уже, проваливай. — я натянуто улыбнулся, провожая Динару взглядом. Удивительное ощущение тепла медленно испарялось. И сейчас я четко понимал, о чем предупреждала своего брата Инга. И был на сто процентов согласен с тем, что ответил ей Костя. Никогда не думал, что смогу даже допустить подобную мысль, но она уже овладела мной. Мысль на удивление чистая и светлая для такого испорченного грешника, как я. Динара Измайлова в моих глазах воплощала образ святой добродетели, как бы абсурдно это не звучало. Зло всегда тянется к свету. Я уже говорил нечто подобное. Но этой святыни я никогда не посмею коснуться. Не потому что я благороден, и не душа праведника решила воскреснуть во мне. Я боюсь потерять кусочек света в кромешной тьме, так нежданно и негаданно обретенный.

Ну, разве я не поэт?

— Кирилл? Ты готов к водным процедурам? — важно спрашиваю у сына. Мальчик радостно подпрыгнул.

— Да!

Часом позже я передал довольного сына в надежные руки домработницы, с радостью принявшей на себя новые обязанности, и поспешил в свою комнату, чтобы успеть переодеться к приезду дочери Инги. Я услышал голоса в гостиной, но не поспешил спускаться. Пусть девушка отдохнет в дороги, разберется с вещами, оклиматизируется, а потом появлюсь я. Сногсшибательный и неповторимый.

— Привет, выспался? — с иронией спросила Инга, заглянув ко мне. Она выглядела очень взволнованной и постоянно улыбалась.

— Как дела? — спросил я.

— Отлично. Боюсь сглазить, но Леру очень изменилась. Так хорошо меня встретила.

— Или ты ее?

— Мы обе. Так выросла. — Инга поджала губы, и я с изумлением понял, что моя жена готова прослезиться. — Сейчас примет душ, и мы все вместе пообедаем.

— Умираю с голода. — мягко сказал я, взяв жену за руки. — Все будет хорошо. Я ей понравлюсь.

— Не переусердствуй. — усмехнулась Инга, снова став похожей на себя обычную. А мне так понравился ее трогательный образ расчувствовавшейся матери. Я в который раз подумал о том, что практически все люди нашего безумного цивилизованного мира обязаны носить маски, сближающие свой бесцветной похожестью. Быть слабым, уязвимым, проявлять бурные живые эмоции, доверять другим индивидам сейчас не модно. Проявишь мягкость и легко окажешься за бортом, и никто не хочет быть лузером. Но именно страх и толкает на ношение маски. Сильная женщина, бизнес-леди Инга Тихомирова на самом деле была очень несчастной и одинокой, но отчаянно цепляющейся за свой статус и в обществе, и в собственной семье. Мои родители не были похожи на нее. Может быть, они даже любили друг друга и, несомненно, любили меня. Как умели. Но что воспитало во мне жесткого и амбициозного эгоиста, стремящегося попасть наверх любыми методами? Неужели во мне нет ничего от них? Или я так же, как Инга и многие другие, прячу свою человечность? Что же происходит с нами? Почему мы разучились смотреть на звезды и верить в чудеса? Почему открыть сердце и чувства, довериться кому-то другому, кажется неоправданной рискованной затеей и слабостью? И почему нас откровенно раздражают люди, еще способные на риск, умеющие любить и верить? Мы боимся их, обходим стороной, смеемся над ним или уничтожаем, превращая в наше подобие. Скопище манекенов, одевающееся от кутюр и заливающее в пустое нутро марочное шампанское…..