– Князья Шуйские хотят сделать сына великой княгини Соломонии царем всея Руси.

Старик дернул подбородком, кратко выдохнул:

– Не верю!

– Государь Иван Васильевич со знатью рассорился, – пожал плечами гость. – В дьяках у него ныне Висковатые, Выродковы да Адашевы, в воеводах Воротынские, Хворостинины и Басмановы. Шуйские же, Салтыковы, Глинские в опале. Ко двору и походам их не зовут. Старшие по роду ныне сын царский, да брат его, да князь Старицкий. Три ступени, считай. Свергай Ивана, не свергай – ан прямого пути Шуйским к царствию нет. Но коли всей честной Руси, коли соборам Земскому и Поместному старшего сына Василия Ивановича показать и на трон его возвести, Георгию Васильевичу державу передать, то Шуйские, как ближние соратники государя нового, вновь возвысятся, к власти вернутся. А коли породнятся с царем сим, тогда престол и вовсе к их ветви перейдет.

Бек-Булат подумал, медленно кивнул:

– Тогда может быть…

– Вы сможете доказать, что сей молодой муж – сын государя Василия Ивановича?

– Я могу доказать, что он сын Соломонии Юрьевны. Я храню ее письма, подарки, амулеты.

– Это мудро, – похвалил Дмитрий Годунов.

– Я готовился к сему часу… – Бек-Булат подошел к окну, позвал: – Юра, поднимись сюда!

Вскоре веселый голубоглазый молодой человек, ростом чуть выше Годунова, в плотном халате, крытом сверху цветастым шелком, с бритой головой и тонкой короткой бородкой, перешагнул порог комнаты, уважительно поклонился:

– Звал, дядюшка?

– Звал, – согласно опустил веки Бек-Булат. – Я говорил тебе, мой мальчик, что надобно честь беречь и терпения набираться?

– Много раз, дядюшка… – Молодой человек опасливо стрельнул взглядом на гостя.

– Повтори ему то, о чем мне поведал, боярин, – разрешил старик.

– Князья Шуйские зовут тебя, княже, на Русь. Трон отчий занять, – приложив ладонь к груди, низко поклонился ему Дмитрий.

– Ва-аллах… – выдохнул сын Булата и громко сглотнул.

В комнатке надолго повисла тишина. Первым ее разорвал уже взрослый сын великой княгини Соломонии:

– Мы едем на Русь, дядюшка?

– Пока нет… – Хором ответили Дмитрий и Бек-Булат и удивленно переглянулись.

– Пока нет, – еще раз повторил старик. – Наш гость внушает доверие, однако же надобно быть осторожными. Может статься, сие есть лишь хитрая западня, задуманная, чтобы избавиться от тебя, как от единственного законного правителя русской державы. Мы не поедем на Русь до тех пор, пока не получим от кого-то из князей Шуйских письма с его подписью. Пусть честью поручится, что нет обмана в обещаниях его и что посол сей есть подлинный и именем его говорить право имеет. Ты понял меня, боярин?

– Да будет так, – склонил голову Годунов. – Однако же и я должен два условия назвать. Во первую голову, князья не были уверены, что я найду наследника законного престола, и простому слову не поверят. Я должен увидеть доказательства того, что не ошибся, и поведать о них князьям. И во вторую голову, я должен получить согласие наследника на участие в сей рискованной затее, ибо по своей воле московского стола ему никто не уступит. Это будет опасно, княже. На сем пути легко сложить голову или попасть в поруб, гнить в котором до последнего часа мучительной жизни. Я должен получить от тебя ответ прямой и ясный, княже. Согласен ли ты покинуть сей уютный красивый дом и принять на чело свое отцовский царский венец?

– Во имя Аллаха, всемогущего и милосердного, – сложил перед собой ладони сын Булата. Он поцеловал зачем-то кончики указательных пальцев и кивнул: – Я согласен стать русским царем. Да!

15 июня 1554 года

Москва, подворье князей Шуйских

Выглянув на стук в окошко, привратник увидел молодого человека лет двадцати, в добротном синем кафтане с горностаевой оторочкой, в горностаевой же шапке. Под верхней расстегнутой одеждой виднелись атласная рубаха, тисненый замшевый пояс, ножны с костяными накладками. Одежда человека простого, но с достатком.

– Кого ищешь, добрый молодец? – поинтересовался холоп.

– Передай князю Ивану Михайловичу, что Дмитрий Годунов видеть его желает.

– Беда, добрый молодец, – хмыкнул привратник. – Нету Ивана Михайловича. Прощения просит, не дождался. Так получилось.

– Как нет? – удивился Дмитрий.

– Нету… – развел руками холоп.

– А княжна Анастасия Шуйская?

– Откуда ты такой свалился, добрый молодец? – удивился холоп. – Так и ее тоже нет давно. Ужо три года как преставилась, царствие ей небесное.

– Как преставилась? – По спине молодого человека пополз неприятный холодок.

– Так старенькая была уж совсем… – Веселье исчезло с лица холопа. – Хворала, хворала. А как-то утром смотрим – а душа ее уж за реку Смородину отлетела, в мире Золотом отдыхать.

– Проклятье! – Дмитрий ударил кулаком по воротине, до крови прикусил губу. Отошел в сторону, привалился спиной к частоколу и сполз по нему до земли.

В душе молодого человека было черно, пусто и тоскливо. Годунову было невероятно жалко добрую и мудрую престарелую княжну, что успела ему понравиться. Но куда сильнее жалко себя – своих впустую потраченных шести лет. Почему сейчас, почему именно сейчас, когда он наконец добрался до заветной цели?! Кому теперь нужны его старания, его тайный поиск, кому надобен секрет пропавшего царевича, коли ни Шуйского, ни Шуйской больше нет, не существует?!

И куда ему деваться ныне со всеми своими искательствами? В купцы, что ли, от безысходности податься? Ремесло вроде как усвоил… И капитал начальный имеется.

– Эй, ты чего, парень? – Привратник, отворив калитку, вышел наружу.

– Дурак я, дурак… – вздохнул Годунов. – Княжна мне поручение важное дала. Желала при жизни порадоваться. Поручение я исполнил. А Анастасия Шуйская, так выходит, не дождалась…

– Так может… Перед Иваном Михайловичем отчитаешься? Глядишь, хоть награду какую за прилежание получишь.

– Ты же сказывал, его нет? – резко повернул голову Дмитрий.

– Так на службе он. Советником при царевиче Юрии состоит… – Привратник замялся и спросил: – А ты чего подумал?

Мрачный взгляд гостя оказался столь красноречив, что холоп засуетился:

– Ты это, парень… Давай, поднимайся. На двор заходи, воды колодезной выпей, в тенечке отдохни. А там, глядишь, князь и возвернется.


Князь Шуйский вернулся поздно, уже в сумерках. Выглядел он усталым, однако же Годунова призвал в покои сразу и даже налил ему вина в собственный кубок:

– Вот, юноша, выпей и сказывай. Надеюсь, ты не зря пропадал столько лет? Я уже и имя твое запамятовал, и облик!

– Я нашел сына Великого князя Василия, – сказал Дмитрий и залпом выпил вино. – Он жив, здоров и крепок. При нем письма матери, ее вещи, а сверх того я знаю несколько женщин, что видели царевича во младенчестве и способны опознать его по приметам. Он согласен рискнуть и приехать сюда, дабы оспорить царский трон.

– Где он скрывается? Говори!

– Вы с княжной обещали мне место при царском дворе, коли я отыщу наследника, – напомнил Годунов. – Я отыскал. Я бы хотел получить обещанное место.

– Ты его получишь! Где царевич?

– Шесть лет, Иван Михайлович, – покачал головой Дмитрий. – Я искал его шесть лет! Почти треть своей жизни. Я хочу знать, что старался не зря. Дай мне место, княже. И после сего я открою сию тайну.

– На дыбе быстрее и проще получится! – прищурился на него Иван Плетень.

– Дыба, знамо, языки развязывает, княже, – согласился Дмитрий. – Да токмо боярин Кудеяр верит в этом мире лишь двум людям. Мне и княжне Анастасии Шуйской. Княжны, к сожалению, уж нет, – перекрестился молодой человек. – И потому, если ответ привезу не я, Кудеяр гонцу не поверит. Он очень осторожен. Он оберегает царевича по просьбе его матери.

– Эк ты заговорил…

– Ты не найдешь слуги более преданного, чем я, княже, – поклонился Годунов. – Я никогда не пожалею для тебя ни сил, ни времени, ни живота своего. Я не выдам твоих секретов ни под кнутом, ни на дыбе. Я исполню любое твое поручение, даже если оно по силам лишь чертям или ангелам! Но после стольких лет мыканий по всей ойкумене, княже, я желаю наконец обрести уверенность в завтрашнем дне. В своей крыше над головой и куске хлеба. Знать хочу, что старался не зря! Не гневайся, княже, но я хочу получить свою плату.

– Ладно, ступай, – отмахнулся князь. – Через три дня приходи, басурманская твоя душа. Будет тебе место, найду.


Иван Михайлович не обманул и вечером третьего дня вручил молодому человеку тугой свиток с темно-красной восковой печатью:

– Читай, крохобор! С сего дня ты назначаешься постельничим князя Юрия Ивановича, младшего брата государя нашего. Без пути, но с окладом в тридцать два рубля. Завтра же можешь оный в Разрядном приказе получить. Теперь говори!

– Боярин Кудеяр и царевич ныне в деревне Джанкой осели, что в Крымском ханстве стоит, – сразу повеселев, начал рассказывать Дмитрий Годунов. – Хозяйство у них там доходное, и от службы они не таятся. Токмо в походы на Русь не ходят. Но супротив татар иных али схизматиков много раз сражались. Так что царевич наш воин, саблю в руке держать умеет. Вернуться на Русь они оба готовы, однако же поперва желают грамоту крестоцеловальную получить. О том, что здесь их ждут и зла не желают. Грамоту, написанную собственноручно теми князьями Шуйскими, что хотят стать при законном государе первыми, самыми приближенными помощниками, и ими же подписанную.

– Собственноручную грамоту… – задумался князь. – С подписью…

– Есть еще важное известие, княже, – спрятал грамоту за пазуху Годунов. – Царевич Юрий не женат! Боярин Кудеяр зело прозорлив и руку его бережет для важного и нужного союза.

Иван Михайлович от сего известия аж зарычал, заходил от стены к стене, оглаживая бороду. Потом махнул рукой:

– Ладно, Дмитрий, ты покамест ступай. Дня через три отвечу. Стой! В Кремль к царевичу не ходи. Там без тебя разберутся. Тебе я, сам понимаешь, другое поручение найду. Теперь иди.