Мария Евгеньева - Царица в постели

Получив здесь письмо от Петра III, Екатерина послала в Ораниенбаум Григория Орлова, князя Голицына и поручика Измайловского с приказанием заставить Петра III подписать официальное отречение от престола, а затем арестовать его.

Петр III, всеми покинутый, подписал отречение. Его посадили в карету и под сильным конвоем отвезли в его имение Ропшу. С ним ехали Алексей Орлов, князь Баратынский и капитан Нассон.

Екатерина возвратилась в Петербург.

– Что нам делать с Петром? – говорила она фавориту Григорию Орлову. – Я измучена, не знаю, как поступить. Если заточить его в крепость, его сторонники могут поднять бунт. А отпустить в Гольштинию опасно.

Григорию Орлову также мешала жизнь отвергнутого императора. Он мечтал жениться на Екатерине и был уверен, что она исполнит свое обещание. Ведь только для этого он сделал ее императрицей. Но выйти замуж при живом супруге, хотя бы и отвергнутом от престола, царице было неудобно.

Он отдал соответствующие наставления своему брату Алексею Орлову, прося его сделать все, чтобы обеспечить спокойствие новой государыни.

В Ропше Петра III посадили в отдельную комнату дворца. Алексей Орлов, Баратынский, Потемкин и Зубов находились безотлучно при бывшем императоре.

Здесь же находился старший камердинер Петра.

5 июля камердинера неожиданно схватили в саду, когда он вышел подышать свежим воздухом, и увезли.

Алексей Орлов затеял с бывшим царем ссору. Но Петр знал, что тот ищет предлога убить его. Он молчал, тогда Орлов ударил императора. И это послужило сигналом: заговорщики набросились на несчастного беззащитного человека. Раздался дикий, нечеловеческий крик, более похожий на вой затравленного зверя.

Князь Баратынский пронзил императора сзади кинжалом…

Уже раненого его продолжали бить и душить.

А вечером Екатерина получила от Алексея Орлова письмо с просьбой о прощении.

«Матушка, милосердная государыня! Как мне изъяснить всю правду. Не знаю, как эта беда случилась… Погибли мы, если ты нас не помилуешь… Никто и не думал, как поднять руку на императора, но он заспорил за столом с князем Баратынским. Не успели мы разнять, а его уже не стало…»

Конечно, Екатерина охотно простила и Орлова, и Баратынского, и других. И не только простила, но и наградила всех этих «не думавших поднять руку на государя».

«Свет не мил… Прогневили мы матушку», – лицемерно вздыхая, говорил Алексей Орлов, выгораживая Екатерину.

А маленькая немецкая княжна захватила корону у немецкого принца и была довольна.

Она получила престол, любовь и свободу…

– Как иногда хорошо быть красавицей! – радостно говорила она Екатерине Воронцовой-Дашковой.

Из предыдущих очерков читатели могли видеть характер Екатерины. Она соединяла любовь с политикой, была хитра, сластолюбива, лицемерна и корыстна. Сойдясь с Вильямсом, она начала действовать против Пруссии, и за все это чуть не была объявлена государственной изменницей. А когда началась война союзных держав с Пруссией, и она увидела свою родину в действительной опасности, то приказала русскому главнокомандующему не наступать. Правда, ей много помогло то, что война была навязана России Англией и Францией, высшие придворные русские чины обожали Фридриха и стояли за союз с ним. Вот почему генералы так охотно подчинились приказанию цесаревны и цесаревича Карла-Ульриха Гольштейн-Готторпского, во крещении Петра Федоровича.

Сластолюбивая и развратная Екатерина меняла любовников ежедневно, а иногда у нее их было сразу несколько, они же избавили ее от ненавистного мужа, при этом проявили столько такта. Все вышло «случайно», Екатерина не запятнала рук в крови мужа, и сами убийцы просили прощения за свое излишнее усердие. С мужем своим она также вела двойную игру, поощряя его реформы (преследование русского духовенства, которое он считал языческим, и строгости дисциплины в армии), а сама ходила по церквам, притворяясь истинно православной, и жалела бедных избиваемых солдат, увлекая их заманчивой мечтой приобрести вместо жестокого царя «с зеленой улицы» добрую милостивую матушку.

В дальнейшем она себе не изменяла, не забывая своей личной выгоды, которая у нее была на первом плане, и умея извлекать из людей то, что ей было нужно, и на что они были способны: у одного брала вместе с любовью ум, у другого талант, у третьего военную доблесть, а у четвертого просто красоту и силу его тела.

После смерти мужа Екатерина впала в притворное отчаяние. Она сделалась грустной, оделась в глубокий траур, отслужила панихиду и велела похоронить бывшего императора со всеми почестями, которые были достойны его сана.

Были изданы два манифеста к народу: о вступлении Екатерины II на престол и о смерти императора.

«Не имели мы намерения, ни желания таким способом воцариться, каковым Бог, по неведомым Его Помыслам, Нам определил Престол Отечества Российского воспринять».

Таким образом, Екатерина все свалила на Бога и своих фаворитов, «нелицемерные сердца» которых возвели ее на престол с помощью Божьей.

«Вступление Наше на Императорский Престол есть доказательство той истины, что где действуют нелицемерные сердца, там рука Божья предводительствует», – писала Екатерина русскому народу.

Выходило, что Бог помог и Петра III убить.

«Бывший император волею Божьей внезапно скончался от припадка и прежестокой боли в кишках».

Эти слова были явным издевательством над смертью несчастного Петра III, которому фавориты пронзили живот кинжалом.

Пол комнаты, где убили Петра III, был залит кровью.

От ужасной боли и потери крови лицо императора сразу потемнело.

Гроб с телом убитого императора выставили на поклонение в Александро-Невской лавре.

Народ тысячами стекался проститься с покойным. В гробу лежал человек с черным лицом.

На другой день в Петербурге разнеслись слухи, что хоронят не царя, а царского арапа, камердинера Петра III, которого убили вместо него.

И когда вспыхнул Пугачевский бунт, все были уверены, что это чудом спасенный Петр III, хотя история говорит, что спастись от Екатерины и ее фаворитов, не выпускавших Петра ни на минуту из виду, было невозможно. Екатерина не выпускала из рук людей, которые ей мешали.

Народ вглядывался в лицо покойного царя, стараясь распознать его обезображенные черты. Но офицеры, стоявшие на карауле у гроба, кричали: «Проходить! Проходить!»

Вглядываться было запрещено. Запретили также под страхом смертной казни и вырезания языков разговаривать о покойном императоре.

На погребении Петра III присутствовало необычайное множество народа. Петра похоронили не в Петропавловской крепости, где полагалось хоронить царей, а в лавре.

После похорон народ долго стоял на месте, не желая расходиться.

Покойник с черным лицом и похороны царя в лавре, где хоронили только простых, хотя и богатых смертных, были тяжелой загадкой. Хотя Петра III не любили за расправы с солдатами, но его странная судьба породила жалость в сердцах русского народа. Он все же был родным внуком Петра Великого, а теперь престол перешел к чужой русскому народу немке, совершенно посторонней русскому императорскому дому по крови.

Чудовищные слухи росли и распространялись по всему государству. Но Екатерина была не из тех людей, которые считаются с простым народом. Народ был угнетен, он изнывал от рабства и не мог быть ей полезным, а симпатии высшего дворянства всецело принадлежали государыне. На преданности дворянства Екатерина решила утвердить свою власть, а для недовольных из народа были сейчас же по ее воцарению открыты действия тайной канцелярии, куда шпионы Шешковского тащили болтунов и приверженцев Петра. Впрочем, все были запуганы и молчали.

Екатерина торжествовала и крепко держала в руках, запачканных кровью Петра, скипетр.

Но в глазах ее появилось какое-то подозрительное, почти инквизиторское выражение, свойственное убийце, а черты лица приобрели холодную немецкую жестокость. Будучи цесаревной, она все время притворялась ангелом. Теперь ей не надо было играть роль. По словам знаменитой художницы Вите-Лебрен, Екатерина была очень маленького роста. Но ее гордая осанка скрашивала этот недостаток, о красоте ее ходили разноречивые слухи. Одни говорили, что она красавица, другие утверждали, что у нее самое заурядное немецкое лицо. Но когда женщина носит корону, то всегда кажется красавицей; в ореоле царственного величия все недостатки исчезают.

В Западной Европе на Екатерину смотрели, как на чудовище разврата, страшную убийцу. Австрийская императрица Мария-Терезия, женщина очень нравственная, наотрез отказалась иметь встречи с русской императрицей, убившей своего мужа и менявшей фаворитов.

Фаворитизм, впрочем, был в большой моде в Западной Европе. Во Франции до восшествия на престол государством управляли фавориты, а на русскую жизнь со времен Екатерины Первой влияли фавориты императриц. При Екатерине Первой Россией управлял Меньшиков, при Анне Иоанновне – Бирон, при Елизавете Петровне – Разумовский и Шувалов, а при Екатерине II на русскую политику и общественную жизнь оказывали влияние многие фавориты императрицы сразу.

До восшествия на престол Екатерина дала Григорию Орлову слово сделаться его женой после смерти Петра. Этим она заставила подумать его о том, как устроить кончину императора.

Григорий Орлов поселился в покоях императрицы. Рядом со своей спальней императрица устроила известную «комнату фаворитов», где жили ее любимцы впредь до выселения одного и перехода в эту комнату другого.

Григорий Орлов начал вести себя как будущий неофициальный император.

Он позволял себе лежать на кушетке в то время, когда императрица разговаривала со знатнейшими из приближенных и министрами, называл царицу на ты, обнимал и целовал ее при посторонних, позволял себе при этом такие вольности, что все краснели, а у Екатерины стояли слезы на глазах. Но она не смела остановить его, потому что любила и боялась.