И она обомлела. Перед ней было ее собственное, бледное лицо.

Сперва Клеопатра едва не завизжала. Наверное, ей привиделся очередной кошмар! Но ощутив под пальцами мрамор, немного успокоилась. Статуя повторяла все ее черты. Неизвестный скульптор изобразил царицу мертвой и сломленной, почти обнаженной, со змеей на груди. Голова запрокинута, веки сомкнуты, точно в экстазе.

«Вот он, Египет покоренный», — гласила надпись. Изваяние было увешано лавровыми гирляндами и покрыто рисунками. Постаментом служила груда мусора.

Клеопатра отшатнулась. У нее перехватило дыхание. Каменная статуя стала триумфом императора. Они пронесли ее по улицам, демонстрируя зевакам наготу царицы.

Она налегла на скульптуру и принялась расшатывать ее, пока та не очутилась на земле. Откололся крошечный кончик змеиного хвоста, остальное уцелело. Голос отказался подчиняться Клеопатре. Вой превратился в рык.

В считаные секунды она спустилась с Палатинского холма и очутилась перед входом в императорскую резиденцию. Кожа заледенела. Она испытывала клокочущую ярость. Клеопатра положила ладони на стену здания и сразу ощутила микроскопические трещинки. Дворец не был неприступным.

Она могла бы пробраться внутрь, приняв облик змеи, и бесшумно пробраться в спальню Октавиана. В его постель. И удушить врага.

«Я голодна», — прошелестел внутри голос Сохмет. Клеопатра вздрогнула.

Во дворце находились и ее собственные дети. Она улавливала их сновидения. Александр Гелиос играл в войну. Малыш Птолемей мечтал о матери. О прежней Клеопатре, обнимающей своего ребенка. Но его мама, та, которую он помнил, уже умерла.

Где же Селена? Наконец, царица поняла, что девочка не спит. Но и бодрствованием ее состояние назвать было нельзя. Она словно грезила наяву, и ее мысли, подобно птицам и лепесткам цветов, выпархивали из дворца. Главное место в них занимала зеленоглазая красотка с косами до колен.

Клеопатра потрясенно осознала: Селена грезит о новой матери.

Она на цыпочках двинулась вдоль стены, отыскивая комнату дочери. Она не может показаться на глаза сыновьям, но мысль о Селене поддерживала ее на протяжении всего пути в Рим. Она так походила на Клеопатру! Даже враждебные слова, которые девочка бросила ей в лицо в Александрии, были теми же самыми, что могла бы сказать Клеопатра. Селена честолюбива. Поистине царственная особа. Она бы поняла, почему мать поступила именно так, а не иначе. А ее братья этого бы не уразумели. Клеопатре вдруг отчаянно захотелось все объяснить, вернуть былую привязанность Селены. Она совсем близко. И она бесшумно двинулась вдоль стены, с каждым шагом приближаясь к дочери.

Она рисовала в своем воображении, как ворвется в комнату Селены. Та вскочит с постели, бросится к окну и…

Клеопатра застыла в недоумении, почувствовав что-то очень знакомое. Мускус, отдающий мятой и ночью, вином и потом, железом и кровью. Она медленно обернулась, вглядываясь во тьму.

— Антоний? — прошептала она и напряглась, пытаясь уловить ответ. Тишина. Клеопатра выругала себя за глупость. Наверное, обостренное чутье просто ощутило эхо далекого прошлого. Ведь Рим был родным городом ее мужа.

Но из чьей спальни исходил аромат? Клеопатра вскинула голову, уставившись на второй этаж резиденции.

Ставни оказались распахнуты. Она поняла, что императора мучают кошмары. Августу снилась она, Клеопатра. В его затуманенных мыслях мелькало ее лицо. Мертвое, как у той статуи, которую он приказал изваять по образу царицы. Мигом позабыв про детей, Клеопатра уцепилась за какой-то выступ и начала карабкаться по стене вверх, обдирая когти о камень. Не прошло и нескольких минут — она добралась до цели. Разумеется, враг метался в постели. В лунном свете его волосы казались совсем светлыми, лоб прорезали глубокие морщины. Щеки намокли от слез.

Клеопатра представила, каков их вкус.

Она бесшумно перемахнула через подоконник и, на ходу преображаясь, поползла к ложу Августа.

Вдали переговаривались, поднимаясь на холм, легионеры. Солдаты были исполнены решимости доложить Марку Агриппе о встрече с загадочным созданием. Спустя миг они забарабанили в дверь. Знали бы они, где она сейчас находится!

Она прошуршала по шелковому ковру и, просунув остроконечную голову под стеганое покрывало, скользнула в постель императора. Он пошевелился и что-то пробормотал, когда она переползала с его лодыжки на запястье, а оттуда — на грудь.

Клеопатра застыла, глядя на него змеиными глазами. Выгнула спину, готовясь к броску. Веки императора затрепетали. Да. Пусть он проснется.

«Я голодна».

Из коридора донесся шум. Обернувшись, Клеопатра увидела в проеме открытой двери Селену. Ее дочь двигалась медленно, как лунатик. В руках девочка держала нечто непонятное, не то букет цветов, не то — стайка ручных птиц… За Селеной шлейфом тянулся странный аромат, темный и мертвенный.

Дочь повернула к матери голову. Ее глаза были широко раскрыты. Клеопатра ощутила, как внутри у нее что-то оборвалось.

Селена переступила через порог и заморгала, глядя на змею, свернувшуюся в темноте на груди императора.

Внезапно она выронила букет. Птахи вспорхнули к потолку.

Ребенок завизжал. Пронзительный крик разнесся над Палатинским холмом.

Клеопатра рванулась прочь, презрев голод Сохмет.

Когда Август открыл глаза, ее и след простыл.

13

Развернувшись, Агриппа стремглав бросился прочь из своих покоев. Несомненно, вопила греческая колдунья — жрица Гекаты. Не стоило оставлять ее наедине с Августом накануне вечером. Когда дело касалось женщин, императору часто отказывал здравый рассудок. Но почему она кричала?

Промчавшись по коридору, полководец ворвался в комнату, обнажив меч, — и споткнулся о безвольно распростертую на полу Селену. Август лежал в постели и трясся от страха, плотно закутавшись в покрывало. Он не пошевелился, даже когда Агриппа громко позвал его по имени. Других людей в покоях не было.

Спустя секунду в опочивальне появился псил. Он увидел, что враг исчез, и упал на колени возле девочки, проверяя ее пульс.

— Что случилось? — воскликнул Агриппа, обшаривая стены и потолок взглядом в поисках злодея. Селена судорожно вздохнула. Император молчал, и Агриппа повернулся к ней. — Что ты видела?

Та слабо покачала головой. Она побледнела, зрачки ее расширились.

— Змея, — прошептала Селена.

— Змея, — повторил Август. Агриппа сорвал покрывало с кровати. Никаких рептилий там не оказалось.

Агриппа угрожающе шагнул к псилу.

— Ты выпустил одну из своих гадюк во дворце римского императора?

— Она — не моя, — ответил Усем. — Мои — на месте, надежно заперты в комнате. Я же говорил — ты не знаешь, с чем сражаешься.

— Она пробралась через окно, — с трудом вымолвил Август, показывая пальцем.

Агриппа быстро пересек комнату и осторожно скосил глаза вниз, ища опасность. Он не увидел ничего, кроме глинобитной хижины Ромула, основателя Рима. Император приказал построить резиденцию рядом с достопримечательностью, которую считал особым трофеем.

— Там кто-то прячется? Где он? — спросил полководец у Августа.

Тот молчал. Марк Агриппа крепче сжал меч, закрыв окно поднятым щитом.

— Не он, а она, — произнесла Селена. — Это — не мужчина.

— Нет, — вмешался Август. — Просто померещилось. Забери девочку. Я плохо спал и напугал ее. Я вроде бы почувствовал в постели змею. А потом она уползла наружу.

— Я тоже видела, — возразила дочь Клеопатры.

— Отведи Селену в ее спальню, — настаивал Август. — Ей здесь нечего делать. У нас — мужской разговор, детям не надо слушать речей о войне.

Псил вывел девочку из комнаты, оглянувшись на Марка Агриппу и императора. Легкий ветерок пошевелил волосы Селены, а в покоях правителя вдруг взметнулась на окне занавеска.

В коридоре, дрожа, замерла у стены Ауд. Она ощутила, как во дворец, извиваясь, вползает линия судьбы Клеопатры. В последний момент сейдкона изменила судьбу императора, потянув за нить Селены, чтобы та оказалась в спальне Августа. Ауд предстояло заплатить цену за подобную магию без подготовки. Она будто тонула. Псил кинул на ведьму внимательный взгляд, заметив в ее руках прялку, и едва заметно кивнул.

— Снаружи нет врагов. Только Рим, — коротко бросил Агриппа. Он провел безумную ночь, сперва расхаживая по коридорам, а затем общаясь с легионерами, доложившими о странной женщине, проникшей в Большой Цирк. Они не могли описать, что именно сделала незнакомка. Солдаты утверждали, что она бегала быстрее их и с легкостью перелетала с дороги на верхушку крыши. В один миг она выглядела зверем, а затем превращалась в человека. Агриппа обвинил их в пьянстве — вполне обычное дело после возвращения из долгого морского путешествия… Затем отправил их назад в казармы. Но едва легионеры ушли, раздались крики.

Август удивленно посмотрел на друга, который захлопнул дверь и швырнул оружие на мраморный пол.

— Против кого мы собираемся сражаться? — рявкнул тот. — Почему ты вынуждаешь меня иметь дело с самыми темными созданиями мира? Почему ты настаиваешь, чтобы они оставались здесь? Может, просветишь меня, что это значит… или ноги моей во дворце больше не будет.

Император вздохнул. Агриппа заметил появившиеся на лице Августа новые морщины. Август был очень мрачен, глаза покраснели. Несмотря на раннее утро, от него пахло вином. А вдобавок — чем-то едким и травянистым. За последние месяцы он потерял в весе. Волосы напоминали плохо подстриженную овечью шерсть. Будучи в Александрии, он посылал в столицу ложные известия. А теперь вообще призвал колдунов. Наверняка чувство вины из-за предательства Марка Антония сводило беднягу с ума.