“Она! — промелькнуло в голове у молодого человека. — Это она! Нет, это сон… Этого не может быть… Эта женщина… Но кто с ней? Ее слуга? Этого не может быть — он так богато и изящно одет. А она — боже мой! — богиня! Нет, это невозможно!”

Он шагнул к своему месту, не сводя с нее глаз. Она все еще не видела его и, весело болтая, глядя восхищенными глазами на своего собеседника, снимала ложечкой жареный миндаль с пирожного.

Молодой человек сел и, даже не обратив внимания на принесенный служанкой чай, продолжал наблюдать за женщиной. Она опустила глаза, разглядывая, что осталось от ее пирожного, и поднесла к губам чашку горячего душистого чая. Только сейчас она оглядела присутствующих, да и то невнимательно, быстрым взглядом. Но на нем — на мужчине, так внимательно наблюдавшим за ней, — он остановился. Она взглянула на него, и чашка дрогнула в ее руке. Губы ее приоткрылись, взгляд был почти испуганным; рука задрожала, и горячий чай вылился на рукав. Она тихонько вскрикнула и принялась вытирать руку, то и дело поглядывая на виновника этой сцены.

— Что с тобой? — спросил ее спутник, обернувшись. — Тебе плохо?

— Нет, — пробормотала она. — Просто задумалась… Я хотела… попросить тебя… Когда мы отправляемся? Завтра?

— Да, в двенадцать.

— Джо… Можно ли уехать раньше?

— Зачем?

— Мне не нравится здесь. Я хотела бы уехать. Пожалуйста… давай отправимся сегодня же…

— Ли, что ты говоришь? Экипаж не готов, лошадям нужно отдохнуть. И потом, что тебе не нравится здесь? Ведь минуту назад ты говорила, что здесь так хорошо…

— Ты уже выпил чай? — спросила она, вставая. — Пойдем, пойдем в комнату… Мне нужно кое-что сказать тебе. — Она потянула его за рукав.

Едва дверь за ними затворилась, молодой человек, сидевший напротив этой пары, дернулся было направиться вслед за ними, но от неловкого движения стакан с чаем опрокинулся, и жидкость растеклась по столу.

— Господи! — воскликнула служанка, вытирая стол. — Да что же это такое? Сегодня все какие-то рассеянные…

— Когда… приехали эти люди? — спросил прерывающимся голосом взволнованный постоялец, мало обращая внимания на ее сокрушенные восклицания.

— Эти господа? — переспросила служанка. — Сегодня, сэр, только что.

… Лолиана вбежала в комнату и принялась собирать вещи, которые успела достать. Джоуд внимательно наблюдал за ее быстрыми, нервными движениями.

— Ли, что случилось? — спросил он, подойдя к ней и взяв ее за локоть.

Она испуганно взглянула на него. Сказать или нет?

— Ничего, — ответила она. — Ничего, просто я хочу уехать отсюда. Поедем, Джоуд, я не хочу здесь больше оставаться.

Она было схватила со стола свою шляпу, но Король остановил ее и внимательно, испытующе посмотрел на нее:

— Ли, объясни мне: чего ты испугалась? Кто именно виновник, — скажи, и я…

— Нет, нет! — поспешно возразила она. — Ты не обращай внимания… Это я так… Ах, я совсем растерялась! Джоуд, я хотела сказать тебе кое-что… Я, наверное, слишком взволнована.

— Да, — он не сводил с нее внимательных глаз. — Так что все-таки произошло? Скажи: чего ты так испугалась?

Она размышляла несколько секунд, кусая губы и растерянно глядя по сторонам. Но ее волнение выдавало ее — она не выдержала. Слезы брызнули из ее глаз, и она, прижавшись к Джоуду, крепко обняла его.

— Нет-нет, я ничего не боюсь, — всхлипывая, бормотала она. — Мне совсем не страшно, теперь мне нечего бояться…

Королю так и не удалось узнать, что же оказалось предметом ее слез и волнения, и ему оставалось только догадываться. Она молчала в ответ на его прямой вопрос и отвечала общими фразами. Она так и не рассказала ему о том, что в вошедшем постояльце она узнала Ричарда Брума.

Весь вечер Лолиана просидела в комнате и никуда не пускала Джоуда. Она уныло сидела перед зеркалом — от ее прежней веселости не осталось и следа.

Внезапно за окном раздался топот деревянных башмаков, и хриплый женский голос прокричал:

— Судари! Господа! Купите цветы! Купите дамам цветы!

Джоуд распахнул окно и взглянул вниз. Бедно одетая цветочница продавала цветы — розы, фиалки, примулы.

Цветочница увидела Короля и воскликнула с надеждой в голосе:

— Сударь! Купите для дамы цветы!

Лолиана подошла к нему и села на подоконник. Цветочница, увидев и ее, улыбнулась и протянула руку, показывая маленький, но прелестный букетик фиалок:

— Ах, какая грустная красавица! Развеселите ее — подарите цветы! Посмотрите, какой букет!

Джоуд улыбнулся и посмотрел на Лолиану. Она, казалось теперь, вовсе не слышала этого разговора и была погружена в собственные мысли. Джоуд бросил из окна деньги и сказал:

— Бросай!

Цветочница занесла руку, подбросила цветы, и Джоуд поймал маленький аккуратный букет фиалок. Цветочница поблагодарила такого щедрого господина и направилась дальше — продавать остальное.

— Что это? — спросила Ли, опомнившись и глядя на цветы. — Цветы? Мне? Откуда?

Ли не смогла не улыбнуться. Она села на стул, вынула из букета один цветок и, отрывая лепестки, улыбаясь, проговорила:

— Раньше я часто гадала на камиле, теперь у меня фиалка… Не любит! — лукаво сказала она, показывая Королю последний лепесток.

Он улыбнулся и обнял ее за плечи.

— Давай попробуем на втором.

Лолиана вынула вторую фиалку и снова принялась перебирать лепестки, повторяя про себя “заветные” слова.

— Ну? — спросил Король.

Но она не успела ответить. В дверь постучали. Ли вздрогнула и инстинктивно прижалась к Королю. На пороге стоял какой-то человек, одетый не богаче слуги. Очевидно, это был помощник хозяина гостиницы.

— Простите, сударь… — запинаясь, начал он, жмурясь на огонь свечей, зажженных в комнате. — Я только что вернулся из конюшни, и…

Он запнулся вновь. Уже надолго.

— Что такое? — начал Джоуд. — В чем…

Но в эту минуту в комнату почти вбежал хозяин гостиницы, очевидно, чем-то напуганный.

— Сударь, сударь! Простите великодушно! Я и сам не могу понять, как все это произошло!

— Да в чем же дело?! — раздраженно воскликнул Джоуд.

— Сударь, все так произошло! Извольте сами посмотреть, мы не виноваты! — в один голос кричали вошедшие. — Все ноги у лошадей разбиты!

Наконец, Король узнал, что именно так напугало их. Он нахмурился и направился к двери вслед за хозяином. Лолиана бросилась к окну, чтобы можно было видеть, что происходит во дворе.

Она совершенно позабыла о том, что ее беспокоило до этого, и лишь смутно соединяла свои опасения с происшедшим.

— Сударыня! — услышала она чей-то голос. Лолиана стремительно обернулась. На пороге она увидела силуэт вошедшего.

— Кто это? — спросила она взволнованно. Но ответа не последовало, да и она сразу узнала этого человека.

— Вы! Опять вы! — воскликнула она, отступая.

— Тише! Тише! — отозвался Ричард, подходя к ней. — Выходит, я не ошибся, я узнал вас сразу. Действительно, вас нельзя забыть, — усмехнулся он.

— Уходите отсюда, и как можно скорей; иначе на этот раз, я уверена, вам придется гораздо хуже, чем в прошлый.

— Ах, вот как?! Значит, вы считали, что больше никогда не встретитесь со мной? Вам удалось, с вашей женской хитростью, обмануть меня и потом скрыться от погони; но, как видите, случайность снова свела нас.

— Значит, это все-таки случайность!

— Да, можно сказать, что я просто счастливчик. Вам все-таки удалось уйти от меня в прошлый раз, зато бог послал мне на пути эту гостиницу. Ведь мы с вами помолвлены — вы не забыли? Но… вам удалось ускользнуть от меня в самый последний момент. Но… сейчас…

— Я повторяю, вам лучше немедленно уйти отсюда, пока вы еще целы и невредимы! — с угрозой в голосе ответила Лолиана.

— Черт возьми! Сколько мне пришлось вытерпеть из-за вас, из-за вашего своенравия и высокомерия! Я слишком долго добивался вашей благосклонности! И теперь — да, даже теперь — не остановлюсь перед любой преградой!

— Боюсь, что преграда вам не по силам, — усмехнулась она.

Он побледнел:

— Значит, вы считаете, что после того… как вам… удалось уйти от меня… вы теперь можете… Нет же, Ли, я докажу тебе, что значит оскорбление, нанесенное Ричарду Бруму! Не воображай, дорогая, что любая певичка из отеля, удостоенная милости и снисхождения, может делать все, что ей вздумается. У меня также есть терпение. Я применил все способы, чтобы заставить вас образумиться, и вы, наконец, согласились, вы согласились на помолвку со мной. Я поступил с вами благородно; и как вы отплатили мне за это?

— Благородно? — воскликнула Лолиана. — Ваше благородство, сударь, достойно осуждения. Вы считаете, что поступили благородно, заставив страдать мою подругу в ответ на мое презрение к вам, пытая ее только для того, чтобы я согласилась принять ваши гнусные предложения?!

— Да, но я люблю тебя! — с какими-то дикими нотками в голосе воскликнул он, внезапно рухнув перед ней на колени и обхватив ее колени руками. — Неужели ты так жестока, что и сейчас останешься холодной ко мне, неужели ты не видишь, как тяжело мне было без тебя?! Посмотри же, я просто сошел с ума с тех пор, как ты сбежала от меня! Я люблю тебя, и, если у меня нет никакой надежды, я разрушу весь мир, но добьюсь вас! Бог или дьявол — я не знаю, кто, — послал мне эту счастливую возможность, и я ею воспользуюсь, но не как в прошлый раз!

Лолиана с ужасом слушала эти слова и испуганно смотрела на перекошенное от гнева лицо Брума.

— Пустите, пустите! — испуганно и в то же время гневно глядя на него, повторяла она. — Я буду кричать! Пустите меня!

— Кричать? Своему мужу? Это твой муж? О да, Ли, никогда бы я не подумал, что кучер может обладать такой внешностью! — Он захохотал. — Но я теперь совершенно никого не боюсь — люди мне никогда не были страшны, а бог… О, ради тебя я презрел бога! Ли, я больше не могу без тебя! Внутри меня сидит какое-то чудовище, оно пожирает мою душу, сжигает ее, оно хочет задушить меня, и оно сделает это, если ты не станешь моей! Чего же ты хочешь еще? Я пробовал взять тебя любезностью — я подступал к тебе, как мог; сколько просьб моих разбилось о твою непреклонность! Таких слов я не говорил ни одной женщине на земле! Ничто не берет тебя! Ничто не способно тронуть твое каменное сердце! Я прибегнул к насилию, я велел пытать твою служанку; но и здесь ты обманула меня! Я хотел заставить тебя подчиниться моей любви, но… ты… — Он задыхался. — Я не могу больше, эта страсть сведет меня с ума! Я уже почти безумен…