На следующий день тетка уехала в Лондон, у нее были там какие-то дела. Мистер Томас остался дома, но как только отъехала карета, он быстро убрался (как я потом узнала) в кафешантан. Я могла располагать собой, как мне вздумается: тетушка должна была вернуться не раньше восьми часов, а мистера Томаса раньше завтрашнего утра я и не надеялась увидеть.
В час ко мне зашла моя знакомая Мери Шелсон — худенькая девушка, имевшая привычку всегда и везде давать советы. Мы с ней неплохо провели время, болтая в гостиной, играя на фортепиано и гуляя в саду. Она пробыла у меня дома до самого возвращения тетки и даже немного дольше.
Миссис Стонер приехала явно не в духе и гораздо позже, чем я предполагала. По пути в Мисфизенсхолл у кареты сломалось колесо, и ей пришлось нанимать дилижанс. Испортив настроение во время отчитывания кучера за недосмотр, она вернулась и окончательно рассвирепела, узнав, где ее сын. Меня она еще не видела.
Когда вернулся мистер Томас, а в этот вечер он вернулся даже раньше обычного, она принялась отчитывать его и пришла в бешенство от его грубых возражений. (Мы с мисс Мери сидели здесь же, в уголке гостиной). Миссис Стонер становилась багровой, ее маленькие глаза горели злобой. С гневного тона она перешла на крик, задыхаясь и едва переводя дух. Такое злобное отношение ко всему окружающему окончательно превратило ее в извергающийся вулкан, когда она посмотрела счета и узнала, сколько за месяц истратил ее сын.
Она глядела то на сына, то на слугу, принесшего счет, словно не зная, на кого из них прежде напасть. Наконец, она прогнала слугу и обрушила целый поток упреков и крика на мистера Томаса, что мало взволновало его. В этот момент случилось совершенно непредвиденное, а именно — в разговор решила вступить мисс Мери. Ее речь не отличалась важностью, она просто повторила избитую фразу. Я не запомнила в точности ее слов, но заключение мисс Мери было примерно таким: “Не в деньгах счастье, важно, чтоб чувства цвели!” Но боже мой! Что сделалось с тетушкой!
— Что?! — проревела миссис Стонер, мгновенно позабыв о сыне. — Кто, кто это? Кто пригласил сюда эту дерзкую ханжу?
— Мисс Шелсон в гостях у меня, — ответила я.
Слова эти произвели странное действие на тетку. Ее гнев дошел до предела, до кипения, он клокотал в ней. Я поняла, что сейчас окажусь в горячей реке бешенства, и была права: гнев тетки вылился на меня.
— Ах, так! — исступленно закричала она. — Мисс Шелсон здесь в гостях у тебя, в моем доме?
На этот раз вышла из терпения я.
— Что вы этим хотите сказать, тетя? — спросила я.
— Что… я хочу… сказать? — глаза тетки округлились. — Я? Это ты должна сказать мне, почему ты до сих пор находишься в моем доме, почему я терплю тебя здесь!
— Но ведь я… Тетя! — вскрикнула я, увидев, что она грозно движется на меня.
— Не смей называть меня тетей! — орала она. — Не смей! Гадкая девчонка! Как смеешь ты относить себя к роду Стонер? Кто позволил тебе жить в моем доме и считать себя здесь госпожой?! Бессовестная, неблагодарная дрянь!
— Как вы смеете оскорблять меня? — Я была поражена ее словами. Мисс Шелсон вскочила в испуге, не зная, что произойдет дальше.
А дальше тетка схватила меня, как тигрица, и надавала пощечин. Мери вскрикнула. Я отступила. Слезы навернулись мне на глаза.
— Дрянь! Бесстыжая нищенка! Завтра же отправляйся на кухню! Нанси как раз нужна помощница, или я выгоню тебя, в чем ты пришла к нам!
Она ушла. Я не могла понять, в чем дело, и больше не могла сдержать своих слез, слез обиды и беспомощности. Я сорвалась с места и бросилась в комнату, провожаемая насмешливым взглядом мистера Томаса.
Я упала на кровать и зарыдала. Я не слышала, что говорила мне вбежавшая в комнату вслед за мной мисс Мери, не слышала, как она ушла, не получив ответа.
Наконец, когда я не в силах была уже плакать, я вдруг заметила, что рядом со мной, на краю постели, сидит моя горничная, ласковая и добрая женщина по имени Фанни.
— Прошу вас, мисс, успокойтесь, — произнесла она, поднося мне бокал лимонада. — Выпейте это и успокойтесь.
Я вспомнила, что, когда я выбегала из гостиной, она стояла в соседней комнате и протирала зеркала. Когда я кое-как успокоилась, она отнесла бокал на место и сказала:
— Не сердитесь на меня, мисс. Я случайно все слышала и вполне понимаю вас. Вы ни в чем не виноваты, госпожа сегодня очень уж разгневалась.
— Это ее личное дело. Но она не имеет права так оскорблять свою племянницу.
— Вы не племянница ей, мисс…
— Что?.. — Я села на постели.
— Это правда, мисс; она права в этом, вы с семьей Стонер не одной крови.
— Кто тебе сказал? — удивилась я. — Как ты можешь так говорить?
— Потому что я знаю, — отвечала она. — Вы не дворянского звания, мисс, как думали, а обыкновенная девушка, такая же, как и я.
— Что за глупости?
— Это правда, мисс.
— Объяснись же!
— Вы так настаиваете, мисс?
— Я требую.
— Если вы хотите, я могу рассказать вам, как вы попали сюда, в этот дом, но…
— Расскажи, — сказала я. — Я хочу знать, какие основания имеют миссис Стонер и мистер… — Я запнулась.
— Хорошо, мисс. Слушайте.
В этот вечер я узнала историю своего происхождения и своей жизни.
ГЛАВА V
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО
— Вы же знаете, мисс, каким человеком был мистер Альбер… Он всем нравился, все его любили; сколько живу на свете, нигде еще не встречала такого доброго и ласкового хозяина. Никому из слуг он почти ни в чем не отказывал, вы ведь помните, мисс, как он обращался со всеми?
— Да, — сказала я сквозь слезы; но это были уже другие слезы. — И что же?
— Благодетель он наш, — произнесла Фанни и поднесла фартук к лицу; ее голос дрогнул. — Такой хороший был человек… Да не дядя он вам.
— Не дядя? — воскликнула я. — Так кто же тогда?
— В том-то и дело. Вы только не плачьте, мисс. Выслушайте, как все произошло, только не плачьте.
— Рассказывай, — печально сказала я и приготовилась слушать.
— Я служу в этом доме более тридцати лет, здесь у меня есть муж, как вы знаете, и сын Боб. Помните его, мисс? Он у вас садовником служит.
Семнадцать лет назад, когда моему мальчику было шесть лет, он тяжело заболел. Ему было так плохо, доктор сказал, что его необходимо отвезти в лондонскую клинику, где его осмотрят и обеспечат ему уход. Может, только тогда он и поправится. А было-то зимой это, лютой зимой, в тот год что ни день, то метель воет. А мальчик мой умирал. Мистер Альбер как узнал об этом, велел нам с мужем собраться и сына собрать, да сказал, что отвезет нас в клинику. Мы его отговаривать стали, буря-де нынче страшная поднялась. Да больно уж добрый он был, так и не отказался. Велел экипаж заложить; уложили мы Боба кое-как да отправились из нашего Йоркшира в Лондон. Ехать трудно было, всю дорогу занесло, карета то и дело останавливалась и падала. Ветер сильный выл, муж мой закоченел совсем; он ведь кучер, если помните, мисс. Кое-как мы добрались до города, отыскали клинику, все устроили. Буря через три дня улеглась, да мы не могли ехать. А скоро опять завьюжило, да как раз мы домой должны были ехать. Ночью поднялся ветер, а потом и вьюга. Мы ехали медленно; моему мальчику легче стало, он неделю лечился в клинике.
Тут вдруг карета опрокинулась; мы вышли с мистером Альбером, чтобы помочь поднять ее. Кругом темно, ничего не видно. Только хотели садиться — слышим: плач чей-то. Прислушались — ребенок плачет. Я сначала думала, что это Боб, да он уж большой был тогда, а плач совсем детский. Мистер Альбер взял фонарь и пошел искать. Мы за ним. Выходим — за сугробом мужчина мертвый лежит, замерз, наверное, а рядом ребенок спеленатый. Чудом живой остался: за сугробом выпал, где ветра меньше было. Да и то снегом почти полностью припорошен — насилу разглядели.
Отца-то схоронить у нас сил не было, а ребенка мистер Альбер с собой взял. После разглядели, что это девочка, и что отец ее, вроде бы, был мельником, — узнали. Ребенку-то и года не было. Мистер Альбер взял ее на воспитание, назвав своей племянницей, а мне да семейству моему строго-настрого молчать велел. Ох, как хозяйка воспротивилась! У нее ведь сын был — мистер Томас, он на год Боба моего младше. Она долго ругалась с мистером Альбером, кричала, что ребенка нужно отдать в приют, но мистер Альбер не позволил и никому девочку не отдал, сказал, что сам ее воспитает. У него ведь не было детей, а мистер Томас, вы знаете, ему не родной сын. Так вот и произошло все это. А миссис Джулия не хотела принять вас как родную. Так и до сих пор.
— Да, но кто была моя мать? — спросила я, вытирая слезы.
— Ваша мать, мисс? Этого я не знаю. Нам ничего не известно об этом. Мистер Альбер наводил справки о вашей матери, но никакого ответа не получил. Очевидно, ваша мать жила далеко от этих мест, или она умерла.
— Но почему мистер Альбер ничего не говорил об этом мне?
— Не знаю, мисс. Ему было жаль вас, так я понимаю. Он был добрым человеком.
— Фанни, а кто еще знает об этом?
— Никто, кроме меня, моего семейства и господ.
— А мистер Томас?
— Конечно, знает.
Теперь мне показалось, что я поняла слова Томаса, которые он произнес запальчиво той ночью.
— Да, мисс, — продолжала горничная, доставая что-то. — Вот.
— Что это?
— Это медальон, который висел у девочки… у вас на шее, когда мы нашли вас. Это медальон с инициалами.
Она подала мне маленький медальончик из красного дерева на веревке. На нем в рамке виднелись маленькие буковки: Л. Джой.
— Значит, моя фамилия — Джой, а не Стонер?
— Да.
"Царица снов" отзывы
Отзывы читателей о книге "Царица снов". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Царица снов" друзьям в соцсетях.