Маргарита Кармин - Царица снов

Лолиана с трудом переводила дух; с каждым скачком коня через ручей или небольшой овраг мучения Лили усиливались. Ее глаза словно застилал какой-то туман, она прижалась к шее коня, чтобы не видеть собственной гибели. Так продолжалось довольно долго. Лолиана напрасно ждала минуты, когда конь наконец успокоится и замедлит бег. Он несся галопом вперед и вперед, его скачка все усиливалась. Как вихрь, проносились они мимо каких-то пней, коряг и кустарников. Наконец, Ли подняла голову, чтобы осмотреться. Кругом было совершенно темно, но при свете луны она все же сумела различить впереди очертания моста. Мост! Лес кончился! Ли и обрадовалась, и испугалась одновременно. Она, несмотря на темноту, узнала его, — от этого моста, если забрать вправо, было совсем недалеко до владения замка Хоритебл. Но боже мой, каким старым, ветхим и непрочным казался этот мост! Для того, чтобы миновать такой мост, необходимо ехать осторожно — не быстрее мелкого галопа.

Лолиана обезумела от ужаса и попробовала остановить коня или немного усмирить его. Тщетно! Конь только сделал бешеный прыжок и, весь в мыле, тяжело дыша, с широко раздувающимися ноздрями, понес прямо вперед. Лолиана закричала и закрыла глаза, вцепившись руками в гриву.

Раздался страшный гром копыт по сухим доскам, затем какой-то грохот, а бег все не прекращался. Лолиана боялась обернуться назад, но в эту минуту…

Лолиана знала, что эта скачка должна окончиться ужасно, и она была права. Она была уверена, что еще там, на мосту, она угодит в воду и либо разобьется при падении с достаточно большой высоты, либо захлебнется в холодной воде. Однако, как это ни странно, конь благополучно миновал гибельное место… и почти в ту же минуту споткнулся и рухнул на землю. Лолиана упала; только трава смягчила ее падение. Она, едва успев выбраться из-под коня, обессиленная, потеряла сознание.

Когда Лолиана пришла в себя, было по-прежнему темно, — следовательно, она пролежала в беспамятстве недолго. Ли, стараясь развеять туман, застилавший ей глаза, села на траве и огляделась. Где она? Поначалу она долго ничего не могла понять, но вскоре вспомнила все и снова огляделась, ища глазами коня — виновника всего происшедшего. Она не увидела его — очевидно, свободное животное уже давно покинуло свою непрошенную хозяйку и унеслось прочь. Впрочем, Лолиана знала, что больше ни за что не сядет на эту бестию.

Она осторожно поднялась и, превозмогая боль, пронесшуюся по всему ее телу от этого движения, попробовала определить, где она находится. Долго думать ей не пришлось: она оглянулась и увидела позади себя, недалеко, старый мост. Этого было достаточно, чтобы вернуть ей надежду и, в какой-то мере, силы. Она, медленно перебираясь от дерева к дереву, позабыв о страхе и темноте, побрела по узкой тропинке, ведущей прямо в замок.

Чем ближе она подходила к замку, тем чаще думала о том, что ждет ее там. Действительно, нельзя думать только о счастливых минутах. Со времени ее расставания с Королем прошло столько времени. Кто знает, какие изменения могли произойти в замке за это время? Она с тоской думала об этом, но все же надеялась на лучшее и молила бога помочь ей. Ужасные сомнения закрадывались ей в душу, она с ужасом думала о том, что за это время Король мог и, наверное, должен был забыть ее, что сейчас она придет, незваная, непрошеная гостья, быть может, в совсем неподходящую минуту… Что, если, добравшись до замка, она встретит удивленные глаза Короля? Да, он написал ей письмо, в котором извещал о местонахождении ее мужа; да, он писал о том обещании, которое она дала ему, и о той клятве, которой он требовал от нее в минуты расставания; но ведь — она с тоской ловила себя на этой мысли — он ни слова не написал ей о том, что было между ними, о той любви, которую она гнала от себя.

Вскоре она разглядела в темноте очертания замка — и вспомнила о том, как добиралась сюда впервые, с больной подругой на руках. С Эмми, которая теперь навечно здесь, на замковом кладбище.

Лолиана знала, что у всех ходов стоят караульные; если она постучится в главные ворота, ей откроют… сразу несколько мужчин… и она предстанет перед ними в таком “несколько нескромном”, сплошь изорванном наряде… Она представила себе эту встречу и, как могла, стянула на себе корсаж, то и дело расползающийся на лоскутья. Но в замке есть потайная калитка. Там не должно быть большой стражи. Попытаться?.. Как выяснилось, охраны там вовсе не было. И калитка была отворена. Но Лолиана только заметила все это, не обратив на эти обстоятельства больше никакого внимания.

Еще совсем немного, и она окажется в замке. Совсем немного…

Сквозь деревья она разглядела белую беседку на террасе. Ту, в которой… Она горько улыбнулась. Да, там, в беседке, она призналась Королю, насколько трагична ее судьба. Надо миновать эту беседку, подняться по лестницам на террасу и попытаться незаметно проникнуть во внутренние покои замка. Она надеялась, что парадные двери главной башни тоже не заперты…

Ей показалось: в беседке мелькнула какая-то тень; затем ей послышался голос. Лолиана насторожилась и тихо пошла вперед, прячась за деревьями. Мгновенно позабыв обо всем, она подходила ближе и ближе и вскоре встала почти вплотную — но так, чтобы ее не могли видеть и слышать. Она не ошиблась: в беседке были двое.

Джоуд стоял к ней спиной; она устремила на него внимательный взгляд — но кто же рядом? В ту же секунду она поняла все, и у нее захватило дух. Все, чего она так боялась, что так усиленно гнала от себя, вызывая взамен надежду, — все ее опасения оказались обоснованными. Ей показалось, что все как будто опустилось у нее внутри.

— Вы спрашиваете меня, почему я не сделала этого? — донесся до Лолианы рассерженный женский голос. — В таком случае позвольте спросить у вас, сударь: почему вы так сделали, не соизволив даже выйти ко мне, отбросив все правила приличия? Вы считаете это достойным дворянина?

— Я не говорю о достоинстве дворянина, — тихо отвечал Джоуд. — Для меня это понятие почти уже утратило свой смысл, я редко бываю в обществе, и вы это знаете. Посему — подобное напоминание и вовсе неуместно.

— Но вы, уважающий права человека, неужели оправдаете себя в этом поступке?

— Вы так настоятельно требуете разъяснения? Если быть откровенным, я не рассчитывал больше иметь удовольствие видеть вас здесь.

Лолиана вздрогнула. От страха и от пережитых волнений у нее подкашивались ноги. И все же, несмотря на подобное переживание и смятение чувств, ей показалось, что она уже где-то слышала этот женский голос. Но видеть женщину она не могла — она сидела на скамье и была почти полностью скрыта темнотой. Несколько секунд они молчали, и вскоре до Лолианы донесся плачущий голос:

— И это говорите вы?.. Вы?.. Я не ожидала этого от вас, Король!

— Сударыня, простите, я не хотел бы больше отвечать на затуманенные вопросы, как это было всегда в наших разговорах. — (Лолиана почувствовала, что какой-то огонь пробежал по ее телу.) — Теперь я говорю прямо и открыто, как вы сами требовали от меня, — и сейчас вы же упрекаете меня в этом. Поверьте и простите, сударыня, но я считал, что наша первая встреча была и последней.

— Вы — эгоист! — вскричала она, вытирая слезы кружевным платочком.

— Возможно; я не собираюсь вас переубеждать, сударыня, вы можете считать меня кем угодно…

— Господи, неужели вы не понимаете, что я люблю вас? — воскликнула она, закрывая лицо руками. — Неужели вы не понимаете, почему я вернулась сюда?!

— Что же вы хотите? Чтобы я ответил вам? — спросил Король. Он повернулся, и свет луны озарил его лицо. Теперь Лолиана могла видеть его полностью. — Элизабет, не обвиняйте меня в том, в чем я не виноват.

— Не виноват? Значит, вы не виноваты?! — воскликнула она, поднявшись. — Действительно, это вечная тактика мужчин — сначала они обещают золотые горы, а в результате…

— Но подумайте сами, Элизабет: вот уже больше года, как вы покинули замок, уехали в Дункель, не подавали даже весточки о себе, а теперь вернулись… Поверьте, это было так неожиданно, так непредсказуемо! Ведь вы, когда уезжали, не упомянули о том, что решили разойтись с мужем и вернуться сюда.

В голосе Короля появилось что-то более чарующее, более нежное. Лолиана внимательно следила за ним.

— Да, я вернулась, потому что я не могу больше жить без тебя! — сказала она почти шепотом, подойдя к нему совсем близко. — Только не прерывай меня! О, я знаю, ты слышишь такие слова не в первый раз и, конечно, не в последний! Если бы ты только знал, насколько трудно мне было находиться там, вдали от тебя! Я уехала, я считала, что в Дункеле, рядом с мужем, я смогу быть счастливой и веселой, как это было до встречи с тобой! Но я очень скоро поняла, как глубоко я ошибалась. А теперь, когда я сама приехала к тебе, когда я сама едва добилась этого свидания, — ты отвергаешь меня, ты притворяешься, будто ничего не помнишь! Бог мой, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы вытащить тебя из твоего кабинета и заставить поговорить со мной! Целый день я мучилась в этом замке, ожидая пока ты соизволишь выйти сюда! И вот теперь… Я вижу, ты больше не любишь меня! — воскликнула вдруг она. — У тебя появилась новая любовница, или это очередной твой каприз?

— Элизабет, дорогая моя, вы слишком возбуждены. Вам необходимо немного остыть, — спокойно ответил Джоуд. — Во всех обстоятельствах, каковы бы они ни были, нужно уметь владеть собой.

— И это все, что ты можешь сказать мне? Я скоро с ума сойду, а у тебя нет ко мне ни капли жалости!

— Мне слишком редко приходится жалеть, жалость не должна быть свойственна разбойникам — ведь именно так меня, кажется, называют.

— Так называют тебя те, кто боится тебя! Однако теперь я тоже начинаю верить в это: я не ожидала от тебя такой жестокости!