Маргарита Кармин - Царица снов

Фред кивнул. Он даже обрадовался такому покровительству.

— Эй, вы! — крикнул Генри, обращаясь ко всем сидящим в распивочной. — Кто не слышал моих слов? С этой минуты вот этот малый — мой друг, и кто посмеет его обидеть, тот больше домой не вернется! Клянусь чертовым брюхом! Малый, ты мне понравился.

— Да, да, конечно, — отвечал Фред. — Но как мне быть с моей женой? Вы не знаете, где она может быть?

— Что? — гаркнул Генри. — Какая жена? К черту, какая жена?

— М… моя жена, про которую я рассказывал.

— A-а! Про которую ты рассказывал, да? Ну, да, да, помню. Ага! Слушай, зачем тебе она? Тебе счастье привалило, дурень! Жена сбежала, так радуйся!

— Да, но ведь она моя… моя законная!

— Ты что, дурак? Ребята, объясните ему, объясните этому дурню, в чем его преимущества! Да ты теперь свободный!

— Да, — наконец проговорил Альфред, выслушав все советы и предложения новых товарищей. — И то правда, зачем она мне? Да, но… это же, это же дело чести! Чтобы я допустил, чтобы эта девчонка сбежала от меня, да еще с кем-то другим, чтобы она там где-то крутила романы, наплевав на меня? Нет, только поэтому я должен ее вернуть!

— А, вот уже вопрос чести, — это другое дело. Ничего, малый, не бойся. Мы поможем ее разыскать, куда она могла деться? Мы найдем ее, и тогда уж ты разберешься с ней по совести. Так?

Фред в знак одобрения стукнул кулаком по столу. С этого дня он обрел “новых друзей”.

Почти под утро он возвратился в дом своих хозяев — всю ночь они пили, гуляли и дебоширили. Когда он ворвался в небольшой домик Граеров, там горел свет — хозяева не спали. Едва увидев гостя, хозяин бросился к нему.

— Фред, где ты был? Что-то случилось?

Но едва взглянув на него, он тут же нахмурился.

— Ты пьян, Фред? Вот чего я от тебя никак не ожидал. Почему ты не предупредил об этом нас?

— Я попрошу не указывать мне, как поступать! Кто вы такие, чтобы запрещать мне делать то, что мне хочется? — ответил Фред, опускаясь на лавку.

— Что? — удивленно спросил Арнольд.

— Арнольд, не горячись, — успокаивала его жена Кэтти. — Ведь он пьяный, пусть придет в себя, тогда и поговорите.

— Кэтти, я не позволю кому бы то ни было осквернять порядок моего дома. Здесь никогда никто еще не был настолько похож на…

— Арнольд! — испуганно вскрикнула жена, увидев, как резко поднял голову при последних словах Фред.

— Не бойся, Кэтти. Разве может он мне сейчас что-то ответить? — насмешливо ответил муж.

— А вот и могу! — неожиданно громко крикнул Альфред. — Я могу сказать и скажу.

— Что же ты скажешь?

— Если кто-то посмеет меня оскорблять, я могу жестоко за это наказать.

— Фред, не валяй дурака! Ты строишь из себя неизвестно какого заядлого пьяницу. Честное слово, я впервые вижу тебя таким и никогда бы не поверил, что ты можешь так напиться. Но ты ушел внезапно, совсем ничего не сказав нам. Целую ночь мы искали тебя по всей деревушке, уже и не надеялись найти тебя живым. Мы не спали всю ночь. Кэтти чуть с ума не сошла. У нас во Фризмоне есть одни пьяницы — такая шайка, никакой управы на них нет. Они если пьяны, что угодно могут сделать, — мы уж испугались, что ты к ним в руки попал.

— Мне теперь никакая шайка не страшна!

— Ой, больно ты храбрый. Ладно, иди-ка спать ложись, все вы философствовать любите, когда напьетесь.

— А я и не вру! Я не вру вовсе! Сами вы все врете! Я никого теперь не боюсь, у меня есть друзья, они что угодно с вами со всеми сделают!

— Друзья! Откуда у тебя друзья здесь? Неужели уже успел с кем-то сойтись?

— Да, и попрошу не оскорблять! А то… Клянусь… клянусь… а, черт, клянусь чем угодно, что если кто-то тронет меня хоть пальцем, ответ будет держать перед самим Генр… Генри Кальтом!

— Перед кем? — удивленно спросила хозяйка.

— Перед Генри Кальтом. Это мой друг, мой брат, мой товарищ!

— Отлично. Я вижу, ты хорошо сегодня погулял, — сурово ответил Граер. — Где ты с ним успел… познакомиться?

— Где? А в распивочной!

— Я так и думал. И что он тебе говорил?

— А ничего не говорил. Что он мне говорил?

— Вот я и спрашиваю, что он тебе говорил?

— Он говорил, что я его друг, что если кто-то мне что-нибудь…

— Это он заманил тебя в распивочную? — продолжал хозяин.

— Нет! Я сам! Э, э! Убери руки!

Но Арнольд уже тащил его в спальню. Вскоре свет во всех комнатах в доме на окраине Фризмона погас — его обитатели наконец легли спать.

На следующий день, около пяти часов, когда Фред в очередной раз вернулся со скотного двора, где помогал работать Арнольду, в комнате состоялся недолгий, но полный страстей разговор.

— Да что я, маленький? — раздавался голос Альфреда. — Не смей!

Он снова попытался отстранить от двери Арнольда Граера, который, по-видимому, не пускал его из дома.

— Уйду! Ты не имеешь права! — продолжал он, отступая.

— Да, не имею, но требую, чтобы ты остался здесь, — отвечал хозяин.

— Ты требуешь! Я не должен тебе повиноваться и не буду! Отойди от двери.

— Хорошо, — внезапно спокойным тоном ответил Граер. — Пожалуйста, я не буду препятствовать твоим желаниям и прихотям. Ты, действительно, волен поступать так, как тебе вздумается. Поступай, я не стану мешать. Ты свободен, можешь идти на все четыре стороны. Но предупреждаю, что с этого момента кончается наша дружба. Если ты уйдешь сейчас, то больше никогда не войдешь в этот дом.

С этими словами он поднял засов и отступил от двери. Фред поспешно вышел, хлопнув изо всей силы тяжелой, обитой ватою и мешковиной дверью. Кэтти только в ужасе всплеснула руками.

— Арнольд, ведь он ушел! — воскликнула она.

— Конечно. И правильно сделал, — безучастно ответил муж.

— Но что с ним теперь будет? Ведь пропадет же совсем — жаль, такой хороший был!

— Был. Да, Кэтти, странный малый.

— Арнольд, его нужно вернуть, ведь он не виноват в этом.

— Не виноват? А кто же виноват тогда — я, что ли?

— Ведь это все Кальт, он заманил его…

— У этого мальчишки своя голова на плечах. Он должен был сам думать. Думаю, что не Кальт вытащил у него из кармана мои деньги, и не Кальт заставил пойти в распивочную.

— То ведь с горя, — возразила жена.

— С горя? Когда у меня было горе — разве я шел в распивочную, чтобы успокоиться? Когда у меня почти сразу умерли мать и отец, разве пробовал я успокоиться таким образом?

— Но не все такие, как ты, Арнольд. Ему нужна помощь, нужно руководство более сильного человека; он просто такой человек, что не может жить иначе. Тебе бы следовало понять его.

— Я отлично его понимаю. И вчера понимал, когда он пришел в четыре утра и грозился своей новой дружбой, и сегодня понимаю, когда он пытался отшвырнуть меня от двери. Я прекрасно понял его, когда он говорил все, что угодно, в мой и в твой адрес.

— И все же жаль его, Арнольд; может, только от нас и зависело, поможем мы ему или нет.

— Нет, Кэтти, нам нужно было думать еще вчера, если мы хотели сделать из него человека. Я неправильно сделал, что отпустил его одного. Ну, да что уж, моя вина в том небольшая. В крайнем случае, он мог подумать о своей жене, о своей беде… А, кто знает: может, все это он выдумал?

На улице моросил мелкий зимний дождь. Фред огляделся. Вокруг пусто и тихо. Куда идти? Конечно, можно назад, в распивочную, но у него нет теперь денег: Арнольд отказался бы дать ему хоть что-нибудь. Он не думал и о том, вернется ли к ним назад, — ведь путь теперь совсем отрезан.

Опустив голову, Альфред медленно побрел вдоль улицы, размешивая сапогами глинистую жижу и с каждым шагом все больше и больше ощущая голод.

В открытое окно его кто-то окликнул. Он удивленно поднял голову и увидел своего нового дружка — Генри Кальта.

— Вот так встреча, дружок! — воскликнул тот. — Что это ты?

— Иду вот… — ответил Фред.

— Вижу, что идешь, — усмехнулся Кальт, прищуривая светлые нагловатые глаза. Веки у него были припухшие, покрасневшие, цвет лица — нездоровый. Вчера Фред всего этого просто не разглядел. — А я как раз партнера подглядываю в картишки сразиться, — объяснил Кальт и выругался. — Сыграешь?

— Я не умею, — равнодушно ответил Фред.

— Научу.

— Денег нет.

— Так я могу взаймы дать. Айда!

Фред поспешно вошел в дом.

К ночи в душной, прокуренной комнате собрались друзья Кальта — все вчерашние, да еще трое новых. Какая-то растрепанная девка в грязной кофте выставила на стол несколько бутылок пива и водки, хлеб и ветчину, кое-как нарезанную толстыми, неровными кусками. После того как все это было сделано, она прыгнула на колени к одному из дружков, но тот небрежно, как собаку, оттолкнул ее. Тогда она обняла сзади Кальта и принялась нежно целовать его, — однако и это занятие длилось недолго.

— Пошла прочь! — Генри выругался, опустив на ее плечо мощный кулак. Она тихонько вскрикнула и обиженно отошла в угол. Несколько минут она сидела там, потирая плечо и обводя глазами всех присутствующих. Тут взгляд ее упал на Альфреда, который сидел у окна и, подперев рукой щеку, уныло взирал на игравших. Он слишком много проиграл и теперь опасался играть снова, пытаясь избежать новых потерь. Красотка тут же подошла к нему.

— Эй, малыш! — окликнула она его, улыбаясь. — Я вижу, ты скучаешь?

— Я? Нет, я просто…

— У, просто! Что просто, мой мальчик? Отчего ты такой кислый? А ну-ка, улыбнись мне. Ну, быстро.

Фред снова взглянул на нее и удобно развалился на скамейке. Он вспомнил, как обходились с ней остальные, и решил ни в коем случае не отставать от них, раз уж он попал в эту компанию.