Маргарита Кармин - Царица снов

Эбнер Уилкс! Это же прежний хозяин Альфреда! Мгновенно решение было принято, и она направилась в большой господский дом.

Лолиану проводили в большую, светлую, великолепно убранную гостиную. Хозяин был богат, хотя и не чрезмерно, раз жил на окраине; хотя в уюте и в убранстве комнат он себе не отказывал, как заметила Лолиана. Ей предложили сесть, но волнение не давало ей покоя. Она тут же встала и подошла к окну. Там она простояла несколько минут. Вдруг отворилась дверь, и вошел какой-то старый господин. Так сложились обстоятельства, что Лолиана никогда не видела вблизи сэра Эбнера Уилкса, но она догадалась: это именно он.

Весь его облик был исполнен достоинства, но черты лица хранили отпечаток какой-то грусти или оказавшей сильное влияние болезни. Почтенный старик был необычайно удивлен визитом столь красивой дамы и поинтересовался, кто она и откуда. Когда она назвала себя, он с нескрываемым удивлением посмотрел на нее и спросил, отчего ее муж так внезапно исчез.

— Исчез? — переспросила она, крайне обеспокоенная. — Куда же он исчез?

Старик еще несколько секунд смотрел на нее, словно желая что-то вспомнить и внимательно вглядываясь в черты ее лица. Она же, в свою очередь, удивленно смотрела на него, видя, как меняется его лицо, — удивление, грусть, отчаяние, печаль… Неужели ее слова так повлияли на настроение этого старика? А между тем он молчал и не отвечал на вопрос.

— Как вы похожи на нее… — пробормотал он, но Лолиана все же услышала его слова. — Такие же зеленые глаза, и эта смуглость…

— Простите, я не поняла, — робко перебила Лолиана, ей действительно были непонятны последние слова старика.

— Сударыня, скажите: где вы родились? — спросил вдруг старик. — Кто ваша мать?

Она, в свою очередь, удивленно посмотрела на него. Ей вдруг показалось: было что-то знакомое в этих чертах.

— Я не знаю, сэр, — ответила она. — Мне ничего не известно о моих родителях.

— Вы — сирота? — подойдя к ней поближе, продолжал старик.

— Нет, сэр… То есть, да. Мой отец умер, когда я была совсем ребенком, — мне было не больше года.

— Ваш отец умер? — с какой-то грустью спросил господин Уилкс. — А ваша мать?

— Я ее не знаю, сэр. Все, что мне известно о моем прошлом, — это то, что я была найдена добрыми людьми в снегу, а мой бедный мертвый отец лежал рядом. Вот этот кулон и моя детская одежда — все, что осталось мне от моих родителей. — С этими словами она потянула за нитку на шее и показала старику небольшой, круглой формы, простой деревянный кулон с выгравированными на нем несколькими буквами.

Сэр Уилкс побледнел. Попросил у нее кулон: хотел рассмотреть поближе. Лолиана удивилась, но выполнила его просьбу. Он подошел к окну… и она видела, с каким отчаянным выражением на лице рассматривал он эту вещицу.

— Давно ли вы носите его? — спросил он прерывающимся голосом.

— С того момента, как мне рассказали о моем прошлом. Мне говорили, что этот кулончик висел у меня на груди, когда меня нашли рядом с отцом… Но что с вами, сэр?

Старик не ответил, и Лолиана, с испугом глядя на нет, заметила, что по щеке его скатились две светлые капли. Он плакал.

— Мистер Уилкс! — воскликнула Лолиана и подбежала к нему. — Вам плохо? Быть может, позвать доктора?

— О господи, не растворяй мою надежду! Это невозможно… Столько лет… Это провидение! Я узнаю его… Люси… Как это могло случиться?! Как я не мог узнать об этом раньше?..

— Мистер Уилкс…

— Эти черты… Как я не узнал их раньше?! Как ты похожа на нее! Она была так же прекрасна. О господи, ты смилостивился! Дочь моя! Я отыскал мою дочь!

— Я — ваша дочь? — воскликнула она, еще не зная, как истолковать восторженные слова старика.

— Посмотри… Посмотри сюда, моя милая… — Он вынул из кармана миниатюрную шкатулку величиной с грецкий орех, поспешно раскрыл ее и извлек оттуда какую-то небольшую вещицу. Это был точно такой же амулет, с разницей только на одну букву: “Д. Джой”.

— Как? О боже! Отец мой! Отец!

С этими словами Лолиана оказалась в объятиях прослезившегося старика. Безумная радость отца и дочери, каким-то неведомым случаем разлученных и нашедших друг друга почти через двадцать лет!

В тот же день Лолиана узнала о своем прошлом все — вечером отец рассказал ей печальную историю его жизни.

— Столько уже лет прошло с тех пор, как нас разлучили с Люси… Она была красива, она была просто королева — черноволосая, смуглая. Ты ее дитя, ты так похожа на нее… Те же глаза, те же волосы, тот же взгляд… Она была служанкой в доме моего отца. Я любил ее, твою мать, я готов был позабыть ради нее всю родню, я готов был бросить к ее ногам весь мир. Довольно долго я не мог сказать ей, что в этом мире только она существует для меня; довольно долго я вынужден был молчать, мечтать и снова подбирать слова для предстоящей встречи. У нас был лакей, отвратительный человек, которого я невзлюбил с первого взгляда, с первой минуты, как только он вошел в наш дом. Однажды я проходил мимо одной из пустых комнат и услышал чей-то испуганный голос. Я узнал: то был ее голос, и мгновенно открыл дверь, чтобы разобраться, в чем дело. Я видел, как этот человек, схватив за руки Люси, пытался ее поцеловать; она отчаянно отбивалась. Я выгнал его вон, но эта сцена не окончилась так скоро. Я видел ее восхищенные глаза, полные слез, устремленные на меня, я слышал, как горячо она благодарила меня, и в ту минуту я признался ей в том, что давно люблю ее. О, Люси, боюсь, ты никогда не простишь меня за то, что я не отправился искать тебя по всему свету!.. Она так испуганно говорила со мной, напоминала о том, кто я и кто она, она говорила, что это безрассудно, — но я чувствовал: она тоже любит меня, я слышал нотки торжества в ее голосе, я видел эту радость в ее глазах, которые с благодарностью и любовью смотрели на меня. Я любил ее безумно, я предложил ей бежать со мной, но она отказалась и напомнила, что я, дворянин, богатый наследник, должен вовремя одуматься и позабыть о всех привязанностях, которые могли бы повредить моему счастливому будущему. Я знал: мне потребуется совсем немного времени, и я смогу уговорить ее бежать со мной, с ее родителями и братом. Но наш лакей… Мерзавец! Он виноват в таком окончании моей судьбы! Он услышал обо всем, что мы говорили, и рассказал моему отцу. Только позже я узнал: это он виноват во всем — и все дальнейшее, что сделал со мной мой отец, было лишь поводом отлучить меня на некоторое время, чтобы лишить меня… лишить меня моей любви и счастья… Они заставили меня ехать в Шеффилд, назвав массу разных причин для этого путешествия. Я вынужден был согласиться; но прежде чем уехать, я взял клятву с Люси, что она будет ждать меня и будет готовиться к свадьбе, которую мы хотели отпраздновать втайне от родителей сразу после моего приезда. Я вернулся через год. И… О боже, что я нашел там! У Люси, моей дорогой Люси была единственная подруга — горничная моей матери. Я уж и не помню, как ее звали… Когда я приехал, я узнал, что ни Люси, ни ее брат давно не служат у нас: вот уже год, как они уволились и куда-то уехали. Это был для меня удар в сердце. Я отправился к отцу; но тот сказал, что она сама пришла к нему и попросила, чтобы он отпустил ее. “Они должны были уехать, но куда — не знаю”. Только позже я узнал, узнал от горничной — подруги Люси, — что мой отец и моя мать выгнали ее: во-первых, потому что она любила меня и я хотел, чтобы она стала моей женой, а во-вторых, потому что она была беременна. После этого известия я окончательно потерял рассудок. Врачи не могли понять, что происходит со мной, а между тем я около года не вставал с постели. Все, что осталось у меня в память о моей Люси, — амулет ее брата Джека Джой, который она оставила мне, поручив передать это горничной. Я прекрасно помнил этот кулон — ни она, ни ее брат никогда не снимали их. Когда я наконец поднялся, я делал отчаянные попытки разыскать ее или что-нибудь узнать о ее семье. Все было тщетно! Я не мог простить своему отцу этого поступка. Мой отец умер десять лет назад, а я так и не узнал, что стало с Люси и ее семьей. Кроме того, у меня был ребенок, но я даже не знал, кто он. И вот однажды, когда я открыл ларец отца, где лежали различные документы, которые были оставлены мне для дальнейшего ведения хозяйства, я нашел какое-то старое, написанное трудно различимым почерком не очень грамотного человека, письмо. Поначалу я не обратил на него никакого внимания, но когда, наконец, прочел его, я почувствовал, что начинаю снова сходить с ума. Это было письмо — на мое имя — от брата Люси! Из письма я узнал, что мой отец действительно выгнал их, причем даже предлагал деньги Люси, чтобы она уехала как можно дальше и не смела даже показываться в этом доме и вообще “каким-либо образом напоминать сыну о себе”. Он предложил ей деньги, но Люси, моя дорогая Люси, была горда; она, разумеется, ничего не взяла. Она, действительно, ждала ребенка. Они уехали в какую-то глухую деревушку, и там им с трудом удалось найти работу на мельнице. Но в те годы в городе Лутон, близ которого они жили, разразилась эпидемия тифа. Заболев, умерли ее мать и отец. Они были бедны, и болезнь подорвала их и без того слабое здоровье. Вскоре Люси родила на свет девочку, мою Лолиану. — Старик улыбнулся. — Но, как сообщал ее брат, роды были тяжелые, и она умерла почти сразу… Мое сердце едва не разорвалось от горя, когда я десяток лет спустя читал эти строки! Джек похоронил свою сестру сам, так как денег на похороны и священника у него не было. Девочка осталась у него на руках, но с ней он не мог нигде устроиться на работу — он был нищий. Да, моя возлюбленная, ее семья была нищей, и все благодаря жестокости моих родителей! Джек нежно любил сестру, он не хотел, чтобы дочь его сестры умерла в голоде и холоде, брошенная всеми, — при живом отце! Он решил разыскать меня, он отправился сюда, в этот дом, чтобы рассказать мне обо всем и спросить, согласен ли я хоть как-то помочь своей дочери. Он написал это письмо и отправил его мне, а следом отправился сам. Боже, если бы я знал! Если бы мне было хоть что-то известно об этом письме! Я готов был уничтожить всех, кто разлучил меня с Люси и заставил ее так страдать — ее и меня в разлуке с ней! Я отправился в Лутон, чтобы узнать, почему он так и не приехал ко мне и для того, чтобы разыскать могилу моей дорогой Люси. Но мне известно было лишь то, что Джек, действительно, взяв на руки бедняжку племянницу, отправился в неизвестном направлении. О нем никому ничего не было известно. Я тщетно искал какие-либо сведения о нем или о своей бедной дочери, разлученной со мной таким ужасным образом. Я довольно долго добивался каких-либо сдвигов в своих поисках, и вот однажды мне удалось узнать, что Джек — я узнал его по названным признакам — был найден мертвым недалеко от Лондона. Я принялся разыскивать и расспрашивать всех, кто знал хоть что-нибудь о маленькой девочке, которая была с ним. Но пять лет назад мне удалось найти неопровержимый документ о том, что он был один. Девочка исчезла. Исчезла и моя надежда. Но вот небо сжалилось надо мной, претерпевшим столько несчастий, — я нашел мою дорогую дочь! Бог мой, я все же еще могу быть счастливым — пусть не рядом с возлюбленной, но рядом с моей милой дочерью. Лолиана, милая, неужели…