Маргарита Кармин - Царица снов

Хозяин подал ему книгу. Лицо Фреда побелело.

— Что с вами, сударь? — закричала испуганная хозяйка.

— Это… Это ее почерк… — чуть слышно прошептал Темпль.

— Да что вы? Вот провидение-то, помогло! Читайте, читайте же!

— Не могу! — Сжав в руке Библию, Фред упал на подушку. Кэтти поспешно подала ему чашку с молоком. Немного подкрепившись, Фред поднес книгу к глазам и дрожащим голосом принялся медленно читать:

— “Кто бы вы ни были, но если вы нашли эту книгу, умоляю вас, внемлите моим просьбам и помогите двум несчастным женщинам, которых держит в плену бандит”…

— Боже мой! — прошептала Кэтти, схватив мужа за руку.

— “У вас есть мать, или сестра, или жена, если вы мужчина. Во имя бога, во имя всего святого, снизойдите к моим мольбам и помогите нам! В каждой нашей молитве мы будем горячо благодарить нашего спасителя. Снизойдите к нашим жестоким и, поверьте, незаслуженным страданиям! Придите на помощь двум слабым женщинам, взывающим к вам о помощи!

Лолиана Темпль. Эмма Сноу”.

— Моя Лили! — закричал Фред, вскочив с кровати. — Боже мой! Она страдает! О, я нашел ее! Благодарю тебя, господи!

Это было ужасное зрелище: созерцание такой безумной радости.

— Значит, она в том замке! Но что же она там делает? Неужели это хозяин похитил ее? — спросила Кэтти.

— Немыслимо! — ответил Арнольд.

— Да, но она… Если бы вы видели ее, вы не говорили бы так. Кто же хозяин того замка? — Альфред едва дышал.

— Мистер Ричард Брум, кажется…

— Ну, берегись, мистер Ричард Брум! Я найду тебя, я… спасу тебя, Ли! Слышишь ли ты меня?

— Успокойтесь, Альфред, успокойтесь! — говорил хозяин, пытаясь уложить больного в постель.

— Нет уж, пустите меня! Она здесь, рядом, я должен спасти ее!

— Но ведь вас схватят сразу же, мгновенно, вы и опомниться не успеете!

— Нет! Я убью его, этого Ричарда! Убью! Он узнает, что значит похищать чужую жену! Господи, благодарю тебя! Благодарю тебя за то, что ты не дал ей умереть! Лили, жди меня, я уже иду!

Он вырвался, вскочил опять, сделал шаг и упал, потеряв сознание от возбуждения.

— Ох уж, вояка! — вздыхала Кэтти, помогая мужу поднять его и перенести на кровать. — Пускай отдохнет, а мы пока подумаем, что делать.

У Альфреда сделался жар. Два дня он лежал в бреду, неустанно повторяя: “Лили! Это моя Лили!” Только на четвертый день пришел в себя. Однако ход мыслей его ничуть не изменился:

— Моя Лолиана!.. Она в плену… Здесь, в двух шагах от меня… Горе тому, кто ее похитил!.. Я придумаю для него такие пытки… Ах, бандит!.. Он мне заплатит за все, заплатит!..

Это было воплощение отчаяния. Когда он снова взял в руки книгу, дрожь пробежала по всему его телу, так что Кэтти в конце концов пришлось убрать злополучную Библию от греха подальше.

— Сударь, — сказал хозяин, — мы прекрасно понимаем ваши чувства, хорошо понимаем вас: мы знаем, что вам хочется ее спасти как можно скорее, но… Поймите, кроме чувства нужно иметь и голову на плечах, то есть нужно еще и мыслить. По воле провидения вы узнали, что ваша супруга здесь, недалеко от вас, но подумайте о тех опасностях, которые могут встретиться на вашем пути. Ведь спасти женщину из рук бандита-дворянина не так-то просто. Я знал, что он сэр, но сегодня мне сказали: и разбойник. Подумайте-ка сами, вы очень слабы, вам не хватит вашей силы, чтобы преодолеть возможные преграды. Ведь если вашу жену действительно похитил богач, аристократ, то он, наверное, примет все меры предосторожности, чтобы не допустить вас к замку. К тому же, у него есть слуги, собаки… А вы один, или нас с вами двое, — это не так уж много. Хитрость и ум, сударь, никогда не помешают. Надо уметь применить хитрость, понимаете? А над этим нужно поразмыслить.

— Я должен спасти ее. Я спасу ее…

— Погодите, сударь. Вы спасете ее, и мы вам поможем в этом. Согласны?

— Идемте! — сказал хриплым голосом Альфред, хватаясь за руку хозяина. — Мы доберемся до этого замка быстро, я надеюсь, а уже тогда… Горе тому…

— Ну вот, опять вы за свое! Горе, горе!

— Если вы не согласны помочь мне, что очевидно, — потому что дело опасное, — я пойду один…

— Никуда вы не пойдете один, — сурово сказал хозяин. — Я вас не пущу, ясно? Не забывайте, что мы спасли вам жизнь. А вы чуть встали, вновь бежите на верную гибель. К чему тогда нужны были эти ухаживания, все эти затраты? Зачем я тратил столько денег на лекарство и на доктора? Чтобы вы тут же побежали на кладбище? Нет уж, лучше бы я оставил вас умирать на дороге: этак и сожалеть, знаете ли, было бы некому о вас. Пусть даже так: мы, простые крестьяне, вас не интересуем, вам и дела нет, что мы будем оплакивать вас. Но тогда подумайте о своих родителях, если они живы; в конце концов, подумайте, что скажет ваша супруга, когда узнает, что мы отпустили вас умирать? Вы думаете, она в ножки нам поклонится и горячую благодарность произнесет? Нет, сударь, не пущу я вас. Вот.

— Но если бы там была ваша жена, которую бы вы любили, — говорили бы вы тогда так?

— Конечно.

— Как? И что же после этого скажет ваша жена?

— Кэтти, что ты скажешь? — улыбаясь, обратился хозяин к своей жене.

— Что я скажу? — отозвалась хозяйка. — Ничего не скажу; во всяком случае, ничего плохого. Знаете ли, сударь, Ар все же прав. Ум, рассудительность и спокойствие всегда нужны. И если человек действует хитростью, а не летит, словно мотылек на огонь, — ему и чести больше. Если план удастся, я его боготворить буду, бог мой! Ваша жена, думаю, такая же умная и рассудительная, и она вполне разделила бы мое мнение. Подумайте, сударь, получше подумайте.

— Присутствия духа, сударь, никогда нельзя терять. Невозможно это: пускаться в такой опасный путь очертя голову, — добавил хозяин.

— Значит, вы не отпустите меня?

— Помилуйте, как же можно? С величайшим удовольствием, — насмешливо ответил Арнольд. — Конечно, если вы только можете сейчас же уплатить мне за все лекарства, которые потребовались во время болезни; про счета за услуги нашего сельского доктора я уж молчу.

— Сейчас у меня нет с собой денег, но как только я верну жену, мы уплатим сполна и даже больше — за вашу доброту.

— Нет уж, увольте! Вы уйдете, кто знает — спасете вы ее или нет, но назад не вернетесь — это точно! Уж поверьте мне. Нет, сударь, так не пойдет. Уплатите — и шагайте на все четыре стороны. Вот. Это — если смотреть на дело с еще одной стороны.

— Ну, хотите, я отработаю у вас этот долг? Я ведь тоже вырос в деревне, и… — Альфред закашлялся.

— Зачем мне нужен такой слабый работник? Мы с Кэтти и вдвоем неплохо управляемся. Нет, сударь.

— Что же мне делать?

— Вы хотите моего совета?

— Если вы можете мне его дать…

— Сударь, я не такой скряга и эгоист, как вы, наверное, думаете, — улыбнулся хозяин. — Скажите, вам дорога моя дружба?

— Еще бы!

— А дружба моей жены?

— Конечно.

— Ну, а любовь вашей Лолианы?

— Как вы можете спрашивать…

— Если все именно так, как вы говорите, — то вам, наверное, не хотелось бы потерять ни то, ни другое, ни третье?

— Да.

— Так слушайте же. Обещайте мне не самовольничать, а спокойно лежать и поправляться. Верите ли вы мне?

— Верю.

— Тогда предоставьте вашей голове право отдыхать, ибо она нуждается в этом, а голове Граера — думать за вас. Я уже кое-что придумал для вас, но мне нужно уточнить… некоторые детали. А в целом план готов. Ну, так как: согласны?

— Вы, правда, поможете мне?

— Говорю вам…

— Вы обещаете?

— Обещаю. Вот моя рука, и будем друзьями.

— Благодарю вас! — воскликнул Фред, с восхищением пожимая руку Арнольда. Но силы его истощились от долгого разговора, и он беспомощно откинулся на подушку.

— Эх, славный малый, — вздохнул хозяин, — да только горяч. — И вышел, улыбаясь, из комнаты.

Хозяйка, заботливо укрыв больного одеялом, последовала за ним.

Как мы уже замечали, замок Ричарда Брума был старым зданием, крепостью, построенной еще в средние века. Поэтому, насколько нам известно, он отличался одной особенностью — почти половина его уходила в глубину, под землю. В каждом средневековом замке, в каждой крепости, в каждой церкви были подземелья или могильные склепы. В замке Брумов это подземелье долгие века служило темницей для непокорных. Стоило только ступить на плиты каменного пола одного из этажей подземелья, как в душу закрадывался ужас и воображение начинало рисовать страшные картины. Несчастные существа, которые в былые столетия попадали туда, должны были оставить всякую надежду вернуться наверх. Выход был лишь в комнату пыток, что была здесь же, или, если хозяева будут очень добрыми, во двор за получением пятидесяти плетей. Нередко люди умирали там, забытые всеми. Такие темницы в этом замке сохранились еще со времен рабства.

Вот в такую-то яму привели дрожащую от ужаса Эмми и не менее испуганную Лолиану.

Как нам известно, Ричард, воспользовавшись растерянностью Лолианы, схватил ее служанку и подругу Эмми и велел отвести ее в это подземелье. Разумеется, Лолиана не могла оставить девушку, ставшую ей сестрой, одну и последовала за ней.

Ричард Брум, унаследовавший от предков не только пыл, но заодно — жестокость и грубость, был слеп и глух в своих желаниях.

Там царила смерть во всем своем величии. Однако не только это приводило в ужас: эта дышащая смертью часть земли, ее внутренность, к тому же была населена еще животными, один вид которых приводит в ужас, не говоря о соседстве с ними. Запах гнили окутал вошедших, даже у Ричарда сперва переняло дух. Четырехугольная пещера, не имевшая больше никаких выходов. Кругом, на всех стенах — паутина, ее можно было принять за какую-нибудь отделку или драпировку. В одном из углов белели человеческие кости, быстрые ящерицы целыми стаями сновали по ним. То было страшное зрелище, и все, кто стал случайным созерцателем этого “пейзажа”, в душе пожалели бы тех, кому суждено здесь остаться.