— Добрый день, госпожа Равель, — сказал гость, входя.

Увидев мундир полицейского, Равель придала своему лицу умильное выражение:

— Ах, это вы, мистер Бартли! Добрый день, я вас в темноте-то и не узнала. Знаете, у нас в коридорах так темно, средств не хватает на свечи. Прошу садиться. Что привело вас к нам? Мы недавно оплатили счет…

— Да, мисс Равель, это так. Но я пришел вовсе не за тем.

— Что же вас интересует?

— Понимаете ли, — начал полицейский, — как мне известно, ваше заведение отличается чистотой… я имею в виду нравственную чистоту… и порядком. — (Мисс Равель поклонилась.) — Мне известно также, что все хозяйство мастерской ведется аккуратно благодаря вам. — (Эти слова явно польстили блюстительнице порядка.) — Но, основываясь на уже известном, меня все же приводит в недоумение один ваш поступок.

— Какой? — Физиономия мисс Равель вытянулась. — Бог мой, что же могло произойти? Мы аккуратно платим за все. Мои подчиненные отличаются кротостию и смирением…

— Вот-вот, именно это я и имел в виду. Вы, позвольте отдать вам должное, очень честны и опытны, аккуратно следите за порядком, но почему же все-таки произошла такая оплошность?

— О чем вы говорите?

— Ах, простите, я ведь так и не сообщил вам главного. Насколько мне известно, месяц назад к вам поступила одна мастерица по имени Лолиана Темпль. Помните ли?

— Да, она хорошо работает и получает соответствующее жалованье.

— А что вам известно о ее прошлом?

— Она замужем, у меня есть бумаги, что она порядочна и честна.

— Бумаги! Мисс Равель, что нам могут дать бумаги, да и кто в наше время доверяет бумагам?

— Вам что-то известно о ней? — насторожилась старуха.

— Да, признаться, да. Именно это и привело меня к вам. Я удивился, что такая достопочтенная дама позволила вступить в свою мастерскую столь низко падшей женщине.

— Боже мой, что вы говорите! — воскликнула г-жа Равель, всплеснув руками.

— Да-да, мисс Равель, как это ни прискорбно, но… Поверьте моему слову. Я часто держу пост у кабачка “Дэвид и Сэнди”. Вы знаете, наверное, что эта харчевня — самая грязная, самая пошлая, ведь там собирается основной “мир” бродяг, нищих и бандитов. Поэтому каждый вечер там ставится охрана для наведения порядка.

— Да, и что же?

— Так вот, мисс Равель, уже трижды я видел в этом кабачке ту самую женщину, о которой говорил.

— Лолиану?..

— Ну да, именно ее. В первый раз я еще сомневался, думал, что это случайность или ошибка, но затем уж…

— Боже мой, да у нее ведь есть муж! — пробормотала госпожа Равель.

— А известно ли вам, что муж ее сейчас в отъезде и не мешает ей вести себя таким непристойным образом? Сознаюсь, мне стало стыдно, когда я увидел, что она вытворяет там, как развлекается с мужчинами. Да мало того, я не раз замечал, как она водила к себе мужчин в дом; вот, недавно я узнал, что развратница поступила в ваше заведение, скрывая при том свое истинное лицо, и счел нужным вас уведомить, чтобы присутствие блудницы не порочило честь вашей мастерской. Я вполне понимаю вас, мисс Равель, и знаю, что эта уличная девка способна скрыть все, что угодно, все какое ни на есть самое грязное прошлое.

— Ах, не может быть! — вздыхала мисс Равель. — А выглядит такой порядочной, такой скромной и милой!

— Да, но теперь-то вы знаете, что это маска. Кроме того, чтобы напрасно не вводить вас в заблуждение и иметь доказательства, я решил поподробнее узнать о ней, о ее жизни, о ее прошлом. И что же вы думаете?

— Что? — бледнея, спросила блюстительница порядка.

— Она теперь носит новое имя: так сказать, старается заметать следы прошлого. О прошлом ее мне теперь многое известно.

— Что же вам известно?

— О, позвольте мне не приводить грязный список ее дел в прошлом. Поверьте, даже мне стыдно и неприятно говорить о них. Но я решил, что необходимо сообщить вам отдельные подробности.

— Боже, за что такое наказание? Но, — тут мисс Равель выпрямилась, — при всем моем доверии к вам я не могу принять мер без… гм, гм… вещественных доказательств. Если я сама смогу удостовериться в том, о чем вы говорите, я выгоню ее.

— Поверите ли вы, мисс Равель, если увидите ее в том кабачке?

— Вполне. Это непристойное заведение, в котором могут находиться одни лишь распутные.

— Я думаю, что вы, охраняя честь вашего заведения, придете сегодня вечером на улицу Альтена, где расположен тот самый кабачок, и сможете убедиться в правдивости моих слов.

— Одна? Да что вы! Как можете вы сравнивать меня с развратницами, что там сидят? Да разве я позволю себе появиться там, на улице, вечером…

— Нет-нет, я вовсе не то хотел сказать. Но позволите ли вы мне сопровождать вас? Нам вовсе не нужно будет входить туда, достаточно поглядеть в окно.

— Вы очень любезны, мистер Бартли. Благодарю вас, но…

— Я зайду сюда часов в восемь.

— Хорошо, но…

— До свидания, мисс Равель.

— До свидания. Благодарю вас…

И полицейский поспешил выйти из душней комнаты, чтобы довести до конца свой план.


— Миссис, это вас! — донесся до Лолианы звонкий голос служанки.

— Меня? Кто бы это мог быть? Проводи гостя ко мне, наверх.

Через секунду дверь отворилась, и вошел рослый молодой человек, одетый как слуга. Он смущенно поздоровался с хозяйкой, с восхищением вглядываясь в черты ее лица.

— Добрый день, — отозвалась Лолиана, улыбнувшись. — Что вам угодно?

— Меня послал к вам господин по имени Крашнер.

— Да? — встрепенулась Ли.

— И просил передать вам это. — Он подал конверт, не отрывая глаз от Лолианы.

Она быстро распечатала конверт, предварительно прочитав на нем: “Госпоже Лолиане Темпль”. В конверте лежало письмо:

“Дорогая Лолиана!

Вчера вечером я вернулся, хотя это вовсе не предполагалось. Однако к вам зайти я не решился: было слишком поздно. Ваш супруг и я были очень рады вашей работе в мастерской госпожи Равель, еще более рады полной оценке вашего мастерства. Альфред необычайно рад, что вы наконец-то нашли работу, где ваше мастерство оценено материально.

Прошу простить меня, Лолиана, что я не могу встретиться с вами сегодня, что не имею счастливой возможности зайти к вам: у меня столько дел, что я вынужден отказать себе даже в этом удовольствии. И тем не менее я имею письмо от вашего супруга и несколько слов от него же, но не имею времени забежать к вам и передать все это; доверить кому-то я не решаюсь, боясь, что вы потом будете упрекать меня за это. Но, тысяча извинений, смею ли я отлучить вас на часок от ваших семейных обязанностей и попросить вас прийти за весточкой и посланием? Поверьте, мне неудобно и чрезвычайно трудно писать вам об этом, но, надеюсь, вы поймете меня. Я так занят, что порой забываю пообедать. Умоляю вас простить меня! Я должен освободиться на полчасика вечером, часам к восьми, и для того, чтобы не доставлять вам особых хлопот, которых и без того у вас хватает, буду ожидать вас на улице Альтена, где заодно успею завершить одно из своих занятий. Прошу вашего прощения, ибо этого я сам себе никогда не прощу. Не гневайтесь на меня и еще раз простите.

Мне необходимо завершить одно важное дело, и я надеюсь, что после его окончания у меня будет немного времени перед отъездом (а я сегодня уже уезжаю назад), поэтому мне было бы стыдно смотреть в глаза Альфреду, если я не выполню его поручение повидать вас. Если вы сможете и придете, я перед своим отъездом дам вам письмо и передам небольшое поручение от него устно.

Буду ждать вас недалеко от харчевни “Дэвид и Сэнди”.

Тысяча извинений,

всегда Ваш Уилки Крашнер”.

Лолиана не знала почерк мистера Крашнера, не знала, в ладах ли он с грамматикой и изящным стилем, но письмо написано рукой старика, это было заметно. Чтобы окончательно развеять закравшиеся было в голову сомнения, Ли решила расспросить посыльного, но того и след простыл. Лолиана выглянула в окно, спустилась вниз по лестнице: его нигде не было.

— Однако я не знаю, что и делать, — пробормотала она тихо. — Харчевня “Дэвид и Сэнди”… А не та ли, что напротив лавки с батистом? Боже, неужели эта харчевня не настолько уж убога и грязна, как мне показалось? Ах, наверное, все же нет; если мистер Крашнер пригласил меня туда, — значит, ничего опасного. Но он должен сегодня уехать!..

Через несколько минут решение было принято и все сомнения отброшены в сторону. Сегодня Лолиана должна была получить письмо от мужа.

ГЛАВА VII

ПОСЛЕДСТВИЯ

Лолиана перешла на другую сторону улицы и, прислонившись к фонарю, огляделась вокруг. По улице прохаживался полицейский патруль, но больше никто не появлялся. Постояв четверть часа у дерева, Лолиана не увидела ничего нового. Это было странно. Она еще раз перечитала письмо, чтобы убедиться, что пришла в нужное место. Наконец, потеряв всякую надежду, Лили повернулась и хотела было уже отправиться домой, как вдруг подумала:

“А может, он пришел сюда раньше и сейчас сидит где-нибудь — в харчевне, например? Ведь он написал, что ему нужно закончить здесь какие-то дела”. И она направилась к “Дэвид и Сэнди”. Мысль о том, что мистер Крашнер просто уехал, она не хотела принять.

Однако добавим, что Лолиана почти не имела понятия об истинной сущности кабачка, куда так необдуманно решила зайти. Она слишком плохо знала “мир” пьяниц, гуляк и бродяг, и неведение позволило переступить порог “заведения”. С первого взгляда, стоя у двери, трудно было отыскать в этой свалке кого-либо, и Ли, опустив вуаль, прошла внутрь. Однако, оглядевшись еще раз, мгновенно поняла свою оплошность — мистер Крашнер в подобной обстановке быть никак не мог.