Маргарита Кармин - Царица снов

Так я узнала многое.

Однажды утром горничная Фанни пришла ко мне на кухню с весьма странным выражением лица, каким-то загадочным, таинственным. Я вопросительно посмотрела на нее, от нетерпения и любопытства забыв поздороваться.

— Знаете, мисс, — сказала она, по привычке называя меня, как и прежде. — Все сбывается.

— Что сбывается? — не поняла я.

— Все, что я предсказывала.

— Да в чем же дело? — не выдержала я.

— Миссис велела мне передать вам, чтобы вы зашли сегодня в гостиную в три часа пополудни.

— Зачем?

— Не знаю. — Фанни пожала плечами. — Очевидно, она хочет что-то сказать вам.

— Или выгнать меня вон.

— Что вы, мисс, она вовсе не сердилась, когда говорила мне…

— Ну что ж, посмотрим, — ответила я и приготовилась в любом случае дать отпор.

В три часа я явилась в теткин кабинет. Она сидела на диване, грузная, в красном платье, которое придавало ей некоторую величественность. К моему удивлению, когда я вошла и поклонилась, она не ответила мне холодным безразличием, а… улыбнулась! И произнесла сладким голосом:

— Рада видеть тебя, моя хорошая девочка. Присядь-ка.

Я поблагодарила ее и села. Минуту она рассматривала меня, а затем продолжала:

— Как тебе живется на кухне?

Я посмотрела на нее. Мне показалось, что этот вопрос — плохо завуалированная насмешка надо мной, и холодно ответила:

— Спасибо, хорошо, миссис.

— Ну… — Она как будто смутилась. — Зачем же так? Прошу тебя, называй меня, как прежде, тетей, мне так будет приятней.

Я не могла понять ее сладких речей: и что произошло с ней за время нашего отдаления друг от друга? Тем не менее я согласилась.

— Хорошо, тетя, — сказала я.

— Вот-вот, так будет лучше. Знаешь, Лили, я хотела поговорить с тобой…

— О чем, тетя?

— О нашей последней встрече… и о твоем будущем, — поспешно добавила она, заметив, как я взглянула на нее. — Я думала об этом долго, Лолиана, и поняла, что…

Я затрепетала.

— Я поняла, — продолжала она, — что слишком… вспылила в прошлый раз. Да-да, я знаю, теперь убеждена, что во всем виновата не ты, а… — Она помолчала. — Неизвестно, что было бы, если б эта бессовестная девчонка Шелсон не вмешалась в прошлый раз.

Я посмотрела на нее, по-видимому, удивленно, потому что она вдруг заговорила:

— Ну что ты, Лили? Неужели ты думаешь, что я так бессердечна и не способна чувствовать? Я вижу, что виновата перед тобой, и мне бы хотелось просить тебя… — Тут она взяла меня за руку. — Будем друзьями, моя милая? Давай забудем все прошлое и подумаем о будущем.

— Я не понимаю вас, тетя, — совсем растерявшись, произнесла я.

— Я бы хотела просить тебя вернуться, Лили. Ты очень милая девушка, и за этот год я поняла это. Давай помиримся и станем друзьями. Ты больше не сердишься? Скажи, ты простила свою тетю?

Я была ошеломлена. Ее голос был таким кротким, таким ласковым; неужели она так изменилась за один год, что я не видела ее?

— Лили, ты не веришь мне? — Ее нежный голос дрогнул. — Ты меня ненавидишь? Почему ты считаешь, что у меня ледяное сердце? Оно такое же, как у тебя, оно способно любить и чувствовать. Ах, если бы ты только знала, как долго я мучилась, вспоминая свой ужасный поступок! Прости же меня, Ли, я просто вспылила в прошлый раз. Наверное, я была чересчур строга с тобой… Ты сомневаешься? Ах, я вижу! Господи, почему я так несчастна?

Она поднесла платок к глазам. Мне стало жаль ее; передо мной была другая миссис Стонер, смиренная и добрая: такая, какой я никогда ее не видела.

— Неужели я никогда не смогу искупить свою вину? — продолжала она, вытирая слезы.

— Успокойтесь, тетя, — сказала я. — Я все простила вам и теперь готова выполнить любую вашу просьбу.

Она посмотрела на меня.

— У меня лишь одна просьба, — сказала тетка. — Прошу тебя вернуться в мой дом: будь моей племянницей, как прежде, Лили, живи в моем доме на правах моей дочери, как ты жила до этого. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя у меня не хуже, чем раньше, когда ты жила еще с мистером Альбером. Это будет для меня высшей наградой. Ты согласна, девочка?

— Да, тетушка. Я буду рада доставить вам удовольствие.

— Ты умница, — сказала она и погладила меня по голове, — я всегда знала это. Пойди же в свою комнату и переоденься, я не могу видеть тебя в таком тряпье. В пять часов я жду тебя к чаю.

Я вышла из комнаты, совершенно не зная, что и думать. Встреча с тетей совершенно поразила меня, я не могла понять, чем вызвано столь резкое изменение в ней. Но тем не менее реальность оставалась реальностью, и я вернулась в свою прежнюю комнату.

Надев одно из своих прежних платьев — черное с красным лифом, — я не узнала себя. Как изменилась эта девушка за год — за сравнительно недолгий срок!

…Я жила у тетки вот уже две недели. Она была непривычно ласкова со мной, даже улыбалась мне, называя меня своей милой и хорошей девочкой, но иногда я все же узнавала в ней прежнюю миссис Стонер. Иногда, когда я слишком внезапно появлялась перед ней, я замечала в ней раздражение и даже злобу, которую она тщательно старалась скрыть. Это случалось нередко, но на людях она всегда была со мной добра, словно я была ее любимым единственным детищем.

Под ее кротким взглядом я забывала все прежние горести: вот как может измениться человек! Тетя словно забыла, что ее бюджетные дела на грани опасности, она возила меня на цветочные выставки, обеды и завтраки к своим знакомым, часто брала меня кататься, просвещала меня в области искусства, покупая билеты на различные концерты и спектакли, и при этом представляла меня всем как “милую племянницу”. Наконец, однажды она сообщила мне, что в следующий понедельник решила взять меня с собой на бал, который устраивала некая миссис Кларк, богатая и знатная дама.

Бал! Неужели я, бедная дочь мельника, поеду на бал?! Это было невероятно! Мне ужасно хотелось хоть раз побывать на балу, посмотреть на это счастье и великолепие, почувствовать себя тоже счастливой и великолепной, увидеть перед собой нарядных милых барышень, галантных кавалеров! Ловить счастливые, восторженные взгляды, ощущать красоту всем своим существом! Я буду на балу!

Но это не все. Тетушка продолжала меня задаривать, говоря, что ей бы очень хотелось, чтобы я позабыла о прошлом. Я о нем и забыла уже давно, продолжая удивляться милостям тетки.

Однажды за завтраком она сказала, что мне необходимо бальное платье. Разумеется, новое. Тетя сообщила, что у нее есть одна швея, которая делает великолепные вещи, и что именно к ней и следует обратиться.

В тот же день тетушка позвала меня вниз. Когда я вошла, мой взгляд упал на большую коробку и несколько свертков. Тетка подозвала меня к себе и сказала, что все, что я увидела, — мое.

— Как, тетя? — не поняла я.

— Чему же ты удивляешься? Возьми это в свою комнату, там ты все спокойно рассмотришь и примеришь. Здесь твое бальное платье и необходимые аксессуары. Помнишь, ведь мы говорили об этом сегодня, и я напоминала тебе, что знаю, к какой швее нужно обратиться. Сегодня я купила у нее это для тебя.

Я поблагодарила тетку и велела Фанни отнести коробки наверх. Подарок оказался просто великолепен! Я должна была присутствовать на балу в сочно-изумрудном платье из парчи, украшенном великолепным бантом с драгоценными камнями! В небольших коробочках и свертках я нашла восхитительные перчатки белоснежного цвета, легкие туфельки кремовых тонов, изящный маленький веер и небольшую сумочку-косметичку со всеми принадлежностями. Я была в восторге, представляя себя в таком наряде. Тетушка — просто прелесть.

Не думайте, дорогой читатель, что я во всей этой суматохе забыла об Альфреде, — я не переставала думать о нем. Мы встречались два раза в неделю, если мне удавалось сбежать от тетки незаметно; наши встречи происходили все так же на реке. Но я молчала о своей новой жизни. Я переодевалась в старое платье Фанни, снимала с себя все украшения, кроме медальона, который отдала мне моя горничная, и бежала на встречу. Тетка ничего не знала об этом, иначе мое счастье, и без того хрупкое, разрушилось бы окончательно.

Стояли самые жаркие дни августа, когда наступил в свой черед тот понедельник, на который был назначен бал у миссис Кларк.

Было десять часов вечера; тетка велела мне одеваться. Какое-то непонятное волнение охватило меня, когда я вошла в свою комнату, чтобы облачиться в свой сказочный наряд; это волнение не покидало меня и после, во время моего присутствия на балу. О, как старательно я надевала шелковые ажурные чулки и кремовые атласные башмаки с бантиками, как старательно, аккуратно прикалывала все ленты на платье! Фанни торжественно и бережно укладывала мне волосы, вплетая в мои непослушные косы цветы.

— Скоро ли, наконец? — раздраженно спросила тетка, входя в мою комнату. — Вот тебе духи и пудра. Фанни, сделай все как следует!

— Сейчас, тетушка, — отвечала я, приняв у нее духи.

Как приятно и нежно льнет к коже шелк новой нижней рубашки, какие пышные нижние юбки мне предстоит сегодня носить!

Фанни обильно надушила и напудрила меня, надела украшения, застегнула бусы и напоследок расправила складки верхней юбки.

— Хороша, хороша, — одобрительно качая головой, немного небрежно (как она имела привычку говорить) сказала тетка, оглядывая меня со всех сторон. — Прелестно! Фанни, отчего это бант так косо приколот? Не так, не так! Исправь!

Горничная, заметив оплошность, вздохнула и переколола ленту иначе.