Оденат был польщен сверх всякой меры, и она поняла, что будет так, как она хочет.
— Итак, я для тебя Ястреб! — Он усмехнулся. — Ты воображаешь себе, что приручаешь эту дикую птицу, мой цветок?
— Никогда не следует приручать дикие существа, мой Ястреб. Нужно завоевать их доверие и уважение, стать их другом, и мы с тобой так и сделаем.
Снова она удивила его, и он усмехнулся про себя.
— Что ж, я буду Ястребом, если это доставит тебе удовольствие, Зенобия. Но сейчас уже поздно. Пойдем, я отведу тебя в дом.
Взяв ее за руку, он двинулся через темный сад с уверенностью верблюда, идущего знакомой тропой. Они вошли во дворец, она последовала за ним вверх по потайной лестнице и оказалась в коридоре, ведущем в ее комнаты. Они остановились перед большими двустворчатыми дверями.
— Умеешь ли ты ездить верхом на лошади? — спросил он.
— Да.
— Тогда будь готова на рассвете! — сказал он и, повернувшись, широкими шагами пошел прочь по коридору.
Она смотрела, как он уходил, а потом его фигура в длинной белой тунике исчезла за углом. Зенобия вздохнула и некоторое время стояла перед своей дверью. Потом один из солдат, охранявших ее апартаменты, поклонился и распахнул перед ней дверь. Залившись румянцем от смущения, она поспешила в свои комнаты и закрыла за собой дверь. Ей навстречу выбежала Баб.
— Ну что, все прошло хорошо, дитя мое?
Впервые в своей жизни Зенобии не хотелось разговаривать со своей любимой служанкой. Ей ни с кем не хотелось делиться тем, что произошло между ней и князем.
— Да, Баб, все прошло хорошо.
— Прекрасно, прекрасно! — одобрительно воскликнула Баб. Чувствуя, что если она не расскажет Баб что-нибудь еще, служанка не оставит ее в покое, Зенобия продолжила:
— Завтра на рассвете мне предстоит верховая прогулка вместе с князем.
Ей благополучно удалось отвлечь Баб.
— На рассвете?
— Да.
Зенобия сделала вид, что зевает.
Через несколько минут она была раздета и лежала в постели. К ее восторгу, она осталась одна — Баб разместилась в отдельной маленькой комнатке рядом с передней. Зенобия вытянулась в своей удобной постели и в восторге пошевелила пальцами ног под роскошным шелковым покрывалом. В ее голове одна мысль сменяла другую.
Все говорили, что это она должна принять решение относительно свадьбы. Однако истина заключалась в том, что выбор фактически уже сделан. Брак с князем Пальмиры возвысит ее. Единственное, что от нее требуется, — это произвести на свет следующего правителя Пальмиры. Князь — мягкий человек. Как и ее отец, он, казалось, искренне беспокоился о том, что она чувствует и думает. У нее нет другого варианта. Не было ли все это злым роком? Она без сна ворочалась в постели, вспоминая его поцелуи и то, что они с ней сделали.
В некотором отношении эти поцелуи испугали ее, так как делали ее совершенно беспомощной. Она не знала, чего он ждал от нее. Еще никогда прежде она не позволяла мужчине целовать себя. Юноши из ее племени довольно часто стремились застать ее одну, но ей всегда удавалось избежать их алчущих губ, их нетерпеливых рук. Если необходимо, она применяла насилие, ведь она никогда не была игрушкой мужчин и никогда не будет ею. Оденат же обнимал ее с нежностью и словно пробовал ее губы на вкус. Это возбудило ее любопытство. Она подозревала, что именно это он и намеревался сделать. Он не прикасался к ее телу, но из болтовни Тамар и Баб она знала, что мужчины любят ласкать женское тело. Почему же он не прикасался к ней? Может быть, в ее теле есть что-то дурное или неприятное?
Все еще бодрствующая, Зенобия встала с постели и вышла в портик, возвышавшийся над садом и городом. В течение нескольких минут она рассеянно шагала туда-сюда. Что в ней не так? К ее величайшему удивлению, она чуть не плакала. Где сейчас ее Ястреб? Неужели он покинул ее только для того, чтобы отправиться в объятия Делиции? Две слезинки скатились по ее щекам, и она яростно смахнула их. Какое ей дело до того, что он делает?
— Зенобия!
В ее ушах зазвучал его голос, и она, пораженная, вскрикнула. Сильные руки обхватили ее, и, к своему ужасу, она разразилась слезами и неистово всхлипывала, прижавшись к его обнаженной груди. Он дал ей выплакаться, а когда ее рыдания наконец начали стихать, поднял ее на руки и понес в спальню. Сидя на краешке ее ложа, он укачивал ее, прижав к себе.
— Почему ты плачешь, мой маленький цветок? Ты тоскуешь по дому?
— Н-нет!
— В чем же тогда дело?
— Я думала, ты пошел к Делиции.
— Я уже несколько месяцев не стремлюсь к Делиции. Я хожу в ее апартаменты только для того, чтобы увидеться с нашими детьми. Но только не наябедничай на меня, Зенобия, иначе ты испортишь мою репутацию.
Он был близок к тому, чтобы рассмеяться, рассмеяться от радости. Она любит его! Любит достаточно сильно, чтобы расплакаться при одной мысли о том, что он с другой женщиной! Однако он не должен прижимать ее к себе слишком сильно, хотя ее тонкая ручка, ласкающая тыльную сторону его шеи, сводит его с ума!
— Откуда ты появился? — спросила она.
— Мои комнаты находятся рядом с твоими, мой цветок, — ответил он. — Этот портик служит и для моих прогулок, и мне тоже было трудно заснуть.
Вдруг она заметила, что его грудь обнажена и на нем ничего нет, кроме куска ткани, обернутого вокруг поясницы. Она заметила также, что и сама она практически обнажена в своей тонкой белой хлопковой сорочке. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания князя, и он почувствовал, что символ его мужественности поднялся, отвечая на вызов ее прекрасного тела. Он сделал движение, чтобы отстранить девушку от себя, но ее руки только еще крепче сомкнулись вокруг его шеи.
— Зенобия!
В его голосе слышалась мольба.
— Люби меня хоть немножко! — тихо попросила она. Он задрожал.
— Зенобия, мой цветок, имей же сострадание! Ведь я — всего лишь мужчина!
— Люби меня хоть немножко. Ястреб! — повторила она, и ее тонкая сорочка распахнулась. Она скинула ее с плеч, и сорочка съехала на талию, обнажив ее округлые полные груди.
Это было великолепное зрелище, и Оденат на мгновение закрыл глаза, заклиная богов помочь ему. Он страстно желал обладать этой прелестной девушкой, которая так насмехалась над ним. Его рукам не терпелось приласкать ее, однако он пытался сдерживать себя перед этим невероятным соблазном. Она потянулась вниз, схватила его руку и подняла вверх, к одной из своих грудей.
— Зенобия! — простонал он. — Зенобия!
Но его рука уже отвечала на зов ее нежной и теплой плоти.
— Ах, Ястреб! — прошептала она ему на ухо, — разве ты не хочешь меня? Хотя бы немножко?
— А ты хочешь меня? — с трудом выговорил он, задыхаясь. Ее груди, упругие и полные, лежали в его руке, словно молодые гранаты.
— Мне больно, — сказала она. — Где-то внутри мне ужасно больно, и я ничего не понимаю.
— Это желание, которое ты чувствуешь, мой цветок! Он позволил себе опустить глаза, и у него захватило дыхание, когда он увидел ее груди во всей их красе. Соски у нее были большие и круглые, цвета темного меда. Он испытывал страстное желание вкусить сладость ее плоти, но время еще не пришло. Он был совершенно серьезен, когда говорил ей, что никогда не занимался любовью с женщиной, если она не любила его.
Она станет его женой, но он даст ей время привыкнуть к нему и научиться любить его. Он желал этой любви, потому что знал, что Зенобия никогда еще не отдавала свое сердце, не говоря уже о своем теле, ни одному мужчине. Она еще ребенок, при всей чувственности ее форм и легкости ума. Это женщина, которую он с нетерпением стремился узнать, женщина, которой он поможет созреть и сформироваться.
Он держал в своих объятиях девочку, ребенка. Теперь ему удалось ваять под контроль свои желания, и он нежно ласкал ее, нашептывая слова утешения в ее маленькое ушко. Его нежность подействовала на нее успокаивающе, и она вскоре заснула у него на плече. Когда ее дыхание стало спокойным и ровным, он встал и, осторожно повернувшись, положил ее на постель и накрыл шелковым покрывалом. Долгое время он стоял, глядя на нее сверху вниз и упиваясь ее прелестью, а потом со вздохом сожаления задул светильник и вышел из комнаты.
Он стоял в портике, ухватившись за балюстраду. Его взгляд не замечал ничего вокруг. Он даже не отдавал себе отчета в том, что ночь в пустыне становилась прохладной. Как долго ему придется ждать? Он хочет, чтобы эта девушка была рядом с ним. Ему хотелось разделить с ней всю свою жизнь, как печали, так и радости. Он почему-то верил, что плечи Зенобии достаточно сильны, чтобы нести часть его ноши. Идти по узкой дорожке между римлянами и его восточными воинственными соседями, персами, — нелегкая задача, особенно если учитывать, что ему надо еще удовлетворять интересы своих сограждан. Нужно беспокоиться о безопасности караванов вплоть до самой Пальмиры.
Кроме того, в его жизни была еще одна женщина — его мать. Лицо князя исказила гримаса. Единственное благодеяние, которое оказала ему Аль-Зена, заключалось в том, что она дала ему жизнь. Но даже это она сделала неохотно. Он слышал рассказы о своем рождении, о том, как она не желала стать матерью вплоть до самой последней минуты. Говорили, что если бы она способствовала его рождению, то роды были бы легкими. Но она поступила наоборот и причинила вред сама себе, лишив себя возможности иметь в будущем другого ребенка. Его отец никогда не простил ей этого. Его родители не любили друг друга. Их брак был чисто политическим союзом. Говорили, что его мать была влюблена в персидского принца. Говорили также, что в их первую брачную ночь его отец был вынужден взять ее силой. Именно в ту ночь он и был зачат.
Родители любили его, но отец не разрешал ему проводить много времени в обществе Аль-Зены. Оденат так и не имел возможности получше узнать ее до самой смерти своего отца. Но к тому времени ему исполнилось уже восемнадцать лет, и он был взрослым человеком. Однако он знал о ее несчастье и видел, какое разрушение может причинить брак без любви. Он поклялся, что никогда не прикоснется к женщине, если она этого не желает.
"Царица Пальмиры" отзывы
Отзывы читателей о книге "Царица Пальмиры". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Царица Пальмиры" друзьям в соцсетях.