Присутствие Роанты было неприятно Мэне, и он продолжал дуться на молодую женщину. Впрочем, он давно забыл свою любовь к ней и даже в своем глупом самомнении был очень доволен, что остался свободным. Он думал, что со временем ему удастся еще лучше устроиться.

Таково было положение дел через месяц. Однажды утром Сатати отдыхала после ночного бодрствования, а Роанта одна дежурила у больной, спавшей крепким, здоровым сном.

С сожалением и любовью смотрела она на похудевшее лицо Нейты, заботливо отгоняя от нее насекомых. Наконец больная открыла глаза и протянула руку подруге.

— Добрая моя Роанта, чем я отблагодарю тебя за твою самоотверженность? Но скоро, надеюсь, тебе уже не придется ухаживать за мной. Я чувствую себя такой сильной, что мне хочется встать.

— Ну, исполнение этого желания тебе придется отложить по крайней мере дней на пятнадцать, — сказала, смеясь, Роанта. — А в ожидании этого понюхай для развлечения эти розы, которые прислал тебе Рома. Он умоляет тебя хорошенько беречься. Я уверена, что только благодаря его непрестанным молитвам, боги даровали тебе жизнь, действительно висевшую на волоске.

С пылающим лицом Нейта схватила букет великолепных роз и прижала его к лицу.

— Ах, если бы я могла повидать его! — прошептала она, но внезапно побледнела и прибавила нерешительным голосом: — Саргон!

В первый раз после роковой ночи она произнесла имя своего мужа.

— Успокойся, Саргон жив, но он никогда больше не причинит тебе вреда. Подробности ты узнаешь после. Теперь же думай только о вещах приятных. Вот я могу сообщить тебе приятную весть: через несколько дней тебя навестит царица. Право, она добра к тебе, как сама Гатора! С такою покровительницей не нужно ничего бояться. Можешь быть покойна, я устрою тебе также свидание с Ромой.

И Роанта принялась рассказывать все, что выстрадал Рома, все, что доказывало его любовь. Хитрая женщина заметила, что при имени царицы лицо подруги омрачилось. Она знала, что лучше всего ее может развлечь разговор о любви.

С этого дня выздоровление Нейты быстро продвигалось вперед. Силы ее с каждым днем крепли. Поддерживаемая Роантой и Сатати, она начала ходить, и уже с утра ее выносили на кровати на воздух.

Однажды после обеда, когда удушливый жар уже сменился приятной свежестью, Нейта сидела на той самой террасе, на берегу Нила, где некогда Кениамун объявил принцу хеттов о посещении царицы. Она тоже ждала сегодня прибытия Хатасу. При мысли об этом свидании чувство стыда и боязни сжало ее сердце. Без сомнения, царица потребует от нее объяснений и пожелает узнать имя ее любовника. Чтобы оправдаться, Саргон, конечно, сказал о причине своего поступка.

Чем больше она думала, тем мрачнее становился ее взгляд. За время долгой болезни в душе Нейты произошла большая перемена. От страданий она повзрослела, ум ее развился. Ребенок превратился в женщину. Когда она вспоминала ужасную ночь свадьбы и искаженное лицо Саргона, который с пеной у рта, обезумев от ревности, пронзил ее кинжалом, внутренний голос нашептывал ей, что она глубоко виновата перед этим несчастным человеком, любившим ее всеми фибрами души. В бессильном гневе она бросила в лицо мужа оскорбление и отвратительную ложь. Она сама себя загрязнила. Одна эта мысль вызвала яркую краску на ее лице. Конечно, ее душа стремилась к Роме, но все остальное было дурной выдумкой, приведшей к таким печальным результатам. Что с Саргоном? Никто, даже болтливая Роанта, не обмолвится о его участи. Она достаточно знала законы, чтобы понимать, что ему предстоит жестокая участь. Может быть, царица скажет ей правду.

С глубоким вздохом Нейта провела рукой по лбу. Чтобы отогнать эти печальные мысли, она пыталась думать о Роме, о его любви. Но и здесь счастье было отравлено. Ей хотелось бы сейчас увидеть его, насладиться его голосом, его взглядами, полными любви, а он еще ни разу не смог прийти к ней. Правда, Роанта часто передавала от него цветы, поклоны и нежные слова, но это были такие мимолетные радости! Нейта с горечью подумала, что Рома не свободен, что он женат и что они только как два вора могут обмениваться своими чувствами. Для ее прямой и гордой натуры такое фальшивое положение было настоящей пыткой. Острая боль пронизывала ее сердце всякий раз, когда она думала о молодом жреце.

Вошла Сатати в сопровождении Пагира и обоих сыновей и тем положила конец уединенным мечтам Нейты. С усталым и равнодушным видом девушка смотрела, как убирали террасу под присмотром Пагира. Машинально позволила окутать себя прозрачным покрывалом и укрыть ноги шкурой леопарда. Затем взгляд ее остановился на фигурном медном кресле, которое поставили около ее ложа для царицы.

Голос Пагира, сообщавший, что приближается какая — то лодка, по — видимому, принадлежащая царице, прекратил ссору между Ассой и Бебой, и все семейство под предводительством Сатати бросилось к лестнице. Одна Нейта осталась лежать, потому что не могла еще ходить без посторонней помощи.

В эту минуту причалила очень простая лодка с двумя женщинами и несколькими мужчинами. Царица ловко выскочила на ступеньки и стала подниматься по лестнице в сопровождении Сэмну, дамы из свиты и двух воинов. Несколькими благосклонными словами она запретила Пагиру и его семейству приветствовать ее согласно этикету, так как она приехала не официально. Как только царица вошла на террасу, ее сверкающие глаза стали искать больную. Заметив, что Нейта старается подняться, она повелительно крикнула ей:

— Я приказываю тебе лежать, а вы, — она обернулась к свите, — идите в соседнюю комнату. Ты же, Сатати, присмотри, чтобы ни одного нескромного уха не было около дверей.

Все поняли, что царица хотела наедине допросить молодую супругу Саргона. Минуту спустя терраса без шума опустела.

Когда тяжелая портьера закрылась за Пагиром, выходившим последним, Хатасу быстро подошла к ложу. Она обняла дрожавшую Нейту и поцеловала ее в побледневшие губы.

— Наконец — то, бедное дитя мое, я вижу тебя почти здоровой и возвращенной к жизни после ужасной угрожавшей тебе опасности, — нежно сказала она. А девушка залилась слезами, прижимая к губам царственную руку.

— Нет, нет, я не хочу видеть слез, — сказала царица, садясь и проводя рукой по ее лбу. — Я пришла не бранить тебя, но поговорить с тобой по душам. Итак, успокойся и расскажи мне всю правду. Мое сердце печально, Нейта, так как на тебе тяготеет тяжелое обвинение. Но, что бы ты ни сделала, признайся мне во всем. У тебя нет матери, Нейта. Так смотри же на меня как на свою мать, и говори все без утайки. Ты знаешь, что для тебя у меня найдется и снисходительность, и прощение. Ты так еще молода и неопытна. Может быть, и я виновата в том, что не заслужила твоего доверия и не поняла разнообразных чувств, волновавших твое детское сердце.

— Ах, твоя доброта ко мне не имеет границ, — прошептала Нейта с признательным взглядом. — Во всем виновата я одна. Но спрашивай меня, моя царственная благодетельница, и я открою тебе всю мою душу.

Царица пожала ее руку, которую все еще держала в своей.

— Знаешь ли ты, что случилось с несчастным безумцем, поразившим тебя в тот роковой час? Он в темнице, и ему неминуемо грозит смерть. Закон, поражающий даже египтянина за убийство, втрое строже отнесется к чужеземцу, несчастному пленнику, которого поддерживала только моя благосклонность и который осмелился поднять руку на благородную девушку Египта. Но неужели же, Нейта, это правда, что он сказал мне в оправдание своего невероятного преступления и что он ответил своим судьям: его жена, исчезнувшая во время праздника и явившаяся потом неизвестно откуда, прямо объявила ему, что пришла из объятий человека, которому принадлежит душой и телом?

Нейта слушала, бледная как смерть, с широко открытыми глазами. От последних слов царицы она покраснела и закрыла лицо руками.

— Нет, нет, все это неправда. Не считай меня такой дурной, божественная дочь Ра. Не презирай меня за отвратительную ложь, которую я сказала Саргону, чтобы его оскорбить.

— Я всегда так думала. Признайся мне, бедное дитя, что побудило тебя на эту ложь? — спросила Хатасу.

Тихим прерывающимся голосом передала Нейта своей покровительнице историю своей наивной любви к Кениамуну, а затем к Роме. Она рассказала ей про роковые обстоятельства, разлучившие ее с молодым жрецом Гаторы, женатым на злой Ноферуре, и, наконец, про их нежное, но невинное свидание в день свадьбы.

— Я сама не понимаю, — сказала она, заканчивая свой рассказ, — как я могла опуститься до такой оскорбительной для меня лжи. Но во взгляде и в тоне Саргона было что — то такое, что возмутило меня. В слепом гневе я бросила ему это в лицо и получила по заслугам за то, что так неосторожно вызвала его бешенство.

— Да, дитя мое, Саргон счел себя оскорбленным в своих самых священных правах. В подобные минуты всякий любящий мужчина ужаснее голодного тигра, блуждающего в пустыне. Да послужит тебе в будущем этот жестокий урок. Ты красива, Нейта, и уже не в одном сердце пробудила любовь. Итак, будь благоразумна и не возбуждай страсти своими безумными словами, погубившими твоего несчастного супруга. Если даже мне удастся спасти его жизнь, он будет осужден на работы в рудниках или в каменоломнях. Понимаешь, как ты страшно виновата перед Саргоном.

— О! Я не хотела этого, — вся дрожа, простонала Нейта.

Опасаясь последствий такого сильного волнения, царица вытерла Нейте слезы и сказала ей ободряющим тоном:

— Если ты любишь меня, дитя мое, успокойся и положись на свою царицу. Она поправит твою неосторожность. Для меня большая радость узнать, что ты чиста и невинна. Саргон же платит за свой бешеный гнев и безумное ослепление. Теперь я скажу тебе нечто, что успокоит твои угрызения совести. Твое признание уменьшает вину Саргона, и я устрою так, чтобы его сослали в рудники. Там ему будут сделаны всевозможные облегчения, а со временем я его помилую и восстановлю в правах. Тогда, Нейта, настанет минута, когда ты сможешь исправить ужасное зло, которое ты причинила несчастному человеку, вызвав его справедливый гнев. Подумай об этом и постарайся превратить в дружбу любовь, внушенную тебе жрецом Гаторы. Он женат, а любовь, загрязненная двойной изменой, никогда не даст счастья. Я знаю, что тяжело победить свое сердце, но поверь мне, сознание исполненного долга тоже дает счастье и приносит нам благословение богов.