В течение нескольких следующих дней Рейчел отпечатала и разослала письма не только в новый «Конечный пункт», но также в Коннерсвилл, Плам-Крик, Уиллоу-Стейшн и большинство других поселков вдоль железной дороги «Юнион пасифик». Она назначила представление на следующий день после выдачи жалованья, чтобы могло присутствовать максимальное количество рабочих. Через несколько дней вести о грядущем празднике достигли даже Омахи.

— Не хочешь ли ты сегодня проехаться со мной до самого конца железной дороги? — спросил Рэнкин Рейчел за неделю до праздника.

— До конца дороги? Ты хочешь сказать, до того места, где укладывают рельсы?

— Да. Мне нужно обсудить кое-какие вопросы с твоим дядей. Я подумал, что ты захочешь повидаться с ним.

— У меня нет ни малейшего желания видеть дядю, — сдержанно ответила она. — Но мне хотелось бы съездить туда. Я никогда не видела, как укладывают рельсы.

— Тогда поехали со мной. Мы отправляемся через час, так что поторопись, чтобы быть готовой к этому времени.

— Я успею.

Поселок, который носил название «Конечный пункт», располагался не точно в том месте, где заканчивались рельсы. Учитывая скорость прокладки путей, это было бы просто невозможно. «Конечный пункт» был самой дальней точкой, куда доходили пассажирские поезда, где складировались грузы и строительные материалы, необходимые для рабочих поездов и строительных бригад.

Когда Рейчел и Эвелл Рэнкин сели в специальный вагон, прицепленный в хвосте грузового состава, Рейчел увидела в нем нескольких военных. В вагоне сидел также очень красивый незнакомый мужчина, высокий, с белокурыми волосами. У Рейчел возникло странное чувство, что она уже его где-то видела. Он вежливо кивнул, а когда Рейчел и Рэнкин заняли места в конце вагона, молчаливый молодой человек сел впереди и стал спокойно смотреть в окно.

Один из военных, полковник, расположившийся через проход от них, улыбнулся и поздоровался.

— Здравствуйте, полковник, — ответила Рейчел. Военный очень удивился.

— Я поражен, мэм, что вы знаете мое звание. Не многие дамы разбираются в знаках различия.

— Мне пришлось повидать много мундиров, — объяснила она.

— О? Наверное, ваш отец был военным?

— Да, — коротко ответила Рейчел. — Хотя и не по своей воле. Его убили при Шайло.

— О, как печально это слышать. В каком он был полку? Я сражался при Шайло вместе с генералом Грантом.

— Мой отец служил под началом генерала Джонстона.

— Джонстона?

— Элберта Сидни Джонстона.

— О! Простите меня, пожалуйста. Вы хотите сказать, что ваш отец был конфедератом. С моей стороны было крайне неделикатным говорить, что я был вместе с генералом Грантом. Приношу свои извинения.

Рейчел запоздало поняла, что проявляет просто неприличную враждебность по отношению к этому человеку, и заставила себя улыбнуться.

— Не сомневаюсь, полковник, что воевавшие на вашей стороне люди подвергались не меньшей опасности, чем те, кто сражался рядом с моим отцом.

— Совершенно верно, — подтвердил полковник. — Вам следует благодарить судьбу, что вас там не было.

— Но я была там, если можно так выразиться. — Ее голос опять зазвучал резко. — Наша участь в Виксберге была немногим лучше.

— Я., вынужден согласиться, — смутившись, сказал полковник. Он откашлялся, неловко кивнул и, отвернувшись, стал смотреть в окно.

Рейчел тоже умолкла и помимо своей воли стала вспоминать, что происходило в Виксберге во время войны. В ее памяти всплыли вой снарядов и разрывы бомб, горящие дома осажденного города. Но сильнее всего она помнила голод, потому что жители и защитники Виксберга медленно умирали от голода, принуждаемые к сдаче безжалостной армией северян. Федералы держали город в жестокой осаде, полностью отрезав его от окружающего мира, и население, чтобы выжить, было вынуждено есть лошадей, мулов, собак и нередко даже крыс.

— Скажите, полковник, — обратился Рэнкин к военному, — как армия Соединенных Штатов справляется с проблемой индейцев?

— С проблемой индейцев? — встревожилась Рейчел. — А что за проблема?

— Ничего такого, чем стоило бы забивать вашу прелестную головку, мэм, — покровительственно сказал полковник. — Армия держит все под контролем.

— О чем это он, Эвелл? — спросила Рейчел.

— Правительство разработало специальный план, — небрежно сказал Рэнкин. — Армия получила приказ вытеснить всех индейцев из определенных районов.

— Боже мой, но зачем? — воскликнула она. — Они ведь не причиняют особого беспокойства, правда?

— Полагаю, что правительство опасается неприятностей в будущем, — пожал плечами Рэнкин.

— Знаете, мисс Боннер, мне кажется, ваш друг проявляет излишнюю скромность, — раздался новый голос, и Рейчел, подняв голову, увидела, что белокурый молодой человек, которого она видела раньше, подошел к ним, чтобы принять участие в разговоре В нем по-прежнему было что-то неуловимо знакомое.

— Понимаете, — продолжал молодой человек, — ваш… друг — он насмешливо улыбнулся, произнося это слово, — ваш друг мистер Эвелл Рэнкин помогал разрабатывать план по оттеснению индейцев от железной дороги на расстояние в сто миль «Юнион пасифик» опасается, что живущие в этих местах индейцы могут отпугнуть потенциальных поселенцев. А это означает, что компании будет не так-то легко продать принадлежащую ей землю. Я не прав, Рэнкин?

Как только молодой человек заговорил, Рэнкин напрягся, лицо его помрачнело.

— Это конфиденциальный разговор, Смит, и ваши замечания здесь неуместны.

«Ну конечно, — подумала Рейчел, — это же Хоуки Смит! Как не похож он на того человека, которого я видела в прошлый раз». Сейчас он был красив, чист, прилично одет, и — она была в этом уверена — от него пахло гораздо приятнее. От этой мысли щеки ее зарделись, и она обрадовалась, что он не смотрит на нее.

— О, я не сомневаюсь, что мои замечания вам не особенно приятны, — сухо сказал Хоуки.

Рэнкин резко махнул в его сторону рукой:

— «Юнион пасифик» платит вам, Смит, чтобы вы охотились на бизонов — и только Вам ведь не платят за то, чтобы вы разрабатывали политику компании или чтобы вы критиковали эту политику. Не оставите ли вы подобные занятия тем, кто умеет это делать и обладает достаточным для этого умом — Умом, говорите? — презрительно бросил Хоуки. — В таких действиях нет ни капли ума. Индейцы причиняют железной дороге очень мало беспокойства. На удивление мало, если учесть, что делает с ними железная дорога.

— Да? И что же делает железная дорога с бедными индейцами? — с сарказмом в голосе поинтересовался Рэнкин.

— Во-первых, эти чертовы рельсы проходят по их лучшим охотничьим землям, — сказал Хоуки. — И ту дичь, которую мы не убиваем, мы распугиваем. Число бизонов, убитых для нужд железной дороги, гораздо больше того, что убили все индейцы за целое столетие. Мы не можем продолжать уничтожать этих животных в таком же количестве и при этом полагать, что они выживут. Индейцы знают это. От наличия бизонов зависит само существование индейцев.

— Все это звучит очень красиво и благородно, но мне везде попадаются такие, как вы, идеалисты. — Лицо Рэнкина скривилось в презрительной усмешке. — Вы делаете все, что в ваших силах, чтобы остановить прогресс. Вас волнует судьба нескольких бизонов и нескольких сотен индейцев? Я считаю себя одним из создателей новой, процветающей нации. У меня нет времени переживать из-за ваших индейцев, особенно если они стоят на пути прогресса.

— Я тоже всей душой за прогресс, — сказал Хоуки, — но почему эта новая нация, о которой вы говорите, должна быть, создана на костях старой?

— У меня нет никакого намерения уничтожать индейцев, если вы это имеете в виду. Я просто хочу убрать их с нашего пути.

— Они будут сражаться, — серьезно возразил Хоуки.

— Если индейцы отважатся на это, сэр, мы готовы встретить их, — вступил в разговор армейский полковник.

Хоуки устало вздохнул, понимая, что его слова не произвели на собеседников никакого впечатления.

— Прошу прощения, джентльмены, мисс Боннер, — произнес он, приподнял шляпу и вернулся в переднюю часть вагона.

Разговор перешел в другое русло, темы менялись, но Хоуки теперь не участвовал в нем. Рейчел видела, что он, не обращая ни на кого внимания, спокойно сидит у окна.

В некотором смущении она слушала жаркий спор между Хоуки и Эвеллом Рэнкином. Ей казалось, что они оба правы, и от этого ее растерянность только усиливалась. Она была не прочь поговорить об этом с охотником на бизонов, но знала, что это не только возмутит и шокирует полковника, но и рассердит Эвелла. Поэтому она до самого конца пути не покидала своего места.

Выйдя из вагона, Рейчел была потрясена увиденным Здесь трудилось более тысячи человек. Никогда в жизни она не наблюдала ничего подобного.

Первое, что привлекло ее внимание, был рабочий поезд Не тот, на котором они приехали, — грузовой состав, а рабочий поезд, не покидавший места прокладки путей Он состоял из дюжины вагонов, каждый из которых имел свое назначение В одном вагоне были сложены инструменты, другой служил кузнечным цехом, в третьем располагались грубо сколоченные обеденные столы, кухня и продовольственная лавка. В следующих вагонах стояли койки для рабочих, а в хвосте поезда на нескольких открытых платформах лежали рельсы, костыли, стыковые накладки, болты и прочие необходимые для строительства дороги материалы.

Завороженная увиденным, Рейчел пошла вперед вдоль состава. Вскоре она добралась до того места, где кипела работа.

— Дорогу, дорогу, новые рельсы! — кричал один из рабочих.

Легкая тележка, в которую была впряжена лошадь, быстро неслась по рельсам, пока не добралась до самого конца.

Здесь лошадь распрягли, впрягли в пустую тележку, и животное потащило ее назад, за новой партией рельсов.

Тем временем двое рабочих ухватились за передний конец рельса и потянули его вперед; остальные грузчики попарно подхватывали его, пока не сняли с платформы. Затем они по команде опустили его на место по правую сторону насыпи. Одновременно другая бригада проделала то же самое с левым рельсом. За грузчиками шли калибровщики со специальным шаблоном, позволяющим выдерживать точное расстояние между рельсами. Следом двигались рабочие, забивавшие костыли.