Но это все будет позже. А тогда я просто не загонялась. Жила, наслаждаясь вкусной и горячей едой, всегда присутствовавшей у Марата вдоволь. Как бы страну не шатало из стороны в сторону в те годы, дом Марата всегда был безопасной крепостью. Во всех смыслах. Что бы ни творилось за стенами, в самих стенах все было спокойно и без потрясений. Это касалось и достатка, и благополучия, и еды. Всего.

   У Марата был телевизор, который с появлением меня в этом доме, работал круглыми сутками. Я, многие годы лишенная каких-то интересов, тех или иных вещей, оказалась жадной до всего нового. Половину жизни я только и делала, что пыталась выжить. Сначала с братом, потом одна. Борьба за выживание занимала даже не главное место в моей жизни, а единственное. Не было ничего другого.

   А вот теперь появилось. И я с интересом смотрела фильмы, передачи, и хотя тогда у Марата было всего лишь пять-шесть каналов - смех, если сравнивать с сегодняшним временем - я садилась на полу рядом с телевизором и щелкала их, щелкала. Смотрела все - даже рекламу, глупую, тупую и смешную. КВН вот тоже. И этот КВН стал одной из точек нашего соприкосновения с Маратом. Поначалу это было даже дико и странно - будто у нас что-то может быть общее. Сначала я только язвительно хмыкала, но видя неприкрытый интерес Марата, да и сама испытывая любопытство, язвительность свою потихоньку откладывала в сторону.

   - А почему ты сам не хочешь выступать? Ты ж в универе учишься. Наверняка у вас что-то такое есть, - туманно то ли предложила, то ли полюбопытствовала я.

   - Не хочу.

   - Но тебе же нравится.

   - Смотреть, но не участвовать, - поправил меня Марат. - Это разные вещи. Я могу любить джаз, но это не значит, что я стану музыкантом.

   - Сравнил, - пренебрежительно фыркнула я, почесав нос. - Это шоу, а это музыка. Туда, наверное, талант нужен.

   - А здесь не нужен?

   - А че ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю?

   Не любила я вопросы, которые задавал мне Марат. О чем бы ни спрашивал. О погоде, или о вкусах. Или еще о чем-нибудь. Мне казалось, что таким образом он старается проникнуть в мои мысли. Правда, все равно привыкала и потом уже находила удовольствие в наших с ним разговорах. Потому что Марат стал тем единственный, с кем я могла в то время общаться, и тем единственным, с кем я могла общаться, не таясь и не строя из себя кого-то, кого хотели видеть в тот или иной момент. Этот чурка уже видел меня в моем настоящем виде. Так чего стесняться? Своих мыслей и взглядов? Так он с самого начала знал, что я не ангел, да и ему до крыльев и нимба далеко.

   Человек ко всему привыкает. Так и я почти привыкла. К Марату, к его дому и такой жизни, которую он мне дал, пусть сначала и против моей воли. Я освоилась и стала чувствовать себя в этой двухкомнатной квартире почти как дома, за учетом некоторых деталей, которых сама не замечала. Замечал Марат.

   Надо сказать, что он не мог постоянно сидеть со мной дома. Насколько я поняла, он учился на юрфаке в московском университете, к тому же был едва ли не лучшим студентом курса. Про лучшего студента курса я потом узнала от нее, так как Марат при всем своем самолюбии, хвалить самого себя не любил.

   Хотя узнав, что мой тюремщик - примерный студент, я не удивилась. Сколько мы проводили времени взаперти, столько Марат проводил времени за учебниками. Постоянно с какими-то книгами, журналами и газетами. Еще бы он не был самым лучшим. В этом весь Марат.

   И, конечно, настало время, когда Марату пришлось вспомнить о реальном мире и реальных делах. Таскать меня за собой он не мог, оставлять одну здесь - видимо, еще боялся. Но к концу месяца я уже не рвалась так на улицу, придумывая множество отговорок, и не для парня, а для самой себя. Правда, тогда я и мысли не допускала, что оправдываю сама себя. Так бывает, когда нужен предлог, чтобы сделать то, что хочется, но что нельзя по своим вроде бы правильным принципам. И ты начинаешь прокручивать сто и одну причину, из-за которой не можешь сделать так или так. К моей чести, такое у меня быстро прошло, а потом я об этом уже и не задумывалась.

   Первый день "не вместе" прошел замечательно. Лично у меня. Я была предоставлена сама себе и, пользуясь случаем, обшарила всю квартиру. Нет, я ничего не своровала и даже поставила на свои места, как было, но разведать обстановку было нужно. Мне хотелось уверенности, наверное, и знание окружающей действительности мне эту уверенность давало.

   У Марата было много книг. Целый шкаф, тянущийся от угла до угла, и в высоту доходивший до потолка. На верхних полках, правда, лежало какое-то барахло, но его я трогать не стала. А вот книги посмотрела, тем более, здесь было много книг с картинками. И даже нашла одну красочную энциклопедию, с красивыми зданиями, картинами и скульптурами. Я ее долго рассматривала, очень долго, по несколько минут зависая на каждой странице и трогая матовую толстую бумагу пальцами. Я не знала, что это было, но явно не Москва. Хотя, что я из этой Москвы видела? Три двора и две улицы? Решила спросить у Марата. Позже.

   В общем, если я провела тот первый день спокойно и без нервов, то мой тюремщик, наверное, чуть не поседел. Вечером Марат горячим ветром влетел в квартиру и первым делом нащупал меня взглядом. А что я? Я сидела как всегда в углу, на диване, уютно поджав под себя ноги.

   - Не волнуйся, квартиру не спалила, - хохотнув, успокоила я. - Все в целости и сохранности. И даже на месте.

   Он все еще подозрительно оглядывался, теперь избегая меня и сосредотачиваясь, скорее, на окружающей обстановке.

   - Все нормально?

   - Как видишь, - непринужденно пожала плечами и размяла шею. - Ты бы разулся, что ли.

   Мое замечание проигнорировали. Да ладно, больно надо. Все равно ему убирать. Хех, а еще меня манерам учит. Чурка.

   - Звонили?

   - Нет.

   - Вообще?

   - Я же сказала. Отвали уже.

   Он кивнул, когда разговор стал таким, к какому мы привыкли. По крайней мере, я. С привычными вещами спокойнее.

   - Ты ела?

   Марат прошел в коридор, разделся и зашуршал пакетом. В животе у меня заурчало.

   - Нет. Че принес?

   Любопытство и голод потянули меня на кухню за Маратом.

   - Что принес.

   - Ну. Что принес? - исправилась я, не придавая значения замечанию.

   - Икру.

   Присвистнула. Никому не запретишь жить красиво.

   - Какую?

   - Красную, - он с любопытством на меня покосился, не прекращая разбирать сумки и хозяйничать. - А есть разница? Можно подумать, ты ела.

   - Ела, - издевательски скривилась, корча мужику рожу. Иногда он меня выбешивал своим превосходством. - Представь себе.

   Расспросы прекратились, а через полчаса мы с удовольствием ужинали. В еде я никогда не была прихотливой.

   Стоит сказать, что теперь мне приходилось приспосабливаться жить одной без надзора Марата, к которому я привыкла. К надзору, в смысле. Но постепенно напряжение, с которым парень покидал квартиру, рассеивалось и пропадало, уступая место спокойствию. Привычные вещи.

   Но, даже проводя много времени где-то, Марат не уменьшил наблюдение и контроль надо мной. Тонко подмечая все особенности и детали моего поведения.

   - Почему ты ничего не ешь? - спросил как-то Марат, придя с универа поздно вечером. - Еда же есть.

   - Я ем.

   Марат не доставал, захватив меня в плен своих вопросов. Упертый, зараза.

   - Ты всегда меня дожидаешься. Зачем?

   - Не от большой любви. Отвали от меня.

   Сегодня он оказался не в настроении, и терпеть меня был не намерен.

   - Саша, - с угрозой протянул он.

   - Слушай, че ты от меня хочешь? Мне, может, в туалет ходить по расписанию? Когда ты скажешь?

   - Не ори на меня. Не доросла.

   - Отъе***ь.

   - Давно не получала? - с особым выражением глаз Марат вплотную приблизился и навис надо мной темной, тяжелой и обволакивающей тенью. Он был слишком. Весь из себя слишком, и иногда мне ко мне приходила кощунственная в своей правде мысль. Мне никогда не стать сильнее его. Не вырасти. Рядом с ним. - Я тебя нормально спросил. Что за очередные психи?

   - Что ты ко мне пристал?! - я с ногами вскочила на диван, который даже не прогнулся от моего веса. - Лезешь, лезешь ко мне. Ты меня задрал со своей заботой, понятно? Это не делай, то не делай, туда не ходи! Не хочу я жрать, понятно теперь?! Не хо-чу!

   - Прекрати орать! - рявкнул Марат, и от его крика-рыка содрогнулись стены.

   - А ты прекрати ко мне лезть!

   - Я о тебе забочусь, дура!

   - А мне не нужна твоя забота! Ничья забота не нужна!

   Он тяжело задышал, как разъяренный бык, пристально глядел мне в глаза, и становилось страшно, когда это дикий, свирепый взгляд был в десятке сантиметров от моего лица. А вкупе с той мощью и скрытой яростью, которыми Марат в полной мере обладал, это как дразнить голодного крокодила. Я в жизни не видела крокодила, только по телевизору недавно, но сейчас, застыв статуей самой себе, я вспомнила ту передачу. И крокодила, который беспощадно рвал и драл другое животное. А перед лицом разозленный Марат.

   Наконец, он выругался себе под нос, больно обхватил меня за предплечье и сдернул с дивана. Я чуть носом вниз не упала, но Марат меня почти сразу же дернул на себя и понес к комнате. Едва ли не за шкибот, швырнув в проход как котенка. На пороге я споткнулась и бедром врезалась в прикроватную тумбочку.

   Псих. К тому моменту, до ссоры, ненависть притупилась. Хотя интересно, почему говорят, что чувства притупляются? Неправда. Просто человек не может испытывать только одно чувство. Будь то ненависть или любовь. Или еще что-нибудь. Эмоции просто наслаиваются друг на друга. Как слоеный торт. Мне кажется, что так природой специально задумано. Чтобы человек сам не потонул в собственной эмоции, чтобы не разорвался под крышесносной похотью или адской ненавистью. Что же будет, если все станут моночувствующими? Мы будем психами, сдвинутыми по фазе.