* * *

Вернувшись домой, я продолжила следовать указаниям Эрика.

Выпей бокал вина посреди белого дня.

В полчетвертого, я налила, себе приличную порцию мерло, и отнесла его и телефон в большую ванную комнату своих родителей и включила ванную джакузи. Пока она набиралась, я отыскала письмо Эрика, мое сердце вдруг бешено застучало, так же как и с бумажными письмами. Я положила телефон на широкий край ванной, и зажгла свечи моей мамы, выключив свет.

Я опустилась в горячую воду, закрыла глаза, привыкая. С долгим выдохом я оттолкнула все беспокойства из-за драмы в торговом центре, и навсегда отпустила Джастина. Отпустила свою обиду. Освобождая место под более приятные эмоции, вызванные достойным мужчиной.

Вытерев руки, я взяла телефон и прочитала.

«Дорогая… о, что со мной делали эти семь маленьких букв.

Сейчас ты в воздухе, направляешься в теплое место. Не могу выразить, как я завидую тебе. Но, по крайней мере, ты оставила меня с множеством воспоминаний. Моя комната, теперь, менее депрессивная, с тех пор, как ты навестила меня здесь, спала рядом со мной в этой кровати. Я даже могу чувствовать твой запах на простынях. Или я внушил себе это.

Я никогда не был таким парнем, который пишет любовные письма, пока не встретил тебя. Черт, да я никогда не был парнем, который бы вообще писал, и точка. Теперь мне кажется, что я не могу жить без этого, когда ты не здесь. Это унизительно, по-хорошему унизительно, все-то малое, что ты изменила во мне. И хорошо, что есть электронная почта. Это настолько, чертовски, быстрей, чем когда я писал тебе на той машине, а затем переписывал на листок. У меня сводило руку судорогой от всей этой писанины. Кажется, я не говорил тебе об этом. Но мне все равно это нравилось. Было приятно. Тебе не кажется, что прошло уже несколько лет? С тех пор, когда мы писали друг другу те тайные письма? Мне кажется. Невероятно, что прошло всего несколько недель.

Я не могу представить, какой бы была моя жизнь, если бы у меня не было тебя, здесь на свободе. Вероятно, депрессивной. Пустой. Надежда увидеть тебя и воспоминания всех тех вещей, что мы делали, помогали мне пережить дни. Рядом с тобой эти длинные, темные ночи стали намного теплей. Это словно маленькое путешествие в лето, в этой постели с тобой.

Все что мы делали с тех пор, как мы вместе… это намного лучше, чем я представлял тогда. И намного лучше, чем все получилось, как получилось, эти болезненные несколько недель. Но если это то, что требовалось, чтобы ты стала доверять моим намерениям, то я не стал бы ничего менять.

Я задаюсь вопросом, где ты находишься, когда читаешь это. Возможно, стоишь у аэропорта, ожидая поездки. Или, возможно, в кровати. Мне бы хотелось знать, где представлять тебя. Чтобы, возможно, представить себя рядом с тобой.

Уже поздно, и мне скоро пора ложится. К счастью у меня есть ты, о ком я могу помечтать. После того, как я отправлю это, я пойду в кровать и возьму себя в кулак, представив, что это ты прикасаешься ко мне. Возможно, представлю, что ты сверху. Представлю твое обнаженное тело, и, то, как ты выглядишь в свете моей настольной лампы. Теперь-то я знаю наверняка. Я произнесу твое имя, когда кончу, затем засну, и мне приснишься ты. Если вообще что-то приснится. Иногда ты отправляешь меня спать таким удовлетворенным, что мой мозг такой пустой. Как безоблачное небо. Ты, вероятно, не знаешь какого это для мужчины, который провел пять лет взаперти с таким количеством света, шума, и злости. Чувство умиротворенности и свободы. А ты заставляешь меня чувствовать это, только при одной мысли о тебе.

Надеюсь, ты хорошо выспишься, возможно, тебе даже приснюсь я. Уже скучаю.

Твой, Эрик».

Я положила телефон на выступ, и погрузила все кроме носа и рта в горячую, бурлящую воду. В ушах клокотало, словно оргазм физического хаоса. Мне до боли хотелось, чтобы Эрик был здесь со мной. Его большое тело в этой ванной, талантливые пальцы сморщились, от ласк под водой.

Я позволила своим кончикам пальцев сыграть его роль, и, когда я кончила, то мир вокруг меня был теплой, плескающейся водой, а мысли заполнены теплым телом Эрика двигающимся во мне.

Когда я поднялась из ванной на шатких ногах, то я осознала, что даже не отпила своего вина.

Ни у одного напитка в мире не было шанса доставить мне и половину того блаженства, когда этот мужчина был в моей крови.

Глава 16

Мой рейс в Детройт прибыл рано, но Эрик был раньше. Я заметила его возле выдачи багажа, как раз в тот момент, когда достала телефон и собиралась написать ему.

Как мой дом детства казался странно маленьким после стольких месяцев отсутствия, Эрик казался чересчур большим, когда обнял меня. Твердым, теплым, и невероятным. Я так широко улыбалась, когда мы разорвали объятья, что мне пришлось прикусить губу.

— Привет, — сказала я, испытывая приятную застенчивость.

— Добро пожаловать домой.

Разве это место было таковым? Домом? Или может дом, это место из которого я только что вернулась? Я знала только, что неважно, каким бы ужасным иногда казался Мичиган, этот мужчина был таким, чертовски правильным.

Когда мы подошли к ленте с багажом, я сказала:

— Спасибо, что сделал весь этот путь. Избавил меня от нагрузки на парковке.

— Это были лучшие два часа за последнее время.

Я выследила свой чемодан на ленте. Стащила его, но Эрик забрал его у меня прежде, чем я успела достать ручку. Он понес его навесу, словно он ничего не весил.

Меня сильно обдало холодом, когда раскрылись раздвижные двери, и мы поспешили к кратковременной парковке. Он пропустил меня вперед, а затем сунул мой чемодан за сидение. Я потерла руки от холода, вспомнив, что в этом грузовике не станет теплей.

— Вот, что стоило мне подарить тебе на Рождество, — сказала я, когда он пристегнулся и завел мотор.

— Что же?

— Я должна была оплатить починку твоего обогревателя.

Свет фар упал на дорогу, освещая его улыбку.

— Мне нужен новый, чертов, грузовик. Все в этом грузовике нуждается в замене… даже, если я заменю все, что смогу, дешевле будет приобрести новый. Ну, новый для меня. Подержанный, но исправный. Но не раньше, чем я оплачу долги.

Даже, если бы я могла дать ему деньги — но я не могу — он, ни за что бы их не принял, поэтому я не стала озвучивать свои желания по этому поводу. Вместо этого спросила:

— Что я пропустила в Даррене?

— Кучу старых ничего не стоящих событий. Плюс большой наркотический взрыв возле Честнат, в канун Рождества. Окси-ракета, написали газеты, неподалеку от южного конца старой электростанции. Скоро в Казинсе отправятся новобранцы.

— Тьфу. Я рада, что они больше не будут ходить по улицам.

Он не ответил, а я поняла, что сболтнула.

— Прости. Я не имела в виду преступников вообще. Не твое преступление. И не хотела сказать, что чем больше людей посадят, тем лучше, или…

— Я так и не думал. К тому же я ни разу не сказал, что не заслуженно отбывал наказание.

— Ладно. Хорошо. Кажется. В любом случае, наркотики это другое. Они приносят вред уязвимым людям. Парень, которого ты избил, кажется, не был жертвой.

— Нет, — сказал он коротко, но без тревоги.

— Ты вроде говорил, что он был наркоманом?

— Амфетамины. Но он вовсе не был невинной овечкой, когда связался с ними.

Все внутри перевернулось, когда я вспомнила, что Эрик задолжал мне ответы.

— Итак. Что это был за звонок в Рождественскую ночь, тот, что прервал наше веселье? Семейные дела?

— Да, — сказал он вздыхая. — Да, семейные дела.

— Кто звонил?

— Сестра.

— И все в порядке, или…?

Долгое молчание, не моргая, он смотрел на дорогу.

— Эрик?

— Я не знаю, Энни. Не знаю, будет ли все в порядке или нет.

Мне вдруг сразу стало холодно, и я натянула свою шапку по самые уши.

— Почему? Что происходит?

— Тебе не стоит об этом беспокоиться.

— Это расстраивает тебя, значит, я буду беспокоиться. Рассказывай.

Он поерзал на сиденье, как тяжелый старый дед, и, когда он заговорил, его голос был на пятьдесят фунтов тяжелее.

— Его выпускают по УДО. Парня, который напал на мою сестру.

Все мое тело похолодело. Стало холодней, чем воздух в кабине. Холодней, чем несущийся по трассе ветер.

— О. Когда?

— Вторая неделя января.

— И…?

Он на мгновение посмотрел мне в глаза.

— И понятия не имею. Не знаю, планирует ли он вернуться в город, в Кернсвилл. Не знаю, есть ли ему что сказать мне или ей. Если его поведение было настолько хорошим, что его выпускают, возможно, он нормальный. Но кто знает, возможно, его позиция измениться, как только он окажется на свободе. У меня куча вопросов, и ни одного ответа.

— Твоя сестра в ужасе?

— О да. Но я скажу тебе, то, что сказал ей — нет, ни каких гарантий, что этот козел захочет снова связываться с нами. Там почти не осталось его дерьмовых дружков, с которыми он зависал, а со всеми остальными он просто разругался, так или иначе. Это плохое известие, но мало пользы, если мы будем переживать о плохом возможном сценарии.

— Ты собираешься что-то делать? Например, на всякий случай поехать домой в Кернсвилл, когда его выпустят?

— Думаю да. Его выпускают во вторник. Я попробую получить выходные в эти дни, чтобы отправиться туда на следующей неделе.

— Тебе вообще можно находиться в его периметре, после того, что ты сделал?

Легкое фырканье и смех.

— Конечно, нет.

Мой страх стал слишком жгучим, перерастая в злость.

— Значит, ты не можешь туда ехать. Ты не можешь жертвовать своей свободой из-за этого парня.