— Это ужасно поэтично.
— Когда мы писали друг другу, — сказала я, склоняя голову ему на плечо. — Я наряжалась, красилась, и душилась, и зажигала свечи. Наливала стакан вина. И сидела прямо здесь, и читала, что ты рассказывал мне. Словно это настоящее странное свидание.
— Прямо здесь?
Я кивнула.
— На твоем месте. Но иногда и в постели тоже.
— И ты наряжалась для меня?
— Думаю так. Или для себя. Я не уверена. Просто чтобы это было особенным. Или волнующим.
— А ты после шла в постель, — спросил он нежно, — и представляла, что раздеваешься для меня, когда снимала одежду?
Я закусила губу.
— Да.
— Ты продолжала думать обо всем, что мы друг другу писали в этих письмах, в постели?
— Да.
Он повернулся, его дальняя рука опустилась теплой ладонью на мои ребра.
— Ты ложилась спать, думая обо мне? Как мы делали все эти вещи?
— Практически каждую ночь.
Его голос стал глубоким и томным.
— Ты хоть раз произносила мое имя, когда кончала?
Я кивнула со сдавленным горлом, затуманенной головой.
— Вслух?
— Да, уверена, так и было.
Он поймал мой взгляд, затем наклонился ближе и потерся о мои губы.
— Я хочу увидеть это когда-нибудь.
Я ни разу не позволяла мужчине увидеть меня в таком виде. Но я никогда никого не хотела так, как Эрика.
— Я сделаю это для тебя. Если ты сделаешь то же самое для меня.
— Все, что угодно.
Его тело теперь казалось напряженным — словно ловушка, готовая захлопнуться. Мне стало интересно, его член такой же твердый и неугомонный как его мышцы?
— Почему мы смотрим футбольный канал? — прошептала я ртом у его челюсти.
Он улыбнулся у моих губ.
— А чем бы ты лучше занялась?
— Ужасными, непристойными вещами.
— Например?
— Я не узнаю, пока мы не займемся ими.
Теплый, торжественный легкий смех.
— Твоя кровать по-прежнему в беспорядке от того, что мы делали прошлой ночью.
— Ага.
— Я думал об этом. О тебе голой на огромной куче простыней и одеял.
— Это все? — спросила я невинно.
— Твои волосы все растрепаны. И твой аромат просто… повсюду.
Я с нежностью разглядывала его.
— В тебе всегда была странная смесь качеств в моих фантазиях. Таких, как отчаянность и грубость одновременно. Словно ты мог умолять меня о чем-то в одно мгновение и приказывать мне в другое.
— Потому что ты не совсем знала меня тогда?
— Нет, не поэтому… Больше из-за того, что ты был всем, чего я хотела от мужчины. Беззащитным и мощным, милым и грубым, все сосредоточенно в одном любовнике. Словно я заставляла тебя чувствовать все это.
— Так и было, и так есть.
— Да?
Он кивнул и поцеловал меня в лоб.
— Отведи меня в свою комнату, и я покажу тебе.
Я встала, его рука соскользнула с моей талии к моему бедру, прежде чем я ухватила ее своей. Мы оставили телевизор включенным, пробираясь по коридору в мою комнату. Боже, здесь по-прежнему пахло сексом. Возбуждающе.
Он повернулся, большие руки обхватили меня, грудная клетка терлась взад и вперед о мою грудь, зажигая меня.
— Скажи, каким ты меня хочешь. — Его слова ласкали мой висок.
Я говорила бездумно.
— Голодным. И словно ты можешь взять все, что хочешь. Все, чего тебе не хватало.
— Все это время я говорил тебе, что ничего не попрошу, пока не подведу тебя к краю первой. Но прошлой ночью…
— Мне понравилось, каким ты был прошлой ночью. Настоящим безумцем.
— Но не сегодня, — промурлыкал он. И прорычал. — Сегодня ты заставишь меня отработать за это.
Глава 13
Руки Эрика находились между нами, расстегивая, одну, вторую, третью жемчужно-образную пуговку моего кардигана. Он казался таким большим, таким чертовски большим. Его подбородок был у моего лба, тело казалось, отбрасывало тень даже со светло-проницающими занавесками.
Я позволила ему разворачивать себя словно подарок — свитер, топ, бюстгальтер. Его руки соскользнули с моего лица на плечи, по моей груди, прерывая мое дыхание. Он опустился на колени. Спустился к моим бедрам, где скользнул пальцами под широкую резинку моих штанов для йоги. Он поцеловал меня в пупок; когда растягивающаяся ткань спускалась по моим бедрам, холодный воздух напряг мою кожу. Мои мальчишеские трусы были красными в горошек, и я одела их не случайно. Чрезвычайно дурацкие, по сравнению с утилитарным миром Эрика в Казинсе, и совершенно отличающиеся от нижнего белья, в котором щеголяют модели в любых журналах. Я надеялась, экзотичное. Немного бестолковый аромат женственности, о котором он забыл. Уникальные для меня, возможно, столь же странно притягательные, как и наши намерения.
Я пробежалась пальчиками по его волосам, царапая ногтями кожу его головы. Он издавал изголодавшиеся звуки, которые разогревали мой живот, и стянул мои штаны вместе с нижним бельем к щиколоткам. Я переступила через них и стянула носки. Через мгновение он снова поднял руки — руки на моей заднице, мощное движение, стон для меня, затем мои ноги обхватили его талию и руки обвили его шею, и он в полдюжины шагов донес меня до кровати. Мы легли на постель, не отрываясь друг от друга, смятые простыни охладили мою спину. Эрик горячий и ненасытный надо мной. Он отстранился на пятки и снял свою футболку. Мои руки на его лице, в его волосах, его рот захватил мой, наши обнаженные груди соприкасались. Его бедра вжимались, заставляя меня раскрыться, и Боже, его член — твердый под джинсами, настойчив у изгиба моего бедра. Я почувствовала, как он содрогнулся, нежный стон завибрировал между нашими губами.
Он отклонился назад, чтобы схватить внешнюю сторону моих бедер, двигаясь своим возбуждением по моему естеству. Его мышцы пульсировали — живот, грудь, руки, плечи и те, что под ребрами. Все было, словно сказочная сцена из фильма, только наяву. И это происходит со мной. Я могла наблюдать за его телом часами. Но он говорил, что был меньше до того, как его закрыли…, если все эти мышцы он нарастил в тюрьме, значит, я плохая, что наслаждаюсь ими? Упивалась этой великолепной физической формой, которую он приобрел от скуки — или еще хуже, для самозащиты?
Да плевать.
— Обожаю твое тело, — сказала я ему и позволила своим глазам и рукам дико шарить по нему.
— Хорошо. Мне нравится, как ты смотришь на меня. — Словно утопая в этих мыслях, он замедлил движения, провернул бедрами, дерзко демонстрируя свою силу. Я прижала ладони к его бокам, чувствуя его действия.
Великолепное тело и, черт возьми, это лицо. Я наслаждалась чертами его лица, которые так идеально подходили остальной его части — сейчас напряженное и опасное, пропитанное сексом.
Я спустила свои руки ниже и расстегнула его ширинку, остальное сделал он — джинсы и нижнее белье слетели с края матраса. Теперь остались только мы. Он переплел наши ноги и перевернул нас на бок. Пока мы целовались, мной завладела улыбка, такая широкая, что он, должно быть, почувствовал ее. Он отстранился.
— Что? — спросил он, его собственная любопытная улыбка начала расцветать.
А потом я сделала худшее из возможного.
Я расплакалась.
Через пелену я видела, как расширились его глаза, его удивление идеально отражало мое собственное. Его тело расслабилось, и он гладил меня по волосам.
— Эй, эй. Ты в порядке?
Я кивнула, горящее лицо все портило. Я сделала отвратительный вдох, пытаясь произнести хоть слово.
Он не паниковал, просто целовал меня в висок и удерживал голову, пока я задыхалась и всхлипывала. Слезы стихли, и моя сжатая челюсть расслабилась.
— Боже, прости. — Я вытерла свои щеки, уверенна, они был кроваво красными. — Я не расстроена, честно.
— Просто слишком много эмоций?
— Даже не слишком много. Просто… много. Больше, чем я чувствовала все эти годы. Думаю, возможно, просто я переполнена.
Из его горла послышался легкий звук, крошечный смешок, и он сжал меня крепче.
— Давай, тогда поплачь.
— Уже все, спасибо.
Тогда он отстранился назад и поцеловал меня в губы, вероятно, пробуя на вкус мои слезы. Его шея была теплой и пахла моим мылом, когда я легла на нее щекой и перевела дыхания.
— У нас целый день впереди, чтобы заняться тем, для чего мы сюда пришли, — промурлыкал он. — Если тебе нужно отдохнуть.
— Я просто хочу полежать здесь с минутку.
Он гладил меня по волосам, убирая их с лица.
— Хорошо.
Через минуту мой голос нарушил успокаивающую тишину, слова вылетели без намерения.
— В последний раз я плакала, когда получила твое письмо. Которое ты дал мне, после моего промаха с письмом тебе.
Его рука замерла.
— Из-за того, что я отчитал тебя?
— О, нет. Нет, нет, нет. — Я отстранилась, чтобы посмотреть своими определенно раскрасневшимися глазами в его глаза. — Нет, я плакала, потому что я почувствовала такое облегчение… — О, черт, разве я хочу все это рассказывать?
— Облегчение от чего…?
Я сделала глубокий вдох.
— Потому что после того, как я отдала тебе, то письмо, я испугалась. В ту секунду, когда я отдала его тебе, я поняла, что, по сути, дала тебе оружие, которое ты можешь использовать против меня. И мне вдруг стало так страшно, что все твои слова в письмах могли оказаться неправдой.
— О.
— Прости. Ненужно было мне говорить об этом. Боже, это так не романтично.
— Все нормально. Это правильно, быть напуганным в такой ситуации.
Мои напряженные мышцы немного размякли.
— Потом, когда ты мне вернул это письмо, мне стало…, мне стало так легко, как никогда. Оно словно было самой ценной вещью для меня, и я могла потерять ее, я корила себя за это…, а потом мне вернули ее, словно, в троекратном размере.
— Так же было и у меня с момента моего освобождения. Словно у нас было все, пока я был в тюрьме, потом я все испортил, и думал, что потерял все это навсегда.
"Трудное время" отзывы
Отзывы читателей о книге "Трудное время". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Трудное время" друзьям в соцсетях.