От этого его рука отпустила член. Два пальца скользнули между моих губ, его рот захватил мой клитор. Его рот показал мне, насколько я была права.

— Это хорошо, Эрик. Но недостаточно.

— Скажи мне, — промурлыкал он, зубы почти кусались, заставляя меня извиваться. Он двигал пальцами словно членом, неуклонно и твердо. — Скажи мне, что тебе нужно, Энни.

— Ты. Ты целиком. — Только представив это, я почувствовала, как удовольствие закипело между моих ног колко, жестко и жадно.

— Я не продержусь и минуту.

— Хорошо. Я хочу видеть это. Как сильно тебе это нужно.

В его стоне было все — возбуждение, отчаяние, благоговение, агрессия. Я чувствовала его нужду в этом звуке так же четко, как он мог чувствовать мою на своем языке.

— Эрик.

Очередной стон, и он сдался, обвернув свое тело у моей ноги, и напряг мышцы.

— Покажи мне, — сказала я тихо и погладила его по волосам. — Покажи мне какого это, когда тебя хочет мужчина, так, как хочешь меня ты.

Его взгляд поймал мой, ярко горя на фоне моей обнаженной кожи. Сильные плечи перекатывались, когда он двигался, пробираясь по моему телу, руки на моих ребрах, бедра широко раздвигали мои ноги. Предвкушение рычало во мне как огонь, и на то, чтобы дотянуться до презерватива, раскрыть его и развернуть ему потребовалось время десяти жизней. Он отстранился, свечи освещали его великолепную грудь и живот, мышцы играли на предплечье, пока он раскатывал латекс по всей своей длине. Он был большим и то, как он обхватывал его — было самым лучшим видом непристойности, что мне захотелось почувствовать то же самое — обласканной и растянутой, и наполненной им, каждую непристойную вещь.

— Ты готова? — спросил он меня, томным голосом.

— Да. А ты?

Он удерживал себя, удерживал мой взгляд.

— Я был готов к этому уже несколько месяцев. Хотя никогда на самом деле не думал, что окажусь здесь.

— Я тоже.

— Ты заслуживаешь мужчину, который будет жутко баловать тебя, — сказал он. Заниматься любовью или трахаться, или чего бы ты, не пожелала, столько, сколько тебе будет нужно. Но в этот первый раз с тобой будет совсем другой. Не могу ничего с этим поделать. Но если ты позволишь, в другой раз я буду таким, каким ты пожелаешь, я клянусь.

— Ты уже такой, — прошептала я. — Кем бы ты ни был, ты тот, кого я хочу.

Он опустился на согнутые руки, накрывая нас теплом тела. Я раздвинула ноги шире. Когда его мягкая, облаченная головка встретилась с моими губами, я ухватилась за его плечи, зафиксировав себя. Затаив дыхание, запоминая все. Каждую унцию давления, когда он проталкивался, Каждый дюйм его возбуждения, когда я приветствовала его. Каждый фунт мышц, когда его тело опустилось на мое тело.

Его глаза закрылись, когда его член скользнул в приют на всю длину.

— О, Боже.

Я чувствовала, как он неотложно пульсирует во мне. Это было более идеальным и правильным, чем я могла себе представить, когда мы соединились. Как электричество, которое я чувствовала между нашими взглядами столько много раз в Казинсе, тысячу раз. Реальность этого момента с ужасным позором накрыла все мои фантазии.

— Все, что ты желаешь испытать, — сказала я ему. — Возьми это. В этот раз это будет для тебя.

— Ты такая чертовски теплая. — Его глаза открылись. — И красивая. И мягкая. Ты все.

— Возьми меня. Возьми меня, словно у тебя День рождения — словно ты можешь получить все, что пожелаешь. — А не было ли это в каком-то смысле его Днем рождения? Возрождением, мужская сексуальность восстала из тьмы еще раз.

Выровняв дыхание, он начал двигаться. Он запоминал каждый сантиметр трения точно так же, как и я, каждое ощущение, каждое изысканное, обоюдное движение наших объединенных тел. Я жадно провела ладонями по его груди и животу.

— Ты великолепен. — Я выпивала его в золотом свете свеч, отточенного и мощного. Его член блестел каждый раз, когда он выходил из меня, скользкий от меня. Толстый от желания.

— Это то, что тебе нужно? — выдохнул он, его движения становились быстрей. Его возбуждение потемнело, а трепет затмил животный аппетит.

— Да.

— Я достаточно большой для тебя? — Он делал это жестко — полдюжины длинных, самодовольных толчков, демонстрирующих его возбуждение от основания до короны.

— Да. Ты идеальный. — Это нуждающееся существо — только для моего удовольствия.

— Это ты делаешь меня таким. Таким чертовски большим. Ты такая узкая.

— От того, что я хочу тебя.

— Да. — Он опустился, переместив вес с ладоней на локти. — Я чувствую. — И заставил почувствовать меня — как он может жестко трахаться, с легкостью из-за моей влажности. Единственное препятствие создавалось от того, какой буйной и распухшей он меня сделал, каким большим я сделала его, но не было, ни малейшего сопротивления.

Я прикасалась к его спине, рукам, бедрам, сжимала его задницу и подстрекала его толчки. Он был таким мужественным на мне, сильное тело, приросшее ко мне, мышцы пульсировали. С другим мужчиной, которого я бы не хотела так сильно, я бы чувствовала себя перегруженной, вспаханной или раздавленной. Изнасилованная его толстой, вбивающейся длиной. Но все, что я чувствовала с Эриком, это его отчаяние. Он стонал в мою шею, что-то в этом звуке говорило мне, что он пересек границу. Что он зашел слишком далеко, чтобы отступать.

— Покажи мне, Эрик.

Тогда он ответил мне глубоким ворчанием.

— Я слишком близко. Мне жаль.

— Мне нет — покажи мне, как разлетаешься на части.

— Да, — выдохнул он, приняв разрешение. — Я покажу тебе. — Казалось, его тело восстало, накрыв меня еще больше своей тенью. Его уклон стал проникновенней, а его красивое, свирепое лицо прямо над моим, в глазах пожар под этими тяжелыми веками.

— Ты такая чертовски мокрая, — отозвался он, и брал меня жестко. Я обхватила его бедра, чувствуя, как работают его мышцы.

Его предплечья натыкались на мои ребра, руки проскользнули под моей спиной. Он сплотил нас, ближе, чем могут быть два человека, крепко удерживая меня, пока его член брал то, что ему нужно.

— О-о-о. О, я кончаю. — Он распадался на части надо мной. — Я кончаю, детка.

— Хорошо.

— Черт, ты такая теплая. — Он зарыл свое лицо в изгибе моей шеи, бедра вбивались жестко и неистово.

Я держала его голову.

— Давай, Эрик. — Я чувствовала его удовольствие. Я чувствовала, как жестко он кончит от того, как он нарастал. Вернись домой, подумала я. Ко мне домой.

— Да. Да. О Боже, я кончаю. Я кончаю.

Каждый его дюйм задействован, мышцы напряжены и его член глубоко погребен. Фырканье, спазм, и еще один, и наконец…

— Энни. — Так тихо. Словно шептал секрет, как в тот первый раз, когда он произнес мое имя.

А затем осталось только его дыхание, резкое и трудное, и чудесное в тусклой комнате. Он оттолкнулся, поднимая свой вес с меня. Его лицо было недоверчивым. Опьяненным. Он потерся носом об мой нос, прижал свой лоб к моему лбу, задыхаясь у моего виска. Он казался таким поразительно правильным. Таким подходящим мне.

Он отдохнул еще немного, затем потянулся между нами, чтобы снять презерватив. Я рассматривала его тело, когда он передвинулся на край и встал с кровати, сбегая и пропадая в ванной, и вернувшись через мгновение. Самый великолепный мужчина, которого я когда-либо видела, свечи предавали ему тот летний загар, который я рассматривала в другой реальности, во дворе Исправительного Учреждения Казинса. В августе. В какой-то прошлой жизни.

Он присоединился ко мне, мы оба улеглись на бедра и локти, соединив колени, кожа излучала тепло. Он прикоснулся к моим волосам, грудь все тяжело подымалась и опадала, хотя на его лице было чистое умиротворение.

— Скажи мне, что это стоило пяти лет ожидания, — подразнила я, улыбаясь.

— Скажи мне, то же самое.

Я кивнула.

— Это стоило того.

— Это дороже, чем все, о чем я могу подумать. — Его глаза блуждали по моему горлу, груди, нашим спутанным ногам. — Это было намного больше, чем я позволял себе представить, когда мы писали друг другу те письма. В тебе было намного больше… намного больше всего, о чем я мог догадываться. Мягкая и теплая, и такая чертовски… правильная.

Я задрожала.

— Точно.

— Скажи мне, что тебе нужно.

— Ничего. — Две минуты просто ничего, я была так взвинчена. — Возможно, твоя рука. Пока мы будем целоваться.

— Сейчас, — сказал он, двигаясь. Он сел, согнув ноги в коленях, откинувшись на подушки и стену. — Оседлай меня.

Я оседлала его, усевшись так, что наши лица оказались на одном уровне. Его рот захватил мой, когда два кончика пальца отыскали мой клитор, его твердая рука подергивалась у моей груди от его дразнящих движений. Я осела на него, взяв вверх. Его пальцы извивались и углублялись, его ладонь терла меня, когда он проникал.

— Боже. — Говорила я ему в рот, одурманено.

— Представь, что это я, — сказал он, губы передвинулись к моему уху. Он скользил в меня, снова и снова, и я исполнила его просьбу, представила его член. Вспомнила его член, как он владел мной, пока я была распластана на спине. Я двигала бедрами, обуянная жаждой быть сверху.

— Да. Завладей мной. — Другая рука поднялась между нами, не обхватывая мою грудь, только задевая, это прикосновение зажигало каждый раз, когда от моих движений сосок терся о его ладонь.

— Я представлял это, — прошептал он, его голос был так близко к моему уху, словно он и я была в нем. — Как ты используешь меня, чтобы почувствовать все это. Все те вещи, по которым ты скучала.

— Я тоже.

— В следующий раз это будет мой член, — пообещал он — Такой же твердый, как и прежде. Но только для тебя, не для меня.

— Это то, что я представляла.

— Твердый, — сказал он снова. — Только для тебя.

Я вся покраснела, но больше от его тона, чем от слов. От того, насколько дерзким он был, и от понимания того, что он не был таким ни с кем уже очень давно.