Джоан встала, закончив разговор. Она подошла к двери, открыла ее и выключила свет в кабинете — довольно невежливо, — пока Клэр собиралась с мыслями, понимая, что ей сделали выговор и выставили прочь. Джоан заперла за ними дверь и направилась к выходу. Потом обернулась и посмотрела в сторону открытой двери в кабинет Тома, откуда падал свет на синий ковер и столы секретарей.

— Том, ты еще здесь? — позвала она. Он сразу же появился у входа.

— Да, Джоан, можешь не запирать.

— Я ухожу, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Он ничего не сказал Клэр, а она ему. Хотя их взгляды встретились, гордость заставила обоих промолчать. Она подумала: Ох, Том, я знаю, что должна поступить именно так, как сказала Джоан. А он подумал: Знаешь, что ты можешь сделать, Клэр? Ты можешь просто броситься на шею Джону Хэндельмэну, потому что если ты спала с ним, то мне ты уже не нужна.

Глава 16

Этим вечером в 20.30 Челси оставила на кухонном столе записку. В ней было сказано:

«Ма, позвонил Дрейк Эмерсон и пригласил меня поехать на дискотеку вместе с его друзьями. Я согласилась, потому что завтра нет занятий и можно поспать подольше. Знаю, что сначала надо было спросить у тебя разрешения, но я не смогла тебя застать, наверное, ты была занята с родителями. Увидимся утром, целую.

Челе.»

Челси в последний раз взглянула в зеркало в ванной, добавила еще один слой блеска для губ, скорчила рожицу своему отражению и выключила свет. Потом подошла к дверям в комнату Робби.

— Я через минуту ухожу. Ты что сегодня делаешь? Брат измерил ее взглядом — вверх, вниз, снова вверх.

На ней были черные леггинсы и сетчатая накидка поверх черной, в обтяжку, штучки, открывающей живот, вроде тех, в которых по телевизору показывают, как выполнять упражнения по аэробике. Ее волосы, завитые спиралями, торчали во все стороны, глаза были сильно накрашены, и к тому же Челси сменила свою обычную розовую нежную помаду на красную и блестящую. Серьги, красовавшиеся в ее ушах, тоже блестели и звенели, Робби никогда их раньше не видел.

— Я иду на спектакль с Брендой. Ей пришлось работать до девяти. Ты что, отправляешься куда-то в этом!

Она окинула себя взглядом, потом дернула головой.

— Конечно. Там все девушки так одеты.

— Тебе надо было спросить у мамы, можно ли туда идти.

— Я не могла. Она в спортзале, а там нет телефона, ты что, забыл?

— Тогда надо было подойти туда. И надо было узнать, можно ли принимать приглашения Дрейка Эмерсона.

— А чем он плох?

— Ты знаешь, чем плох Дрейк. У него не очень хорошая репутация.

— Послушай, он позвонил мне, как джентльмен, и говорил очень вежливо. Кроме того, может, если у таких ребят была бы возможность доказать, что они неплохие, они такими бы и стали. Мама и папа никогда не упоминали, чтобы его вызывали в кабинет директора, или что-то в этом роде.

— Кто-нибудь еще из твоих друзей идет туда?

— Мои друзья все такие скучные. Мы все время занимаемся одним и тем же, и я решила, что пора обзаводиться новыми знакомыми.

— Маме бы это не понравилось. И папе тоже.

Лицо Челси стало жестким.

— А может, мне наплевать. Разве они нас спрашивали, нравится ли нам, что они сами делают? И к тому же их здесь нет, так что как я могу спросить разрешения?

— Челси, думаю, тебе надо одеться по-другому.

Сестра закатила глаза и повернулась на одной ноге. Ее прощальные слова донеслись уже из коридора:

— Ой, братишка, давай не будем.

Она набросила куртку и приготовилась выскочить из дверей, как только прозвенит звонок, чтобы Дрейку не пришлось заходить в дом. Она не станет подвергать его допросу со стороны Робби, как будто Робби ей отец. Но получилось так, что Дрейк опоздал, и брат уже ушел, когда за Челси заехала машина. Она выбежала навстречу Дрейку.

— Эй, как дела, детка? — приветствовал он ее.

— Прекрасно. Не дождусь, когда же увижу эту дискотеку.

— Если хочешь немного оттянуться, это самое подходящее местечко.

Она постаралась отбросить дурные предчувствия и сказала самой себе, что она — хорошая девочка и сегодня ее ожидают только невинные развлечения. Автомобиль, стоявший на подъездной дорожке, был такой развалиной, что Челси усомнилась, сможет ли он доехать до центра Миннеаполиса. Кто-то упомянул, что водителя зовут Черчем, рядом с ним сидели Мэрили и Эсмонд, которого Челси не знала, ему уже исполнилось двадцать три, как сказала Мэрили. В темноте Челси едва их видела, всю поездку они оставались для нее только головами, окруженными зеленоватым светом от приборной доски. Челси примостилась на заднем сиденье между Дрейком и девицей из выпускного класса Робби, которую звали Сью Стронг. Сью была отпетой — ходили слухи, что на заду у нее татуировка с изображением змеи, а однажды ее застали полураздетой в комнатке уборщиц, вместе с парнем, которого выгнали из школы за год до этого. Челси слышала ее имя не раз за кухонным столом, и упоминалось оно отнюдь не по хорошим причинам.

— Привет, Сью, — сказала Челси, когда их познакомили.

Та выпустила дым в потолок и спросила:

— Ты директорская дочка?

— Да.

— Ни фига себе, Дрейк, — проговорила Сью. — Ее папаша задолбал меня, цепляется по каждому поводу. На хрен ты еще и ее вешаешь нам на шею.

Челси почувствовала, как у нее сжало желудок, но Дрейк, закинув руку ей за плечо, прижал к себе и улыбнулся ей.

— Эй, Сью, попридержи язык. Она не привыкла к таким выражениям, правда, сладкая?

Челси натянуто улыбнулась, ощущая запах кожи от куртки Дрейка. При свете фар она видела его темные глаза и кривую ухмылку. Он напоминал Челси циркача, который в прошлом году на ярмарке жонглировал ядрами. Он говорил правильные вещи, но при этом ухмылялся так непристойно, словно каждое его слово имело двойной смысл. Дрейк прошептал, почти прижавшись к уху Челси губами, чтобы не услышала Сью:

— Не обращай на нее внимания. Они с Эсмондом поругались, вот и все. Но мы с тобой здорово проведем время. Эта дискотека — потрясное место. Тебе понравится.

Он оказался прав. Миссисипи-Лив действительно потрясла Челси. Расположенная в Риверплейс, историческом центре Миннеаполиса, на берегу Миссисипи, дискотека оказалась целым комплексом танцевальных залов, мечтой любого меломана, рокера и испытанием для органов чувств. Пересекая двор перед зданием, Челси уже слышала музыку, несущуюся сквозь стеклянные стены. Она видела движение и цветные огни внутри еще до того, как вошла в двери. Ритм завораживал и проникал, казалось, внутрь ее тела. Толпа танцующих и бродящих по залам состояла из молодежи лет двадцати и чуть старше. Как раз у дверей какой-то парень, привязанный в гироскопическом[2] колесе с раскинутыми руками и ногами, как на набросках Микеланджело, крутился, словно мячик в водопаде. Колесо находилось между двумя спиральными стальными лестницами, ведущими на балкон. И балкон, и лестницы были заполнены посетителями, глазеющими на крутящуюся фигуру. Многие держали в руках бутылки с пивом и бокалы с коктейлями.

Челси поднялась за Дрейком по лестнице. На втором этаже ритмичную музыку снизу заглушало караоке. Ведущий хлопал в ладоши и энергично подбадривал исполнителей, какой-то молодой человек пел, а слова песни загорались на экранах телевизоров под потолком. Толпа народу окружала сцену, зрители все время менялись, протискиваясь мимо вновь прибывших к новым развлечениям. Дрейк и Челси повернули налево, в темную пещеру, где в стеклянной будке сидел ди-джей, а из микрофонов несся рэп и скачущие огни высвечивали картинки с бессвязным набором фрагментов движения танцующих. На одной девушке был топ из дубленой кожи, длинная юбка из мешковины и сапоги «казачок». Какой-то парень красовался в кожаных красно-черных штанах с рисунком, напоминающим акульи зубы длиною в фут, которые вгрызались в его ноги. Еще один танцор был в подтяжках, круглых очках, сидящих на самом кончике носа, и серебристом, с блестками, котелке. Когда он танцевал, то казалось, будто котелок прыгает на его голове со скоростью пять раз в секунду.

Музыка так гремела, что у Челси заболели уши, а грудь словно готова была взорваться. Дрейк потянулся губами к ее уху:

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Колу! — прокричала она в ответ.

Он улыбнулся ей, поворачиваясь, чтобы идти. Челси смотрела, как он шел к бару. Его брюки были такими узкими, что она подумала — должно быть, это причиняет ему боль. Ботинки Дрейка напоминали мощную обувь скалолаза, а зауженная кожаная куртка до пояса имела «молнии» на рукавах и груди. У стойки его, должно быть, попросили предъявить документы, потому что он достал из кармана и показал что-то похожее на идентификационную карточку. Только после этого бармен начал смешивать коктейль. Через минуту Дрейк вернулся с двумя пластиковыми стаканчиками и один подал Челси. Она прокричала спасибо и с подозрением отпила, обнаружив, что это обычная кока-кола. Челси снова зачарованно уставилась на танцующих; здесь никто не сидел, стулья нужны были, только чтобы поставить ногу. Напротив у своего столика танцевала пара, явно отрабатывающая новые движения. Никто не обращал на них ни малейшего внимания. Через несколько минут Дрейк отобрал у Челси стаканчик, поставил его и вывел ее потанцевать. Она танцевала до тех пор, пока не вспотела и ее волосы не прилипли к шее. К Дрейку она не прикасалась, тем не менее чувствовала себя так, словно он прикасался ко всем ее эрогенным зонам. Его мускулистое тело извивалось, словно дымок, и он не сводил глаз с Челси, что заставляло ее держаться вызывающе.

Вскоре они перешли в другой зал, и другой бар, потом в еще один, и еще, пока не обошли все пять. Почти во всех они танцевали и покупали напитки. В последнем зале звучала музыка кантри и все танцевали, выстроившись цепочкой. Усыпанный блестками ковбойский сапог медлен но вращался под потолком, бросая алмазные блики на танцующих. Музыка сменилась на медленную, и Дрейк сказал: