На третий день пришла Лера. Игорь никого не хотел видеть, тем более любовницу. Сначала он отказался от свидания, но охранник, скучающий и с нетерпением ожидающий отпуска, заявил, что эта девушка получила добро у самого начальника управления. И это, несмотря на все протесты следователя Боева. В другой ситуации Игорь бы ухмыльнулся – Лера с ее фигурой и напором могла бы, наверное, получить доступ в секретный бункер Министерства обороны США. Сейчас же он только досадливо буркнул.

Лера встретила его спокойно и ласково. Она не охала, не вздыхала, не причитала. Она ничего не сказала про то, что Игорь выглядит бледным, похудевшим и немного растерянным.

– Я в общих чертах уже все знаю. Помощник следователя мне все рассказал. Мне показалось, что он нормальный парень. Старается быть объективным и вместе с тем как-то по-человечески переживает. Я понимаю, тебе тяжело, но постарайся вспомнить все до мельчайших подробностей и рассказать все ему, а не следователю.

Игорь с удивлением посмотрел на Леру. От капризной и чрезмерно сексапильной Леры не осталось и следа. Перед ним сидела спокойная, участливая женщина, которой нельзя было отказать в логике. Судя по всему, она уже разговаривала со следователем, сумела проанализировать и сделать верные выводы относительно позиций Боева и Мирко. Лера не сидела сложа руки, а пыталась ему помочь. Игорь с благодарностью посмотрел на любовницу, но она на взгляд не ответила, инстинктивно почувствовав, что тюрьма не допускает «раскисания».

– Ну, что ж. Ничего страшного. Ты лучше вспоминай детали – они помогут найти причину. Не думаю, что это несчастный случай. – Лера произнесла это, глядя прямо в глаза Игорю, но он придал этим словам совсем противоположный смысл.

– Зачем ты пришла, если считаешь, что я уби… – он не смог выговорить это слово, – если считаешь, что я виноват в ее исчезновении!

Лера почти не обратила внимание на его раздраженный тон.

– Я думаю, она куда-нибудь уехала… И вовсе не думаю, что ты ее убил.

От этой ее прямоты, от ее спокойствия, от того, что она не охала, не язвила, Игорю стало легче. Он вдруг обрел опору. Ее присутствие укрепило его «броню» и добавило спокойной решимости. «Надо было сесть в тюрьму, чтобы душа перестала метаться из-за бессмысленных угрызений совести», – думал он, глядя, как Лера под диктовку охранника записывает перечень вещей, которые можно приносить задержанным.

– Попроси их внимательно изучить ее одежду, может, что-то найдут… Впрочем, их учить – только портить. Главное, надо все рассказать честно, – напоследок заметила Лера. При этих ее словах Игорь дернулся, пытаясь что-то сказать, но потом передумал.


Следователь Боев тянул время. Ему надо было довести этого красивого и, судя по всему, не очень щепетильного парня до кондиции. До того состояния, когда неизвестность, страх запертых железных дверей, возможного суда и общей камеры доведут человека до изнеможения. Тогда он, следователь Боев, спокойно вступит в игру. Нельзя сказать, что у него был большой опыт ведения подобных расследований. Чаще всего он все-таки спасал петухов. Впрочем, теорию следователь знал на «отлично». А одно из негласных правил гласило, что надо поставить подозреваемого в дискомфортные психологические условия. Боев не собирался «прессовать» Игоря, как порой делали некоторые его коллеги, он только заставил его томиться ожиданием и неизвестностью. «Я – гуманист и сторонник легитимных методов», – с гордостью заявлял следователь о себе. Впрочем, как ему казалось, для такого изнеженного и малодушного «субчика» и этого будет вполне достаточно. Задержанный по-прежнему Боева раздражал. Конечно, следователь притворялся, что дело в справедливом негодовании, ведь человек, который в течение нескольких суток не соизволил сообщить об исчезновении близкого, либо преступник, либо черствый мерзавец. По мнению Боева, и в том и в другом случае голубчик заслуживал наказания. К тому же его помощник кое-что выведал у российских коллег и пришел к заключению, что у Игоря Давыдова вполне мог быть мотив для убийства Светланы. Гражданская жена стояла на пути свободной и обеспеченной жизни с красивой и требовательной любовницей. В детективных романах об этом часто пишут, Боев сам читал. Отношения Светланы и Игоря, если верить свидетелям, были далеки от спокойных. Вполне возможно, роман Игоря и Леры провоцировал эмоциональные вспышки, а потому преступление в состоянии аффекта тоже нельзя сбрасывать со счетов. Боев уже познакомился с этой потрясающей русской. Глаз от ее фигуры нельзя было отвести, к тому же сообразительна. Скорее всего, Игоря она не любит, так, использует в постели, плюс – его деньги. Впрочем, сама она ни слова про близкие отношения с подозреваемым не говорила. Только с полуулыбкой отметила: «Ничего особенного между нами не было. Так… Вы меня понимаете». Боев с трудом представлял, что в ее интерпретации означает «ничего особенного», и живо представлял, какое количество мужчин жаждет встреч с ней. На одно мгновение Боев вспомнил свою Софию, невысокую, плотную, с темными волосами, немного желтоватой кожей и тяжелым характером. София была ревнива, хотя, если честно, он повода не давал. Впрочем, заслуги Боева в этом не было – женщины на него особого внимания не обращали. Раздраженный лик возлюбленной промелькнул и исчез, а перед глазами осталась волшебно-сексуальная фигура россиянки. Мысленно отмахиваясь от игривых мечтаний, Боев собрал в папку все протоколы, надел на макушку маленькую шляпу и отправился допрашивать Игоря Давыдова. Следователь не спешил – он чувствовал себя уверенно, у него в руках были неплохие карты.

Игоря пригласили на допрос неожиданно. Он думал, что его вызовут в понедельник, но, сломав все ожидания, Боев приехал в субботу.

– Здравствуйте, – Игорь поздоровался.

Боев уже сидел за столом, когда к нему привели Игоря. Подозреваемый осунулся, но вместе с тем в его лице появилось какое-то упрямство. «Ишь ты! Какой герой». – Боев также обратил внимание, что даже в этих условиях Игорь выглядит подтянутым и холеным. Поздоровался задержанный спокойно, в меру доброжелательно. Никакого подобострастия, суеты, излишних движений, никаких попыток «навести мосты».

– У вас есть какие-нибудь претензии к условиям содержания? Из консульства были? Ну, что ж, отлично, тогда начнем, – Боев потер руки и задал первый вопрос: – В каких отношениях вы были с пропавшей Светланой Никольской?

– Мы состояли в гражданском браке.

– Правильно ли я понимаю, что вы были любовниками?

– Нет, у нас был гражданский брак. Мы вместе жили, у нас общее хозяйство… В России в этом случае отношения принято считать браком, только незарегистрированным. Конечно, я сейчас не говорю о личных наших отношениях. Мне бы не хотелось именно это обсуждать. Поверьте, нас многое объединяло.

– Допустим. Можете ли ответить, на какие средства существовала ваша семья?

– Могу. Основной доход приносило полиграфическое производство – оно принадлежало Светлане. Некоторое время назад она по собственному желанию оформила на меня определенную долю. Это было сделано ею без моего вмешательства или просьбы. Существенно меньшая часть в наш бюджет поступала от моего дела. Я им владею вместе с сестрой. Еще немного средств поступало от продажи моих картин, – спокойно перечислял Игорь.

– Насколько я знаю, вы отказались от своей доли в семейном бизнесе? – Боев внимательно посмотрел на задержанного.

– Нет, не так. Я ушел с поста директора, сейчас иногда выполняю разовые заказы, но прибыль делится в соответствии с договоренностью. У меня совсем небольшая доля.

– Я так понимаю, что вы жили за счет госпожи Никольской?

– Вы можете понимать так, но я бы сформулировал иначе. Семейный бюджет в большей степени формировался за счет доходов госпожи Никольской.

– Красиво звучит, но смысл тот же самый, – едко заметил Боев.

– Не могу согласиться.

«Ого! Да он готов дерзить! Ему не нравится, когда его называют альфонсом!» – Боев несколько минут помолчал.

– Как вы можете описать ваши отношения в последний год? – поинтересовался следователь.

– Сложные.

– Чем это объясняется?

– Нашей общей усталостью… – казалось, Игорь подбирал слова.

– Скорее вашими знакомствами с другими женщинами. – Боев откинулся на спинку стула и с усмешкой посмотрел на подследственного.

– И этим тоже, но именно общая усталость в отношениях привела к знакомствам. И потом… ни одно из них не было серьезным.

– Даже с госпожой Самохваловой? – ухмыльнулся Боев.

– С Лерой? – Игорь смешался. Лера сейчас делала все, чтобы облегчить его положение. Сказать, что отношения с ней были пустяком, он не мог. – Вы знаете, если быть точным – у нас были близкие отношения, но сейчас, можно сказать, осталась дружба.

– Интересно. И все-таки вы уверены в том, что госпожа Никольская знала о ваших отношениях с госпожой Самохваловой.

Игорь задумался. Он нередко задавался этим вопросом и мучился от догадок. Игорь не мог сказать ничего конкретного, но чувствовал, что тайное стало явным давно, просто Светлана молчала. Боев терпеливо ждал ответа, а в голове Игоря раз за разом прокручивались события последнего года и как эпиграф к ним: «Месть замедленного действия».

– Так что же? – не выдержал Боев.

– Я не знаю, – честно ответил Игорь, – мне сложно сказать, могу только утверждать точно, что ссор на этой почве у нас не было.

– Но это же не обязательно, – усмехнулся Боев, – причина может быть одна, а поводы могут быть совершенно иные.

Да, это было так. Ссоры между ними случались по пустякам.

– Если у нас и были проблемы, то вполне решаемые. И потом, даже сюда мы поехали вместе.

– Кстати, о поездке. О чем вы ссорились в аэропорту, припомните, пожалуйста. Ведь ссора была нешуточная?

Игорь задумался. Ссора действительно была серьезная. Светлана все утро была не в духе. Придиралась к словам, оставленным не на месте мольберту, холстам, которые сохли в холле – на веранде, которая служила ему студией, было влажно. Потом за завтраком выяснилось, что в типографии произошла авария – сломалась печатная машина. Видя все это, Игорь успокоил ее и сказал, что сразу после ее отлета поедет на производство и постарается решить проблему. Если будут какие-то вопросы, он ей позвонит. А она пусть ни о чем не волнуется, спокойно летит отдыхать. Лучше бы он ничего не говорил и не предлагал. Светлана вспылила: