– Понятно, пусть ищут, а мы с тобой тут, на суше, поработаем. Глядишь, может, толку больше будет. И еще, эту фрау приведи ко мне для беседы. – Следователь Боев вытащил из кармана блокнот и сделал какую-то запись. Мирко, вытянув шею, попытался подглядеть, но ничего не разобрал.


В отеле «Солнечный» следователь устроил переполох, совершенно наплевав на то, что почти ночь и отель населен не гражданами его родины. Боеву было абсолютно все равно. Он чувствовал, что в его карьере наступает звездный час. Пропавшая туристка, а может быть, даже и убийство – это вам не пьяный петух. «А черешня та, из наливки, вкусная была! Петуха понять можно!» – почему-то подумалось Боеву, и он явственно почувствовал вкус ягод во рту.

Следователь Боев – рост средний (метр семьдесят пять), глаза карие, нос крупный, с родинкой на правой стороне, вечный коричневый костюм и такая же вечная маленькая шляпа на макушке – был родом из маленького села около Варны. Он, собственно, не собирался становиться следователем, но случайно успешный рейд местных дружинников (он был начальником группы) резко изменил его планы. Вообще-то Боев собирался поступать в пищевой институт и потом уехать на работу в Пловдив, контролировать качество знаменитого болгарского компота «Ассорти» на консервном комбинате. Но вдруг молодому человеку вздумалось заняться общественным правопорядком. Так и пошло – дружинник, слушатель школы тогда еще милиции, юридический институт. После распределения он попал в родные края и стал ждать наконец случая заявить о себе. Местные жители его любили, хотя и подсмеивались над его причудами. Последними он был обязан помощнику Мирко.

– Господин следователь, у вас должно быть что-то такое, что вас отличало бы от других. – Помощник вкладывал в свои слова изрядную долю иронии, но следователь ее не услышал.

– Ты это о чем?

– Ну как? Эркюль Пуаро имел странные усы, Шерлок Холмс играл на скрипке…

– Я тебя понял, можешь не продолжать. Не знаю, нужно ли это. Но подумаю…

Результатом раздумий стал хвостик вяленой рыбки, торчащий изо рта с правой стороны. Боев рыбу любил во всех видах, и в соленом тоже. Новая привычка была «пахучая», но следователь решил, что это, во-первых, оригинально, а во-вторых, несколько сбивает с толку опрашиваемых и допрашиваемых. Мирко косился, но молчал. На вопросы интересующихся он отвечал, что рыба – это фосфор, а фосфор необходим для умственной деятельности. Объяснение было дурацкое, но что еще скажешь, когда твой начальник пахнет, как грузчик рыболовецкого сейнера.

Эта ночь в отеле благодаря стараниям следователя превратилась в фантасмагорию с участием ряженых в ночных рубашках, пижамах, шлафроках и весьма сексуальных пеньюарах. Свои ночные одежды отдыхающие пытались маскировать, но все равно помощник Мирко сидел весь в испарине – количество загорелых соблазнительных тел в неглиже превышало все разумные пределы. Записанные его неровным почерком свидетельские показания могли служить ярчайшей иллюстрацией всех околофрейдистских теорий. На вопросы, задаваемые с поистине иезуитским искусством, следователь получал ответы, похожие как однояйцевые близнецы. Все, как один, утверждали, что ничего и никого подозрительного в отеле не видели, что друзья и соседи никуда не отлучались и никто не жаловался на исчезновение человека. Ну а что касается мелких ссор и конфликтов – понятное дело, все это имеет место, поскольку вино и пиво здесь льются рекой. Слушая это все, следователь Боев проглотил уже пять рыбьих хвостов, один раз подавился, выпил две бутылки минеральной «Рыльской» и в конце концов отправил весь отель спать.

– Все проблемы из-за неточности переводов, – объяснил он громко свой неуспех.

Когда отдыхающие разошлись, Боев решил посчитать опрошенных туристов и сверил это число со списком отдыхающих у портье. Выяснилось, что людей в отеле больше. Более того, из списка нельзя было понять, кто в каком номере живет. Подобные нарушения были не редкостью – не секрет, что персонал зарабатывал на освобождающихся номерах, но сейчас это все существенно затрудняло работу следователя. Зловеще глядя на представителя администрации отеля и заодно на Мирко, Боев еще раз потребовал прекратить устроенную им самим «ночную вакханалию» и пригласил к себе еще раз фрау Шланге.

– Может, до утра подождем? Она – дама пожилая, – зевая, заметил Мирко.

– Вот именно, что пожилая, – отрезал Боев, – у пожилых бессонница, неуемное любопытство и жажда приключений. Она будет только счастлива. И переводчика сюда давай опять…

Действительно, фрау Шланге была чрезвычайно бодра. Она спустилась вниз в длинном байковом халате, из-под которого виднелись оборочки ночной рубашки. В руках у нее была сумочка, на груди висел огромный бинокль.

– Зачем это вам? – Боев указал на оптический прибор.

– Не хотелось в номере оставлять, вещь дорогая, могут украсть, – произнеся последнее слово, фрау Шланге вдруг смутилась – получалось, что она обидела сидящего перед ней представителя правоохранительных органов, – вы, понимаете, бывает иногда, даже если…

– Бывает. Иногда… – великодушно согласился Боев. – Можете ли вы еще раз повторить вашу историю?

– Это не моя история, это то, что я видела собственными глазами.

– Ну да, ну да. Что вы видели?

Фрау Шланге на минуту задумалась, а потом точь-в-точь, вплоть до мельчайших подробностей повторила свой рассказ. Боев смотрел на сонного переводчика и понимал, что больше выжать из этой бабки нельзя. «Начнет сочинять, я с таким уже сталкивался», – подумал следователь. Он знал, как порой свидетели что-то домысливают и начинают выдавать когда-то прочитанное за реально происшедшее. Фрау Шланге терпеливо смотрела на Боева.

– Хорошо, спасибо вам, идите спать. – Боев привстал, прощаясь с дамой.

– Я могу еще с вами поговорить, – произнесла фрау Шланге. Она, как и предсказывал Боев, действительно страдала бессонницей, неуемным любопытством и жаждой деятельности. Сейчас пенсионерка была на седьмом небе от счастья и уже представляла, как будет рассказывать этим «глупым воронам» о своем приключении в далекой стране Болгарии. «Впрочем, вороны, они и есть вороны, не поймут ведь ничего. А вот был бы жив герр Хамстер, он бы оценил», – фрау Шланге нежно погладила бинокль.

– Да нет, еще раз спасибо, вы и так нам помогли…

– А вы одежду уже нашли? Ведь по меткам прачечной можно сразу найти человека…

Боев, Мирко и переводчик переглянулись. Первые два подумали, что это только в Германии можно по меткам найти человека, а в Болгарии это сделать сложно. И потом, не факт, что эти вещи вообще сдавались в стирку. Их могли стирать дома…

– А какая одежда была?

Фрау Шланге, подбоченившись, пустилась в подробный рассказ. Тема одежды была ей близка – как-никак когда-то она была портнихой.

– Видите ли, я сразу обратила внимание, что ее одежда коротковата, как будто это был халатик. Такой, какой положено в ванную надевать, он был с пояском, но, по-моему, без пуговиц, тогда это вполне мог быть сарафан…

Рассказ о халатике-сарафане, неприлично маленьком купальнике шел уже минут двадцать. Следователь Боев, поначалу внимательно слушавший о «линии талии», отвлекся, понимая, что эта часть свидетельских показаний вряд ли им пригодится.

…Он исчез тоже, а халатик остался лежать на берегу…

Фрау Шланге наконец перевела дух и попросила:

– Можно, я пойду спать…

Присутствующие с радостью разрешили.

– Ну, что ж, до завтра, – следователь Боев тяжело вздохнул, ситуация яснее не стала, но сегодня уже сделать ничего нельзя. Завтра он соберет совещание, на котором они обсудят все необходимые мероприятия по розыску пропавшей или погибшей и того, кто в этом виновен. «Думаю, что дня три-четыре на все эти дела уйдет», – следователь набирал номер фельдшерицы Софии. Женщина она была суровая, а потому о неявке надо было предупредить.


Игорь специально взял билет на ночной самолет. Ему хотелось прилететь в Варну ранним утром и не мешкая отправиться в Албену. Он и багаж-то с собой не брал, чтоб быстрее добраться до места, а не ждать чемоданы. Хоть и сказала Светлана, что ей все равно, он все-таки решил сделать ей сюрприз. Ничто так не успокаивает женщин, особенно ревнивых, как внезапное свидание. А ее слова и деланое равнодушие – это, скорее всего, свежая обида на недавнюю ссору, которая произошла прямо в аэропорту перед ее отлетом и была на удивление громкой. Игорь неприятно поразился, обнаружив, что Светлана умеет скандалить. Голос у нее был громкий, слова оскорбительные. Люди, стоявшие в очередь на посадку, все слышали. Одна из них даже оглянулась. Ее взгляд, разумеется, задержался на Игоре. Когда же пришло время прощаться, Светлана вдруг расплакалась. От этого Игорю и вовсе стало не по себе. Он обнял ее, стал что-то говорить, но почувствовал, как она вся напряглась. Игорь отстранился – его утешения ей не нужны. А плачет она по причине ему непонятной – то ли это обида, то ли злость.

– Если прилетишь и меня не будет, ключи возьми у портье. – Светлана уже вытерла слезы. Она попыталась улыбнуться, махнула ему рукой и скрылась за стеклянными раздвижными дверями. Это было несколько дней назад.

Сейчас Игорь наблюдал за своими спутниками, которые выстроились у стойки регистрации, и думал, что наладить отношения со Светланой все сложнее и сложнее. В чем здесь было дело, он сказать не мог. Только разговор по душам у них теперь получался редко. Жаловаться и делиться проблемами с ней было неприятно, поскольку ее участие – это участие успешной, не знающей провалов женщины. Это участие, в котором обязательно чувствовалась нотка назидательности. Игорь вспомнил, что в самом начале это для него была чуть ли не самая главная проблема. Его дела шли не так хорошо, как ему хотелось, но откровенно сказать об этом Светлане было невозможно – такой энергетикой успеха веяло от нее. Да и влюбился он в Светлану. Впрочем, она тоже влюбилась. Игорь усмехнулся – она была щедра, заваливала его подарками. Он, помнится, с ней даже на эту тему разговаривал, но ни к чему хорошему, кроме обиды, это не привело. Она тогда нахмурилась и долго что-то говорила о том, то это, мол, элементарная забота. Все аргументы Светланы были надуманными. Так она пыталась выразить свое чувство и совершенно не догадывалась, что, покупая предметы, равные по стоимости его месячному доходу, ставит его, Игоря, в дурацкое положение – он отплатить подобным не мог. Давыдов вдруг подумал, что подарками люди иногда не только подчеркивают свое расположение, но и расставляют некий капкан, попадая в который есть вероятность услышать: