— Твоя мать права, Асусена, — поддержал Витор донну Серену, — девушка из хорошей семьи должна встречаться со своим женихом дома. Обещаю, что не обману ваших ожиданий, донна Серена.

— Надеюсь, что нет, Витор.

Витор даже попросил разрешения на прощальный поцелуй и получил его. Поцеловал Асусену, простился с Сереной и уехал.

Вот и свершилось что-то вроде помолвки. Асусена сияла, а Серене было больно смотреть на свою дочь.

— Ты уверена, что поступаешь правильно, Асусена? — спросила она.

— Кто в этой жизни хоть в чем-то может быть уверен? Тем более после того, как ты сама споткнулась на ровном месте, — со свойственной юности жестокостью ответила матери дочь.

И Серена, удержав печальный вздох, замолчала.

Глава 16

Витор провел неофициальное собрание акционеров и даже привез на него Летисию в качестве вице-президента. Летисия не смогла отказать сыну, переоделась в привезенное им платье и поехала. На словах Витор как бы стремился успокоить взволнованных, обеспокоенных людей, но на деле сеял только еще большую панику. Летисия, которая сидела на этом собрании только ради сына, прекрасно увидела, что за спектакль он разыгрывает, и он показался ей более чем неприятным фарсом. Но бороться сейчас с сыном она не могла и предпочла просто покинуть заседание.

После такого заседания со дня на день можно было ожидать только бума на бирже. Всегда устойчивые акции фирмы «Наве» могли пойти по самой низкой цене, и это означало бы конец фирмы. Бонфинь прекрасно понимал это и пришел еще раз поговорить с Витором. Ему было больно видеть, как дело жизни Гаспара развалится в один день.

Но Витор говорил с ним откровенно издевательским тоном:

— Если кто-то и испытывает панику, то только вы, Бонфинь! Никогда еще фирма не находилась в более блестящем положении. Вы знаете, на какую сумму я собираюсь заключить контракт с японцами? Даже говорить не буду, а то у вас начнутся колики. Так что идите себе с миром.

Бонфинь еще раз убедился в своем бессилии, но совесть у него, по крайней мере, была чиста: он просил, предупреждал, предостерегал. На прощание он сказал:

— Я ухожу, мальчик, но колики, к сожалению, будут у тебя, когда тебя припрут к стенке и на шее у тебя затянется веревка.

* * *

Бонфинь вернулся домой в очень грустном и подавленном состоянии. Но в его доме не было места для грусти. В этом доме всегда все кипело и бурлило. И Бонфиню, глядя на бьющую ключом жизнь, становилось легче.

Пессоа сейчас наряжал Адреалину для выхода на пляж. Он надел на нее светлый паричок мамы Изабел, сделал макияж и нарядил в яркое дамское платье.

— Это не мой стиль! — заявила Адреалина, глядя в зеркало на размалеванную аппетитную блондинку.

— Зато так тебя и родная мама не узнает! — возразил ей довольный Пессоа.

— Мама узнает, на то она и мама, — со вздохом сказала Адреалина.

— Посмотрим! — грозно насупился Пессоа. — Вперед, Дрена, и не трусь!

А мама Изабел, изнемогая от любопытства, готовилась в экспедицию. Она последней узнала потрясающую новость, что главная дама города, Летисия Веласкес, поселилась в хижине с рыбаком, и должна была все увидеть собственными глазами. Она должна была сделать снимки! Должна была опубликовать эту сенсацию во всех газетах!

Изабел уже провела небольшую подготовительную работу, предупредив Фреда о том, что он должен будет написать целую серию сенсационных сообщений в светскую хронику. Потом она заставила Жанаину отправиться на прогулку с неравнодушным к ней Плиниу, чтобы выведать у него точное местонахождение Летисии.

Жанаина хоть и без всякой радости, но справилась со своей шпионской миссией и выяснила, что хижина, где живет Летисия, находится возле голландского пляжа.

— Вашей машине туда не пройти, — сказала Жанаина, оглядывая мощную машину, на которой обычно ездила Изабел. — Там песок, вы завязнете.

— Я поеду туда на осле, — решила Изабел.

И поскольку никогда не отступала от своих решений, то действительно поехала на осле. Рядом шла Жанаина и заслоняла свою госпожу от палящего солнца зонтиком.

Когда Летисия вернулась к себе с охапкой хвороста, она застала весьма странную компанию — серого ослика, который стоял в тени деревьев с опущенными ушами, скромно стоящую возле него Жанаину с зонтиком и цветущую клумбу, Изабел, которая носилась с фотоаппаратом, то и дело вскрикивая:

— Удобства на дворе! Восхитительно! — затем следовало: щелк! щелк! — Ну и нищета! — щелк! щелк! — Ну и затрапезность! Подумать только! Отныне это резиденция одной из богатейших наследниц! — щелк! щелк! — На что только не пойдешь ради любви?!

Летисия постояла несколько секунд, наблюдая за деятельностью Изабел, и тут наконец Изабел заметила ее.

— Не шевелись, душечка! — крикнула она. — Сейчас я тебя сфотографирую вот в таком диком виде с ветками! — энтузиазм Изабел достиг апогея.

— А ну давай сюда пленку! — скомандовала Летисия. — И если тебе дорога твоя хозяйка, Жанаина, то увози ее отсюда немедленно!

Изабел тут же сникла. Она всегда пасовала перед настоящими дамами.

— Ты не поняла, Летисия, — умоляюще заговорила она, — я пришла поздравить тебя. Многие женщины в Форталезе хотели бы точно так же перевернуть свою жизнь, но никому еще это не удавалось. Ты чудо, Летисия! — Изабел пятилась, заведя руки с фотоаппаратом за спину от неумолимо надвигающейся на нее Летисии, понимая при этом, что сенсационные сообщения светской хроники, очевидно, появятся без снимков…

А Жанаина, глядя на Летисию, торопливо приговаривала:

— Ну пойдемте же! Пойдемте!

Изабел отдала пленку, взгромоздилась на осла и со слабыми возгласами: «Да здравствует Летисия Веласкес!» удалилась, заслоняясь зонтиком от тяжелого взгляда, который вперила ей в спину Летисия.

* * *

Однако если экспедиция Изабел не принесла желанных результатов, то маскарад Пессоа удался на славу.

Пессоа с Дреной сидели в уголке бара Мануэлы и пили сок, когда туда вошли Соледад с Франшику, — они зашли попрощаться, спустя час Соледад уезжала.

— Делаем ноги, — нервно вскинулась Адреалина, — это и есть моя мать!

— Кто? — не понял Пессоа. — У тебя что, галлюцинации? Здесь же никого нет, кроме Франшику с какой-то своей знакомой.

— Эта знакомая и есть моя мать, — с отчаянием произнесла Адреалина.

— Ну да?! — Пессоа уставился на Соледад, и глаза его округлились. — Ты так говорила, Дреночка, что я понял, будто мать у тебя настоящее чудовище, а она…

— Пожалуйста, помолчи, и все матери тебе будут благодарны! — оборвала его Дрена. — Мы сейчас же делаем ноги.

— Не нервничай, Дрена. Ты неузнаваема, поэтому сиди спокойно и пей свой сок.

Дрене пришлось подчиниться: привлекать сейчас к себе внимание вряд ли было благоразумно.

Соледад попрощалась с Мануэлой, потом пообещала привезти фотографии Аны Каролины Франшику, прося его непременно заняться поисками сестры.

— Не беспокойся, мамочка, — обнял и расцеловал Соледад Франшику.

— Похоже, Франшику не знает, что с чужими матерями шутки плохи! — сердито сказала Адреалина, вольное обращение с ее родной матерью было совсем ей не по душе.

— Ну что ж, осталось только посадить донну Соледад на самолет, — провозгласил Франшику. — С Бом Кливером мы уже попрощались!

— Ты слышишь? Слышишь? — зашептал Пессоа. — Она уезжает. И тебя она не узнала…

* * *

Только на следующее утро Адреалина вздохнула с облегчением. На этот раз опасность, похоже, и в самом деле миновала. Они с Пессоа с утра отправились на пляж, и так было прекрасно бездумно плескаться в море, полежать на солнышке, а потом отправиться в уютный бар Мануэлы и выпить там прохладного сока!

Пессоа попытался выяснить у Мануэлы, что за женщина была вчера у нее в баре вместе с Франшику и в каких они, собственно, отношениях с Франшику? Откуда они вообще знают друг друга?

— Откуда? — начала Мануэла. — Да она… — но договорить не успела: в бар ворвалась толпа молодежи с криками:

— Да здравствует Питанга! Морская королева!

И Мануэла с радостными слезами бросилась обнимать дочь. Как же ей этого хотелось! Кто как не она учила Питангу, как надо держать себя на конкурсе, как ходить, как улыбаться. Сама нарядила ее, причесала, подкрасила. И вот усилия ее не пропали даром! Ее дочь, ее Питанга — морская королева! А ведь когда-то и сама Мануэла была морской королевой. Тогда-то все и началось. А потом кончилось, и очень печально… Но почему, собственно, только печально? У нее есть дочь, ее выбрали морской королевой, и у этой морской королевы будет все совсем по-другому!

— Угощайтесь, ребята! Угощайтесь! — приглашала Мануэла молодежь. — Сегодня у нас настоящий праздник!

Молодежь веселилась от души, и только Питанга выглядела будто слегка растерянной и даже огорченной. Далила допыталась наконец, что Питанга побаивается танцевать на балу с каким-то там неизвестным парнем.

— Я одолжу тебе Кассиану, — пообещала великодушная Далила, — с ним же ты не боишься танцевать?

И счастливая Питанга кивнула.

— Хорошо тебе, Далила! Ты понятия не имеешь, что иной раз случается, когда отдаешь своего парня другой, — внезапно сказала подруге Асусена.

— Ничего не бывает! — уверенно отвечала Далила. — Я Кассиану доверяю. И кто бы там ни был — королева, русалка или принцесса, Кассиану был и останется моим!

Ни Асусену, ни Далилу не огорчил успех Питанги, они были рады за подругу. К тому же у каждой из них были бы свои сложности, выиграй они конкурс, а теперь они от них были избавлены.

День прошел в радостном возбуждении. Только и разговоров было, что о предстоящем празднике, который должен состояться в спортивном зале школы ровно через две недели.