Далила тотчас же расцеловала его, сказав, что это — самый лучший подарок, который она когда либо получала в своей жизни.

— Только с Кассиану опять будут проблемы, — сказала она с грустью.

— А ты поставь его перед фактом, — посоветовал Дави. — Сперва выучи язык, а потом скажи об этом Кассиану. Что ты улыбаешься, отец? Не разделяешь моей точки зрения?

— Нет, я просто радуюсь, глядя на вас.

— Он вообще в последние дни ходит как именинник, только нам не рассказывает, в чем причина, — пожаловалась брату Далила. — Какая-то у него тайна появилась. Мама всерьез обижается, но он говорит, что скоро мы все сами узнаем.

— Отец, что там у тебя произошло? — спросил заинтригованный Дави. — Ну-ка выкладывай.

— Нет, сынок. Пока не могу. Прости, но и тебе придется потерпеть. Я боюсь спугнуть удачу.

* * *

Удача, о которой говорил Самюэль, не заставила себя долго ждать: буквально на следующий день пришел ответ от Марии Соледад. Правда, тут не обошлось без курьеза, поскольку письмо получила Мануэла и, увидев, что оно адресовано Самюэлю, а отправитель — женщина, возмутилась до глубины души.

— Я не позволю использовать мой бар для различных шашней, — заявила она Кливеру, пытавшемуся отобрать у нее конверт. — Сейчас сама отнесу письмо Самюэлю и положу конец этой переписке.

К несчастью, Самюэля дома не оказалось, а Эстер встретила гостью весьма неприветливо: дескать, та совсем обнаглела, бегает в дом к женатому мужчине. Мануэла вынуждена была защищаться и в доказательство своей невиновности предъявила письмо от столичной незнакомки, адресованное Самюэлю. Эстер потребовала отдать ей письмо, но Мануэла отрезала, что отдаст его адресату и скажет, чтобы он больше не впутывал ее в свои сомнительные делишки.

Самюэля она нашла на причале, но высказать заготовленную тираду не успела: выхватив письмо из ее рук, ошалелый от счастья рыбак тотчас же сел в «джип» и умчался в сторону Форталезы.

* * *

Письмо они вскрыли вдвоем с Франшику. Мария Соледад сообщала, что она, действительно, плыла на том паруснике, потерпевшем крушение, что ее спасли добрые люди и что все эти годы она безуспешно ищет сына. «Буду благодарна вам за любые сведения о моем мальчике» — так заканчивалось то письмо.

— Я немедленно пошлю ей телеграмму! — сказал Самюэль, а Франшику промолчал, потому что у него уже созрел другой план.

Проводив Самюэля, он написал Франсуа записку, что улетает на несколько дней в Рио, и тотчас же поехал в аэропорт.

В Рио его, однако, ждало разочарование: от консьержа он узнал, что Мария Соледад только что уехала на автовокзал и будет отсутствовать примерно неделю.

— Как она выглядит? — спросил Франшику, но консьерж не мог назвать каких-либо особых примет.

Франшику бросился на автовокзал, надеясь узнать мать с помощью интуиции, однако, столкнувшись с ней лицом к лицу, прошел мимо. Интуиция подвела не только его, но и Марию Соледад, не почувствовавшую, что рядом с ней — сын. Она вся была устремлена в тот рыбацкий поселок, откуда пришла телеграмма, и даже предположить не могла, что ее дорогой мальчик находится здесь, в Рио.

Разминувшись, таким образом, с матерью, Франшику вылетел обратно.

Дома его встретил разгневанный Франсуа, которому пришлось взвалить на себя все дела по строительству аквапарка.

— Не ожидал от тебя такой безответственности! — сердился Франсуа.

Франшику же, не сказав ничего в свое оправдание, оставил дорожную сумку и поехал к Самюэлю — единственному человеку, которому можно было излить душу, полную печали и нетерпения.

— Я уверен, что она поехала в Форталезу, — говорил он Самюэлю. — Но автобусом ей придется добираться сюда слишком долго. Не знаю, как я смогу пережить эти дни.

Чтобы немного отвлечься, печальный Франшику не смог отказать себе в удовольствии хоть краем глаза взглянуть на Асусену. Она сидела в ряду Других девушек, нанизывающих ракушки на леску, но Франшику казалось, что все ее подруги меркнут рядом с ней и только она одна выделяется среди них, как сказочная принцесса.

— Зашел узнать, как тут поживает мой приятель, — сказал он, взглядом указывая на медвежонка.

— Его зовут Франшишка! — сообщила Далила, отчего Асусена смущенно опустила глаза.

Девушки наперебой стали показывать гостю свои изделия, и Франшику, высоко оценив их, сказал, что в своем аквапарке предусмотрит специальную палатку для продажи этих украшений. В ответ на него посыпались горячие слова благодарности, и даже Асусена смотрела с теплотой и сердечностью.

Перехватив на себе такой ее взгляд, Франшику понял, что теперь у него хватит сил спокойно пережить те дни, пока мать — его неведомая, но уже горячо любимая мама — будет находиться в дороге.

* * *

Вечером после свадьбы деда в комнату к Летисии вошел Витор.

— Я хотел спросить, не случилось ли у тебя чего? На свадьбе ты выглядела очень печальной.

— Это не печаль, а мое горькое одиночество. Оно не оставляет меня никогда, будто я ношу траур по своей загубленной жизни.

— Не говори так, мама! — в голосе Витора прорвались пронзительные нотки любви и боли. — Я всегда буду рядом с тобой! Обещаю. Я поклялся в этом у гроба отца.

— Поклялся, что не позволишь ни одному мужчине приблизиться ко мне? — спросила Летисия, но Витор словно и не заметил ее реплики, продолжая пребывать в странном, болезненном возбуждении:

— Он слишком сильно тебя любил! Никто другой не сможет так любить тебя, как отец! Жаль, что ты не хочешь этого понять. Но я не устану внушать тебе эту мысль!

Обернувшись на сына и увидев в его глазах маниакальный блеск, какой бывает у одержимых, Летисия в испуге отпрянула.

— Витор, ты должен избавиться от своей ошибочной идеи. А я должна объяснить тебе, что между мной и твоим отцом никогда не было любви. В последнее время мы уже едва выносили друг друга.

— Ты ничего не поняла! — с горячностью произнес он. — Моя задача — защищать тебя, уберечь от проходимцев. Если бы я не заботился о тебе, ты бы давно уже вышла замуж за Франсуа или за рыбака! Если бы в тот день я не зашел к тебе в кабинет и не забрал у Сузаны записку…

— Записку? — встрепенулась Летисия. — Так это твоих рук дело? Из-за тебя я не получила ее?

— Да. Я порвал ее! — гордо заявил Витор. — И не только это сделаю. Я готов не все, лить бы спустить тебя с облаков на землю.

— Нет, ты готов на все, лишь бы видеть, как я страдаю, — заговорила Летисия окрепшим от возмущения голосом. — Потому что тебе на меня наплевать. А то, что тебя действительно заботит, уже давно не существует. Твой отец умер, и его не воскресить. Ты остановился во времени, Витор! Живешь прошлым. Ты болен. Да, болен!

Она смотрела ему прямо в глаза, и под этим взглядом Витор постепенно сжимался, съеживался, а затем, обхватив голову руками, исторг из себя страшный, дикий звук, похожий на вой.

— Открой глаза, Витор, — продолжала между тем Летисия. — К сожалению, не я скатилась с лестницы. Так уж вышло, что я осталась живой. Посмотри на меня: я, твоя мать, — жива! И, как всякая женщина, нуждаюсь в любви и надежном мужчине, который был бы со мной рядом.

— Замолчи! — истошно завопил он. — Ты говоришь, как уличная девка! Надежный мужчина — рядом с тобой. Это я! Неужели ты не понимаешь?

Он ухватил Летисию за плечи и стал яростно трясти ее.

— Оставь меня! Дай мне жить! — она резко оттолкнула его.

Витор, обессилев от недавнего приступа ярости, теперь неуклюже сидел на краешке кресла — жалкий, со слезами на глазах.

— Я люблю тебя, — бормотал он сквозь всхлипывания. — Очень люблю. Так же сильно, как любил отца. А может, и сильнее. Просто я всегда был сдержан с тобой…

Летисия почувствовала острую жалость к этому несчастному, заблудшему ребенку. Разом забыв все обиды, она протянула руку, чтобы погладить его по голове, но в тот же момент Витором опять овладел бес.

— Если ты позволишь помочь тебе, то я готов забыть, что ты сделала с отцом. Мы будем счастливы, мы поймем друг друга, — осклабившись в жутковатой ухмылке, он резко встал с кресла и опять что есть мочи стал трясти Летисию.

Она не на шутку испугалась:

— Отпусти! Ты хочешь убить меня! Ради всего святого, дай мне жить!..

Высвободившись из его цепких рук, Летисия, не соображая, что делает, выбежала на улицу и устремилась прочь из дому.

* * *

Рамиру одиноко сидел у своей недавно сколоченной хижины, рассеянно глядя вдаль, и в предвечерних сумерках ему привиделся мираж: Летисия! Она брела по дюнам, казалось, из последних сил. Рамиру резко встряхнул головой, но видение не исчезло. Все еще не веря в реальность происходящего, он поднялся и пошел навстречу своей возлюбленной.

Припав к его груди, Летисия обессиленно выдохнула:

— Не прогоняй меня… Позволь остаться с тобой…

…Проснувшись в хижине и вспомнив, что с ней произошло накануне, она улыбнулась Рамиру.

— Я долго спала?

— В этих местах никто не смотрит на часы. Здесь ни к чему знать точное время, — ответил он. — Или день, или ночь. Сейчас, например, настало время завтрака. Рыба, приготовленная на угольях, подойдет?

Весь день они не могли оторваться друг от друга, а на следующий Рамиру съездил в город и привез оттуда ворох платьев. Правда, ни одно из них Летисии не подошло по размеру, не говоря уже о том, что все они были не в ее стиле.

— Не расстраивайся, — сказала она. — Мне очень нравится вот эта белая ткань. Я сошью из нее платье!

— Это же холстина для гамака, — пояснил изумленный Рамиру.

— Как раз то, что нужно! Я буду чувствовать себя удобно в таком платье. У тебя найдутся иголка и нитки?