Вальтер Неграо - Тропиканка

— Но почему, папа? — воскликнула Летисия. — Он будет один-одинешенек в Рио! Ты представляешь, что он там может натворить?!

Гаспар представлял. Он уже знал, что происходит, если Витору предоставить полную свободу. И тем не менее он стоял на своем:

— Пусть учится жить собственной головой. Пускай понаставит себе шишек, тогда поймет, что его личные интересы — не самое главное в жизни. Ты слишком его опекаешь. Может, именно это и испортило моего внука.

— Ему плохо, папа, — чуть не плакала Летисия. — Он чувствует себя заброшенным!

— С крупнейшим счетом в банке и с одной из лучших кредитных карточек в мире никто не чувствует себя заброшенным, — изрек Гаспар. — А я не позволю Витору вносить раскол в нашу семью, ему это прежде всегда хорошо удавалось. Прошу тебя, будь сильной, иначе твой сын не станет настоящим человеком…

* * *

…В то время, когда происходил этот разговор, Витор уже поднимался по трапу в самолет.

Он шел сгорбившись, неуверенно, точно каждая ступенька давалась ему с колоссальным трудом, а чемоданы в руках были неподъемными.

Перед тем как войти в самолет, он оглянулся, и лицо его выразило растерянность. Он снова обвел глазами летное поле, как будто рассчитывал, что в самую последнюю минуту появятся мать или дед и остановят его. Но на летном поле никого, кроме пассажиров, спешащих на другой лайнер, не было.

Тяжело вздохнув, Витор отдал свой билет улыбающейся стюардессе и вошел в самолет.

После встречи с Летисией, когда между ними не получилось никакого делового разговора, Рамиру дал задание Самюэлю довершить начатое им дело и обговорить с сеньорой вице-президентом фирмы все детали предстоящего договора.

На лице Летисии, когда она увидела перед собой не Рамиру, а Самюэля, отразилось разочарование, что подтвердило худшие предположения Самюэля — эта дама не оставит в покое его друга. Овладев собой, Летисия направила Самюэля к Дави, присовокупив, что с ним можно обговорить все условия договора и уточнить детали. По правде говоря, на сына Самюэль не слишком рассчитывал.

Он знал, что Дави — истинный патриот фирмы и он не захочет вести беседу о как бы еще несуществующей материи — о рыбе, которая плавает в море. Тем не менее он направился в кабинет Дави, испытывая при этом смешанное чувство гордости и печали. Гордость Самюэль испытывал при мысли о том, что его сын сумел выбиться в люди, а печаль — оттого, что он все дальше и дальше отходит от своей истинной семьи рыбаков.

Как он и ожидал, Дави сразу же поинтересовался, есть ли у рыбаков план. О каком, собственно, количестве рыбы идет речь? Компания может принять на себя обязательства на покупку такого количества, которое не будет превышать заказов ее клиентов.

Насколько трудно было Рамиру иметь дело с Летисией, настолько сложным оказалось Самюэлю разговаривать с собственным сыном.

Он напомнил Дави о том, что обычно, когда рыбаки выходят в море, они и понятия не имеют, каким будет улов. Дави возразил, что в таком случае невозможно будет определить цену, и поинтересовался, каких именно даров рыбаки ожидают от моря — креветок, лангустов или рыбы. Самюэль не мог ответить и на этот вопрос.

— Хорошо, а время? — полюбопытствовал Дави. — Вы могли бы, по крайней мере, обозначить дату возвращения?

— Нет, — честно ответил Самюэль. — Мы давно в этих водах не ловили рыбу и не знаем, когда вернемся.

— Сожалею, — ответил Дави, — но тогда мы не сможем договориться о цене.

— Но, может быть, сынок, можно договориться о приблизительной цене? — смущенно спросил Самюэль.

— Риск для фирмы слишком велик, — отклонил и это предложение Дави и после тягостной паузы спросил: — Выпьешь со мной кофе?

Самюэль улыбкой показал, что он понимает положение сына и не сердится на него.

— Нет, спасибо. Пора возвращаться.

— Скажи маме, что я на днях навешу ее, — проговорил Дави, приподнимаясь из-за стола, — и передай привет Далиле.

Это Самюэль мог пообещать, после чего отец с сыном распрощались.

* * *

Накануне ухода рыбаков в море Кассиану жестоко разругался с Далилой.

Поводом к ссоре послужило приглашение Аманды и Витора посетить их дом, правда не принятое Далилой в последнюю минуту, но одно то, что его невеста держала в мыслях поплавать в бассейне Веласкесов за его, Кассиану, спиной, приводило юношу в неистовство.

Но Далила, когда на нее обрушился град упреков, не растерялась. Она привыкла встречать в штыки различные обвинения жениха и знала, что ему уступать нельзя, иначе он полностью подомнет ее под себя. Она встречала упреки Кассиану с ухмылкой, выводившей его из себя. Далила была благоразумной девушкой и хорошо владела собой.

— Если бы донна Эстер тебя отпустила, ты бы точно помчалась в Форталезу и слова бы мне не сказала! — ярился Кассиану. — Плавала бы там голая в бассейне перед всеми! Ты думаешь, я болван?

Тут Далила с наслаждением кивнула. Да, она именно так и думает. Болван, упрямый осел! Безмозглая голова! Идиот! И тупица в придачу!

— Эй, ты так со мной разговариваешь? — тоном, не предвещающим ничего доброго, спросил Кассиану.

Но Далилу его тон не волновал.

— Это ты как со мной разговариваешь! — парировала она. — Каким тоном? Что ты себе позволяешь, осел?

…Это и были прощальные слова Далилы, которые ее жених был вынужден взять с собой в море.

* * *

Знакомство Адреалины с Франшику началось с жестокой ссоры.

Дело в том, что девушка разбила свою палатку прямо в центре того места, куда игроки перенесли свои тренировки.

Франшику потребовал убрать палатку и, получив категорический отказ, распорядился, чтобы игроки перенесли ее вместе с бешено сопротивляющейся девушкой, что и было выполнено, к вящему неудовольствию Адреалины.

Игроки были исполнены вдохновения. Дело в том, что накануне тренировки их посетил сам доктор Гаспар и обратился к ним с напутственным словом, которое заключало приятное обещание вручить каждому в случае победы по двести долларов, а если им удастся забить пять мячей и более, — четыреста. Это известие настолько подогрело энтузиазм команды, что она дружно перенесла на своих плечах палатку вместе с девушкой и тут же принялась гонять мяч.

Адреалина сперва рассердилась, но потом заинтересовалась игрой и даже помогла соорудить Франшику импровизированные ворота из палок, а потом принялась третировать Франсуа, который, по ее мнению, стоял в воротах как столб.

— Она права, — поддержал девушку Франшику, — если ты не будешь двигаться, то окажешься в офсайде!

И тут же переключился на Адреалину, уговаривая ее принять участие в матче. Девушки тоже играют в футбол. Почему бы ей не попробовать? Можно неплохо заработать.

В разгар этого интересного разговора появился Пессоа с приятным сообщением: его мать во что бы то ни стало требует, чтобы Адреалина перебралась жить в их дом. Это настойчивое приглашение имело свое объяснение. Дело в том, что, развернув субботнее приложение к газете, в которой работал репортер Фред, друг Изабел, она прочитала следующее:

«Тяжело сознавать, что все это высшее общество, которое только и делает, что выступает в защиту бедняков, рассуждает о доброте и сострадании, устраивает благотворительные концерты, на самом деле палец о палец не ударяет, чтобы выполнить хоть одно из своих обещаний. Автор своими глазами видел, как это самое общество выгнало из своего дома бедную девочку…»

— Бедная девочка — это я? — осведомилась Адреалина, когда Пессоа передал ей содержание статьи Фреда.

— Похоже на то, — буркнул Пессоа, — и теперь мама желает исправить свою ошибку… Ты ей поможешь в этом, дорогая?..

* * *

Встреча футбольной команды Гаспара Веласкеса «Вихрь Сеари» с командой Франшику «Молниеносный легион» проходила при большом стечении зрителей и должна была широко освещаться в прессе.

Летисия, полная тревоги об улетевшем в Рио-де-Жанейро сыне, сперва отказалась присутствовать при этом знаменательном событии, но Гаспар настоял на своем. В этой игре Летисии отводилась, по его замыслу, небольшая, но важная роль — она должна была сделать первый удар по мячу, а по окончании матча наградить серебряным кубком команду-победительницу.

Увидев Летисию на поле, Франсуа ощутил прилив сил, какого не испытывал уже давно. Подпрыгивая на месте, чтобы размяться перед игрой, Франсуа вполуха слушал вступительное слово Гаспара Веласкеса:

— Прошу минуту внимания… Я давно понял, что ничто так не способствует успеху в бизнесе, как товарищеская встреча по футболу. Бизнес — такая же серьезная игра, как и футбол… А сейчас я хочу пригласить свою дочь, нового вице-президента фирмы, чтобы она сделала первый удар по мячу.

Летисия ударила мяч ногой, и игра началась. Аманда не отрывала восхищенного взгляда от Франсуа. Она сразу узнала в нем того мужчину, которого пару недель назад они видели с Питангой. Он тогда произвел на нее огромное впечатление, но сейчас оно усилилось благодаря поистине львиному поведению Франсуа на поле… Вокруг нее кричали: «В центр! Давай в центр! Обходи его справа! Пенальти! Судья, пенальти!» — а она ничего не слышала, погруженная в хаос своих переживаний… Когда игра была окончена и команда-победительница «Молниеносный легион» выстроилась для получения награды, Аманда выхватила из рук матери кубок, чтобы самой вручить его Франсуа. Раздались аплодисменты, приветственные крики… Гаспар пригласил присутствующих в открытый павильон на фуршет. Аманда не отходила от Франсуа. Она уговорила его сфотографироваться вместе. Франсуа искал глазами Летисию, но она после окончания матча исчезла. Тогда он уступил настояниям Аманды, и Фред Ассунсон сделал снимок. После этого Аманда потащила Франсуа к деду, который сказал, что не прочь заключить с ним контракт — ему понравилось, как Франсуа передвигается по полю, и он хочет, чтобы тот стал игроком в его команде.