— Успокойся, дорогая, этого мерзавца больше нет.

Эмили крепко сжала его руку.

— Значит, Оливия рассказала тебе о себе и Аароне. А потом?

— Потом все, что я к ней чувствовал, умерло. Я видеть ее не мог, не мог к ней прикоснуться.

— И все так и оставалось? Эдгар коротко рассмеялся:

— Нет, стало намного хуже. Еще была Мария.

— А какое она имеет ко всему этому отношение?

— Разве ты не знаешь? — Эдгар встал и отошел к окну, сжимая кулаки. — Я думал, что ты уже и сама догадалась… Мария — ее дочь.

— Что? — Эмили вскочила на ноги как громом пораженная. — Но что… как…

— Разве тебя не удивляло, почему Мария приехала жить на плантацию, почему с ней обращались как с членом семьи?

Эмили растерянно покачала головой.

Эдгар взял ее за руки и усадил рядом с собой на диван.

— Когда Оливии было четырнадцать лет, она жила с семьей в Хемпстеде и там завела роман с мексиканцем по имени Рамеро. Через год родилась Мария. Семья Оливии щедро заплатила отцу, чтобы он исчез вместе с ребенком.

— Боже мой, бедная Мария! Ты хочешь сказать, что ее отец взял плату за то, чтобы выполнять свои отцовские обязанности?

Эдгар мрачно кивнул.

— Рамеро был бесчестным человеком, поэтому и держался за Марию. Когда девочке исполнилось десять лет и для него наступили трудные времена, он снова отыскал Оливию — в Бразос-Бенде. Почти целый год я не знал, что Рамеро, работая на конюшне, продолжал встречаться с моей женой.

Эмили опустила ладонь на сжатый кулак Эдгара.

— Как это ужасно! А когда ты узнал о Марии?

— У меня всегда были подозрения по поводу девочки, так как Оливия очень быстро привязалась к ней. Но как я уже говорил, когда Оливия забеременела, она будто сошла с ума. Стала плохо обращаться с Марией, кричала на бедную девочку, когда та оказывалась поблизости. Именно тогда Оливия меня перестала пускать к себе в постель и сообщила об отвратительной связи с Аароном. Полагаю, она тогда же порвала свои отношения с Рамеро, потому что он попытался шантажировать Оливию дочерью, и Оливия бросила ему вызов. Она притащила Марию в мой кабинет — Господи, я никогда не забуду эту испуганную бедную девочку! И там Оливия похвасталась: «Познакомься с моим отродьем-полукровкой!»

— Как это бессердечно! — задохнулась от возмущения Эмили.

Эдгар печально кивнул и продолжил свой рассказ:

— Во всяком случае, после этого Рамеро бросил девочку, а вскоре мы узнали, что его убили в Хьюстоне. У меня были серьезные подозрения насчет того, кто это сделал.

Глаза Эмили стали огромными.

— Ты имеешь в виду Аарона?

— Да, в то время ходили слухи, что именно Райс затеял поножовщину. Полагаю, Аарон не забыл о связи своей сестры с Рамеро.

— Знаешь, странно, что у Оливии не было ребенка от Аарона, — заметила Эмили.

Эдгар пожал плечами.

— Меня это не удивляет. Райс никогда не отличался особыми мужскими достоинствами.

Эмили помолчала, потом с тревогой спросила:

— Аарон никогда не проявлял интереса к Марии? Эдгар покачал головой.

— К счастью, Мария совсем не была похожа на Оливию, и, по-моему, Аарон заставил себя забыть о девочке, так как она болезненно напоминала ему о собственной неполноценности. Кроме того, я не пускал Райса на плантацию с того самого момента, как узнал всю эту грязь. Я бы и Оливию тоже вышвырнул вон, если бы не ее беременность.

— Уверена, что жизнь для тебя превратилась в ад. Но что же произошло, когда родились твои сыновья?

Эдгар вздохнул и провел рукой по волосам.

— Я попытался быть с Оливией вежливым ради близнецов. Ей-то было все равно. Она с самого начала не обращала на детей внимания. Но прошло какое-то время, и Оливия перестала меня игнорировать. Вскоре после рождения близнецов в ней вновь пробудилась похоть. Теперь рядом не было ни Рамеро, ни Аарона, поэтому она начала дразнить меня, соблазнять. Но я питал к ней только отвращение. Мой отказ поверг ее в ярость. Однажды ночью она напилась, надела самое откровенное черное платье, накрасила лицо и сказала: «Позволь мне стать твоей шлюхой, Эдгар!» Господи, я едва не убил ее в ту ночь!

Эмили всплеснула руками:

— Так вот почему ты так рассердился на меня, когда я… Эдгар грустно кивнул:

— Да, наверное. Это была самая худшая ссора между мной и Оливией. В конце концов я потащил ее наверх и запер в комнате до тех пор, пока она не проспится. К счастью, на следующий день я уехал на собрание избирателей, а потом началась война. А когда вернулся… Господи, иногда я жалею, что вообще вернулся!

Глядя на страдания мужа, Эмили осторожно сказала:

— От Дэвида я знаю, что произошло, когда ты приехал домой.

Эдгар высоко поднял брови.

— Дэвид тебе рассказал?

— Да. Но я хочу услышать это от тебя. Эдгар тяжело вздохнул.

— Я приехал домой и нашел Оливию в постели с Дэвидом. Ты знаешь, как она смеялась над моей яростью? «А чего ты ожидал, Эдгар? Ты же пренебрег обязанностями мужа!»

— Как это жестоко!

— Именно тогда я попытался ее убить. Дэвид остановил меня, ударив по голове, и Оливии хватило времени, чтобы схватить детей и убежать. — Голос Эдгара дрогнул. — Господи, зачем она их взяла? Ей всегда было наплевать на детей! Она сделала это, чтобы досадить мне!

— И ты погнался за ними?

— Да. Оливия никогда не умела править коляской. Шел дождь, прогремел гром, кони понесли. Господи, когда я увидел, как они летят с обрыва… — Эдгар задохнулся, потом охрипшим голосом продолжил: — Я нырял в воду снова и снова, один раз чуть и сам не утонул, зацепившись за корягу. Наконец я понял, что уже слишком поздно.

Эмили погладила мужа по руке.

— Мне так жаль, дорогой. Я даже представить себе не могу, какие мучения вы с Дэвидом испытывали потом. А что Мария?

— Если что-либо слышала или видела, то никогда не упоминала об этом. Знаешь, мучительнее всего то, что я по сей день не знаю наверняка, были ли близнецы моими детьми.

— О Боже! — Эмили обняла мужа, слезы сострадания затуманили ее глаза. — Несмотря ни на что, ты любил своих сыновей, правда?

— Да. Любил.

— Я теперь, Эдгар, понимаю, почему ты закрылся от всех после гибели близнецов.

— Тогда над моей жизнью словно опустился занавес. Вина за гибель мальчиков сводила меня с ума. Смерть Чарлза и Амелии и те жестокости, которые я видел на войне, — все это довело меня почти до безумия. Я отослал Дэвида в школу, так как видеть его не мог, хотя понимал, что он не виноват. Мария… боюсь, что я просто не обращал внимания на девочку, да простит меня Бог.

— И так прошло пять лет. А потом ты женился на мне.

— Да.

— Почему, Эдгар?

— Почему? Думаю, потому, что я встретил любовь всей моей жизни во время войны, когда поцеловал самые сладкие губки на свете.

— Ты помнил и узнал меня?

— Да, дорогая, как я мог забыть? Ты была такой несчастной и такой мужественной там, под дождем в Гонсалесе. И мне до смерти хотелось знать, помнишь ли ты меня.

Она кивнула:

— Вот почему сначала мне казалось, что я тебя ненавижу.

— Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я сделал во время войны?

Эмили взяла в ладони его лицо и посмотрела Эдгару прямо в глаза:

— Я простила тебе все, когда поняла, что люблю тебя. Но почему ты так жестоко обошелся со мной в Гонсалесе?

— Дорогая, у меня просто не было времени ухаживать за тобой, когда сантанисты дышали нам в затылки. Ты была в истерике, если помнишь. И полагаю, даже в столь юном возрасте напоминала мне Оливию. А я ненавидел ее.

Эмили нахмурилась:

— Значит, ты женился на мне, чтобы отомстить Оливии?

— Возможно, воспоминания о ней повлияли на меня. Может быть, я отчасти и хотел наказать ее тобой. Возможно, отчасти хотел заною пережить прошлое, но на этот раз все исправить. Но если ты хочешь знать правду, дорогая, то единственное, что позволило мне выжить в эти пять мучительных лет, было воспоминание о гордой сироте, которая поклялась когда-нибудь найти меня и отомстить. Ты удовлетворена, дорогая?

Взгляд Эмили был полон изумления и любви.

— Не совсем, милорд, — пробормотала она срывающимся голосом. — Надеюсь, это впереди.

— Какой сладкой будет твоя месть, любимая! — выдохнул Эдгар, привлекая ее к себе.

Несмотря на нахлынувшее желание, Эмили замерла, пораженная тревожным воспоминанием.

— Но как же Эвис?

— Эвис? — озадаченно переспросил Эдгар.

— Уезжая, экономка сказала, что у вас был роман.

— Старая ведьма! У нас действительно была связь в некотором роде, но это было еще до твоего появления. В первые несколько месяцев после войны я не мог смотреть ни на одну женщину. Эвис всегда строила мне глазки. Только я не находил ее привлекательной. Но однажды вечером я напился, а потом проснулся рядом с ней в постели. Правда, очень скоро я прекратил эту связь, чем привел свою экономку в ярость.

Однако Эмили решила вырвать занозу из своего сердца, а для этого она должна была знать все.

— Расскажи мне, что произошло в ночь накануне отъезда Эвис.

Эдгар невесело рассмеялся:

— Ведьма пыталась меня соблазнить, и я уволил ее.

— Правда? Она хвасталась, что ты той ночью лег с ней в постель!

Эдгар наклонился и поцеловал Эмили в щеку.

— Нет, дорогая. Видишь ли, я хочу только тебя. И ты одна смогла пробудить во мне чувства, которые так долго были мертвы.

— Эвис призналась, что это она разбила флакон духов моей матери, из ревности.

— Да, я догадался, что это Эвис, и предупредил ее, что она лично будет отвечать за любые происшествия такого рода.

Эмили удивленно воскликнула:

— А я-то думала, что тебе все равно! Мария рассказала мне, что ты говорил с ней о том, что произошло в детской. В тот день, когда родилась Камилла, она призналась, что случайно устроила пожар.

Эдгар грустно покачал головой:

— Бедная Мария, я просто преступно игнорировал эту девочку. Но возможно, все еще можно исправить — с твоей помощью. Она очень по тебе скучает. Знаешь, она со слугами старается навести порядок в детской, а еще Мария тренирует дочку Пелигры и хочет подарить ее нашей малышке. — Эдгар щелкнул пальцами. — Ох, я чуть не забыл: Мария и Дэвид собираются пожениться.