А потом ловлю себя на мысли, что и уважаю — обоих. И не в состоянии понять, кого больше.

— Какие у тебя были отношения с бывшим мужем? — вдруг спрашивает Артур.

— В каком смысле? — уточняю я.

— Сама модель. Как вы жили? Как распределяли деньги? Как строили планы? Кто был активен, кто пассивен? Кто формировал желания, ставил цели?

Усмехаюсь:

— В последний год ни о какой совместной постановке целей и говорить не приходится. Мы уже были чужие друг другу. Просто плыли в общем корабле. Причём он только с виду был общим. Де юре.

— В последний год — ладно. А до этого?

Пожимаю плечами:

— Ты знаешь, у нас как-то изначально были очень разные сферы интересов. Но местами они пересекались. Я занималась домом и своей карьерой. Он планировал соместный отдых и занимался бизнесом. Потом стал отдыхать не со мной и вышло так, что мы стали значительно меньше общаться. Честно говоря, теперь, оглядываясь назад, я думаю, чо мы изначально не очень-то друг другу и подходили. Я слишком боевая для него и слишком деятельная. В том смысле, что ему нужна эдакая кукла, которая смотрит в рот, хлопает глазками и просит ещё немножко денежек на новое платьице. При этом нужна на время. Потому что потом надоест. Ему любая надоест. Он очень зациклен на себе самом. Мне не хочется его очернять, пойми правильно, я стараюсь быть честной и рассуждать справедливо. Он крутой, правда. Многое сделал, многого добился, у него хороший вкус, он очень умный мужчина, и руководитель, насколько я знаю, весьма достойный. Но в личной жизни — он эгоист. И я не могу сказать, что он заботлив. У меня вообще впечатление, что ты и Рома заботились обо мне больше. По крайней мере, о моих чувствах и моём комфорте. И это удивительно.

— Почему "удивительно"?

— Ну, потому что я полагала, что согласившись на секс с вами двоими, упаду в ваших глазах. Уверена, так обычно и бывает. Знаешь, статус сразу иной. Её можно трахать вдвоём, а значит нет смысла рассматривать всерьёз.

Он чуть щурится и качает головой:

— Ты плохо понимаешь нашу с Ромкой дружбу. Мы делили всегда только лучшее. Мы поэтому и партнёры в бизнесе. Изначально у нас были другие бизнесы и у каждого свой.

— Вы — может быть, — вынужденно соглашаюсь я. — Но вы — не все. Более того, я думаю, что вы — очень и очень исключительны. Непохожи на многих мужчин.

— Маш, может быть так и было бы, не будь ты той, кем ты являешься. Ты самодостаточная женщина, которая себя уважает. Это очень выравнивает статусы. В этом нашем трио — фактически ты сторона равностороннего треугольника, если говорить о статусе.

— А если не о статусе? — улыбаюсь я.

— То равнобедренного, — отвечает улыбкой он.

— Это как?

— Это два мужчины и одна женщина. У нас всё же разные и функции и подходы. Твоя роль в сексе пассивна, наши — активные. Это нормально. При этом с тобой очень клёво. Ты не настолько пассивна, чтобы было иначе. К тому же ты фантастически чувственная. Я вообще такое впервые в жизни видел, когда мы занимались сексом в Питере. Поразительно, насколько ты отзывчива и сексуальна. Даже просто смотреть на тебя в сексе — какое-то отдельное удовольствие. А заниматься с тобой сексом… это как… как ездить на Ламборгини. Блин, дурацкое сравнение!

— Не переживай, — улыбаюсь я. — Думаю, что я тебя поняла. И, честно говоря, мне очень приятно это слышать.

— Я так и думаю.

— Я вижу.

— Ты сказала, что не представляешь, какие мы в отношениях.

— Да.

— Я не могу тебе рассказать тут многое про Рому, потому что серьёзных отношений он в основном избегает. А для него и неделя — серьёзные отношения.

— Даже так? — удивляюсь я.

— Да. Он очень болезненно пережил измену жены. И последующий развод, инициатором которого был сам. Это трудно понять тогда, когда не знаешь, что всё, что он делал в бизнесе — он во-многом делал для жены и детей, которых очень хотел. Она своей изменой как бы сломала ему цели, заплевала мечты, всё похерила. Просто потому, что влюбилась сильно…. и… дала слабину. Вообще мы с ней дружили. Она — приятная девушка, очаровательная, умная, хозяйственная, и Ромка, конечно, очень её ценил. А вот спустя несколько месяцев после развода, он принялся менять женщин. И ни к кому, можешь мне верить, не относился так, как относится к тебе. В этом одна из самых больших сложностей для меня.


— Почему? — не понимаю я.

— Потому что, если бы не было так, я бы просто дал тебе понять, что он бабник и всё такое. Понимая, что дружбу мы всё равно потеряем, я бы дал бы тебе увидеть другую действительность. Не соврав при этом. Настоящую. Но в том-то и дело, что настоящая действительность — это твой особенный статус для каждого из нас. А не только для меня.

Мы немного молчим, пьём вино.

Кусаю губу.

— Я всё же не понимаю… Как вы так быстро решили, что я важна для вас…

— Я не могу отвечать за Рому. Просто понимаю по тому, как он говорит о тебе, что это так. А для меня… — я ещё в купе поезда очень тобой проникся. Ты меня как-то сразу очаровала. Но очарование — это одно… А когда тебя потом накрывает и ты ищешь эту женщину, чтобы её стало больше в твоей жизни — это уже другое.

— Я тоже много думала о вас.

— Видишь? — он усмехается. — О нас. Не обо мне, не о нём. А о нас.

— Что в этом удивительного? Учитывая то, как мы познакомились и то, что произошло дальше, а также то, что у меня — единственный опыт секса с двумя мужчинами одновременно.

— Уже не единственный, — улыбается он.

— Нет, — не соглашаюсь я. — Единственный. И единственным и останется. Он просто повторился. Мужчины — те же.

— Да, я понял, — чуть хрипло произносит он, и тут же откашливается.

— И всё же я не понимаю, как выбирать между вами. Вы оба стали мне дороги.

— Мы — разные. И дружить стали потому, что как-то получилось друг друга дополнять.

— В отношениях тоже, да?

— Конечно. Говорю же, я не могу в целом говорить о Роме. Потому что действительно серьёзные его отношения видел только с Полиной.

— С Полиной?

— Да. Так зовут его бывшую жену. Но с тех пор много воды утекло, а новых примеров серьёзных отношений, в которых бы он был, я не знаю. Знаю, что он разочарован в институте брака.

— Да, — киваю я, — он говорил мне об этом.

Артур на секунду задумывается.

— Не знаю, может быть, тебе это поможет, — говорит он, — но если сравнивать нас в этом отношении, я бы сказал так: у нас с Ромой — очень разные представления о роли мужчины в паре. И это в общем-то видно было даже в тех кратких отношениях, которые у него были после развода.

— Заинтересовал. А можно поподробнее?

— Я довлею к партнёрству. Для меня важно, чтобы супруги были кем-то вроде двух лыжников на курорте. Знаешь, такая модель равноправия. К ней можно только стремиться, но мне комфортно уже от одного только такого стремления. Когда оно взаимное, конечно. А Роме ближе классическая модель взаимоотношений. Когда женщина подчиняется своему мужчине, а он её оберегает. Полина потому и смогла ему изменять, что он её не контролил, а доверял ей. И уважал её. Правда лишь до того, как узнал про то, чем она занималась, когда он пахал на то, чтобы реализовать их общие мечты.

— Хм, — качнув головой, задумываюсь я. — Интересно.

— Я не знаю, какая из моделей ближе тебе.

— Честно говоря, я и сама не знаю… — вздохнув, отвечаю я. — Наверное, и та и та. Слабые мужчины мне да, неинтересны. Несмотря на то, что на работе я руководитель, я вовсе не из когорты ярых феминисток. Мне нравится чувствовать себя слабой рядом со своим мужчиной. Но тираны меня тоже отталкивают. И сильно. А вот в том, что озвучил ты — привлекательно и то и другое. Я готова принять то, что мой мужчина сильнее меня, и что он принимает глобальные решения в семье. Готова ему подчиняться. Но при этом в отношениях хочу оставаться свободной и уважаемой, а не превращаться в "принеси", да "подай". В обслуживающий персонал. Мне важно, чтобы мой мужчина меня уважал.

— То, что ты озвучила — это не про нас с Ромой.

— Да, я это уже заметила. Было бы иначе, будь кто-нибудь из вас либо тюфяком и мямлей, либо эгоистом с замашками деспота, не было бы и этой проблемы выбора.

Вечер заканчивается. Время нашего свидания подходит к концу и это очень чувствуется. В воздухе витает грусть и даже, пожалуй, печаль. Мне не хочется расставаться с Артуром. Я понимаю, что предпочла бы сейчас, чтобы этот вечер тет-а-тет плавно перешёл в такую же ночь.

В памяти мягкими, нежными облаками проплывают воспоминания о недавних ласках. Артур очень нежен и очень заботлив в сексе. Мне кажется даже, что моё удовольствие для него было важнее своего.

Мы выходим из ресторана и я полной грудью вдыхаю прохладный вечерний воздух. С неба беззувчно падают большие и редкие снежинки. Это очень красиво, особенно в тёплом свете фонарей. Небо тёмное, видны звёзды. Тонкий серп убывающей луны говорит о том, что в одну из ближайших ночей будет темнее, чем сейчас.

Очень романтично. Здесь тихо, звук проезжающих машин доносится отдалённо, и он будто бы приглушён. Как будто кто-то убавил звук.

Асфальт покрывает тонкой сверкающего оранжево-серого снега. Когда мы идём по тротуару, слышится мягкое и очень уютное поскрипывание выпавшего наконец снега.

— Если я выберу Рому, это последний наш такой вечер, да? — робко спрашиваю я.

Я держу Артура под руку и мы идём не торопясь.

— Да, — просто отвечает он.

— А если тебя, то я лишусь Ромы?

— Да, но мне кажется, что это не та формулировка. Это не лишение. Это обретение большего, но в одном.

Задумываюсь над его словами.

— Возможно, ты прав.

— Не возможно, Маш, — качает он головой. — Точно. Ты сблизилась с каждым из нас настолько, насколько позволяет такой расклад. Со мной чуть больше, но только потому что с Ромой вдвоём ты ещё не была. Я гоню от себя мысли о том, что ты уедешь к нему завтра. При этом понимаю важность этой встречи.