Кристен Эшли - Три желания

— Ты не можешь! — выпалила она удивленно и с гневом.

— Да, — непримиримо сказал он. — Могу.

Его рука со спины передвинулась к шее, потом к ее мягким волосам, удерживая ее голову. Ее тело прижималось к его, ее груди касалась его груди, бедра терлись о него, он боролся с желанием с силой прижать ее к себе.

— Убери от меня свои руки! — воскликнула она.

Он наклонился и выдохнул ей в губы:

— Нет.

Все продолжая бороться с ним, она потребовала:

— Отпусти меня!

Он сказал ей в губы:

— На этот раз, Лили, я не позволю тебе уйти.

И поцеловал ее, как только его губы прижались к ее, она замерла в его объятиях, перестав бороться, но став абсолютно оцепеневшей, твердой, как скала.

Его губы уговаривали, дразнили, но она не отвечала. Она неподвижно стояла на месте совершенно безучастная.

Нейт не купился на это, он не собирался сдаваться.

Он провел языком по ее нижней губе, но ее губы не открылись.

— Раскрой губы, — рискнув потребовал он.

Она отрицательно покачала головой, ее волосы щекотали его руку.

Он еще сильнее обхватил ее за талию, полностью накрывая ее своим телом.

— Лили, открой свой милый ротик. Дай мне попробовать тебя снова.

Она с шумом сглотнула, у нее вырвался какой-то гортанный вздох, он не мог понять, что за эмоции бушуют в ней, но подумал, что должно быть это добрый знак.

— Нет? — мягко спросил он, удерживая свои губы в миллиметре от нее.

Она не двигалась.

Тогда он решил попробовать другую тактику.

Он скользнул губами по ее щеке к уху.

— Знаешь, — прошептал он на ухо, целуя, он почувствовал, что ее и так неподвижное тело, напряглось еще больше, превратившись в скалу, — я помню все. Я обладаю такой... способностью, — он щелкнул языком по мочке уха, — я никогда ничего не забываю.

Она полностью контролировала свое тело, пытаясь одной рукой упереться ему в грудь и отодвинуться, и помогая себе другой рукой пытаясь отодвинуть его тело, отталкивая его за талию.

Он прислонился своим лбом к ее лбу, нос к носу, он взял ее лицо в ладони, большим пальцем поглаживая ее скулу.

— Я помню о тебе все, — сказал он, глядя прямо в глаза, ее огромные глаза не изменились, не поблекли, у них по-прежнему была бледно-голубая радужка. — Все эти годы эти воспоминания мучили меня. Я помню звук твоего голоса, твой смех, твою улыбку, я даже чувствовал, как ты прижималась ко мне во сне.

Она покачала головой, отстраняясь, упираясь ему в грудь, пытаясь вырваться. В ее глазах стоял страх.

Не смотря на нее действия, Нейт продолжал:

— Я думал, что потерял тебя навсегда, но никогда не забывал, не мог забыть. Ты была такой сладкой, невероятно сладкой. Вкус твоих губ, между твоих ног, твои руки, скользящие по мне, твой рот, берущий меня, чувствовать тебя под собой, когда ты сжимаешь меня, кончая.

Ее губы приоткрылись от слов, которые он ей говорил, он понял это.

И ему было все равно.

— Вот оно, — прошептал он утвердительно, и поцеловал ее, скользнув языком внутрь.

Она сражалась всего лишь секунду, потом из нее вырвался мягкий стон, от которого внутри он почувствовал обжигающий триумф, ее рука обхватила его за шею, а другая крепко удерживала за талию, удерживала так яростно, будто никогда не позволит ему уйти. Ее голова наклонилась в одну сторону, Нейта — в другую, ее язык коснулся его.

И она была на вкус именно такой, такой сладкой, как он и помнил ее.

Еще слаще.

Он углубил поцелуй, она наклонилась вперед, приспосабливаясь под него, извиваясь, приближаясь и впечатываясь в его тело, словно она хотела, чтобы он полностью поглотил ее. Его рука прижала ее за талию к себе, другой рукой удерживая ее наклоненную голову, которую он хотел приблизить еще больше. Он почувствовал, как его член начинает твердеть, испытывая жгучую необходимость за все восемь лет, и этот поцелуй нес с собой тоску всех восьми лет, жар поднимался в его крови, знакомый жар, который он никогда не испытывал ни к одной женщине. Этот жар был предназначен только для Лили.

Он застонал ей в рот, она задрожала, принимая его, ее рука скользнула ему в волосы, удерживая его голову.

Поцелуй был отчаянным и диким за все восемь лет жуткой тоски, и он совершенно потерялся в ней.

Но она не растворилась в нем до конца.

Этот поцелуем показал Нейту, что в Лили по отношению к нему ничего не изменилось, за исключением одной вещи.

Она стала матерью.

И стала обладать материнским слухом и обостренным материнским чутьем.

Она оторвала свои губы и развернулась к двери, наполовину оглушенная и страстная.

Медленно Нейт проследил за ее взглядом.

В дверях стояла Наташа, уставившись на них широко открытыми удивленными глазами.

Потом лицо Наташи изменилось, превратившись в изысканную, счастливую улыбку, и она бросилась к ним.

Прежде чем Лили смогла высвободиться из его объятий, Наташа врезалась в них, обвив их двоих руками вокруг талии и прижавшись к ним лицом.

В этот момент Нейт, испытал такое чувство, которое никогда не присутствовало в его жизни, но он готов был встать на колени.

Но он вынужден был продолжать стоять, поддерживая Лили и Наташу, которые обе оперлись на его тело и руки.

Рука Нейта, которая обнимала Лили, опустилась на спину своей дочери, прижав к себе.

Лили приподняла голову от Наташи, которая прижалась к нему. Он подумал, что поразительные голубые глаза Лили приняли прежнее выражение — полного контроля.

Она посмотрела ему прямо в глаза и яростно прошептала:

— Это ничего не меняет.

Он покачал головой и улыбнулся, зная, что она была неправа.

Тихо, все еще отрицательно покачивая головой, Нейт решил ей сообщить важный факт:

— Ты ошибаешься, дорогая. Это меняет все.

Лаура

Лаура сидела, потягивая чай и наблюдала, как друг Лили, Фазир и ее муж, Виктор, молча принимали боевую стойку.

И видя все это, она переживала.

Этот странный Фазир на удивление, совершенно не испугался Виктора. Он даже не испугался Нейта, хотя почти все боялись Нейта. Ее сын был мужчиной — динамическим, обладающий магнетизмом, высоким, крепко сложенным, и взглянув на него, каждый понимал, что несмотря ни на что, не стоит связываться с ним.

Виктор был в возрасте, и стал мягче, но по-прежнему сохранял в себе некую угрозу, которую только Лаура или Лили, восемь лет назад, смогли разглядеть.

К сожалению, Фазир видел словно Виктора насквозь.

Виктору явно не нравилось это, потому что он положил много сил, чтобы отточить свое мастерство по легендарной угрозе.

— Они что-то закопались. Малышка, Таш, иди посмотри, что они делают, — произнес Фазир, сидя по-прежнему со скрещенными руками на груди, с отклоненной назад головой и нелепо смотря на них сверху-вниз, задрав кверху нос, как будто он привык всегда смотреть с высока.

— Позволь им побыть вдвоем и кое-что обсудить, — остановил Наташу Виктор, как только она начала подниматься со своего места. Девочка взглянула на Виктора и снова села на диван, повернувшись к Лауре.

— Там очень много фотоальбомов, очень-очень много. Фазир очень любит фотографировать, — пояснила ей Наташа, как бы объясняя, чем занимаются ее родители наверху, и почему они так копаются.

Лаура молчала, надеясь про себя, что там были сотни альбомов.

Тысячи.

— Я не могу дождаться, моя дорогая, чтобы увидеть фотографии, — улыбнулась своей внучки Лаура, прикоснувшись к ее мягкой щеки, она мечтала это сделать, как только они приехали. — Знаешь, насколько ты прелестна? — спросила она, потому что ничего не могла с собой поделать.

Но реакция ребенка напугала и в то же время обрадовала ее.

Наташа радостно кивнула.

— Да, мама называет меня самой красивой девочкой во всем мире, — она захихикала от этой мысли, потому что сама мысль показалась ей смешной, словно это не было на самом деле правдой.

Лаура же подумала, что она самый прекрасный ребенок, которого ей довелось увидеть. Кто бы мог подумать, что явно мужские черты Натаниэля, воплотятся в женских и девочка станет с такой яркой внешностью.

— Таш, — предостерегающе произнес Фазир и опустил свой подбородок, чтобы посмотреть на нее внимательно вниз и не терпя возражения.

— Ох, хорошо, — сдалась Наташа, с недовольством в голосе, передвинувшись в конец дивана, вскочив на ноги и выскочив за дверь.

В ту же минуту, как только она скрылась из виду, поднимаясь по лестнице, Виктор рявкнул:

— Им нужно время, чтобы побыть вместе.

Фазир повернул свое лицо к Виктору и медленно покачал головой.

— Не нужно, — произнес он с абсолютной уверенностью.

— Натаниэль должен объяснить кое-какие вещи, — Виктор подался вперед, пытаясь все-таки сдерживаться.

Бросив взгляд на мужа, Лаура тихо произнесла:

— Виктор.

Лаура знала, что этот Фазир очень много значил для Лили. Лаура слышала рассказы Лили о нем. Он выглядел гораздо моложе, чем Лаура могла себе представить, учитывая тот факт, что он был уже в семье Лили еще до ее рождения, но казалось, что ему лет сорок или сорок с небольшим.

Не стоит в первый же визит вступать Виктору в конфронтацию с ним, тем более у Лили в гостиной, первый визит должен быть вежливым и деликатным.

Фазир, как будто бы и не замечал никакой угрозы, исходившей от Виктора, просто парировал в ответ:

— Тогда он должен объясняться со мной. Я был там у двери твоего дома, когда твоя дочь сказала Лили, что он умер. Я стоял и видел опустошенные глаза двадцати двухлетней беременной девушки, которая осталась совсем одна в этом мире, не считая меня. Я был рядом с ней, когда у нее открылось кровотечение, и вызвал скорую, когда она чуть не потеряла Наташу. Я был рядом с ней все эти годы, пока он жил в двух часах езды от нее и не удосужился приехать сюда и постучаться в эту дверь.