Дмитрий Артемьев - Три приятеля

– Леня, а Леня… Как я тебе нравлюсь? – Оля подошла к нему вплотную.

– Очень. – Леня обнял девушку, чувствуя ладонями ее шелковистую кожу.

– Леня, – прошептала она, – поцелуй меня. По-настоящему.

– Ах ты, глупышка. Ах ты, моя глупышка.

Леня отвел ее голову от своей груди, повернул ее вверх и начал осторожно, но крепко целовать в губы. Оля обняла его. Ее послушные губы были мягкие и сладкие. Леня поднял ее и положил поперек своей кровати. Он перестал себя контролировать, но обращался с девушкой нежно и бережно.

Когда Оля заскочила в туалет, Леня содрал покрывало и бросил его на пол. Туда же, где валялось новенькое Олино белье. Затем стянул с себя носки и рубашку, бросил их туда же и растянулся на постели. Вскоре девушка оказалась рядом с ним. Она натянула на них обоих одеяло, прижалась к Лене и произнесла куда-то в область Лениной шеи:

– Теперь я нормальная женщина, да, Лень?

– Абсолютно.

– Я тебя так люблю. Больше всего на свете. И я хочу жить и жить!

– Ах ты, моя малышка.

– Я теперь могу родить ребенка, да?

– Запросто. Только не сегодня, хорошо?

– Лень, ты опять смеешься.

– Нисколько. Как тебе известно, процесс вынашивания ребенка занимает…

– Ну, Лень!

– Что – Лень?

– Поцелуй меня опять, а?

– Нет уж, дружок. Теперь ты меня целуй.

– А я не умею.

– Вот и учись. Учебный материал у тебя под руками. Точнее, под твоими грудками.

– Ой, Лень!

Некоторое время потребовалось для обучения. Потом Леня почувствовал в себе силы перейти к следующему этапу. Удивился самому себе и перешел. Потом они опять лежали рядом усталые.

– Ой, я такая голодная, Лень!

– Видишь, что нужно, чтобы вызвать аппетит?

– Ага.

– Ну что же. Пора тебя кормить.

– Леня. А мы теперь будем спать вместе?

– Ни в коем случае. Это же моральное разложение. До брака! Спать вместе! Да как у тебя язык повернулся сказать такое? Плохо, плохо я тебя воспитывал. Ну-ка повернись, я тебя отшлепаю.

– Наконец, – счастливо засмеялась Оля, – сколько же пришлось ждать!

Поесть они выбрались только под вечер. Оля надела новенький брючный костюм и туфельки. Она шла к лифту, держась за Ленин локоть, и вся светилась счастьем. Он искоса поглядывал на нее и испытывал такую нежность, такую нежность, что никогда бы не смог это сформулировать.

«Я купаюсь в счастье этой глупышки, – думал он. – Я просто купаюсь в нем».

– Леня, а Леня?

– Что, мой хороший?

– Ничего. Это я так.

– Как это – так? Отрываешь занятого человека от тяжелых мыслей, как накормить маленького котенка. И на тебе: это я так. Нет, определенно придется тебя еще разок нашлепать.

– Ага.

– Хорошо. Поедим, вернемся, и я выполню свой воспитательный долг. Пошли налево. Направо по этой улице мы ходили вчера.

– Пошли. А ты шутил про то, как мы будем спать?

– Какие уж там шутки.

– Ну правда, Лень?

– Правда. Даже подумать об этом страшно. Мы же в цивилизованной стране. В Швейцарии.

– Ну, Леня.

– Ладно, уговорила. Полночи будем спать в твоей комнате. А как только пробьет двенадцать часов, перебегаем быстро в мою, чтобы не превратиться…

Леня понял, что подобрал не вполне удачный тон. Шуточка была так себе. И, чтобы не задумываться над этим, он резко сменил тему:

– Превратиться. Вот я сейчас превращусь в голодного людоеда и начну есть тебя, если ты не покажешь мне немедленно подходящее кафе.

– Вот как раз кафе, – сказала Оля.

– Нет, родная. Это пивной бар. Впрочем, какая нам разница? Дадут нам здесь пива и еды к пиву. Заходим. Сделаем еще одну попытку научить тебя пить пиво.

– Хорошо, – серьезно сказала Оля.

– А потом буянить.

– А как это делают? – спросила Оля, садясь за столик.

– Ну как? Кидают посуду на пол, опрокидывают столы, колотят посетителей.

– Хорошо. Только ты мне помоги. Обещаешь?

– А то!

– Тогда все в порядке. Когда начнем?

– Эй, красавица. Погоди. Вначале выпей пару кружек пива.

– Оно такое горькое. А можно буянить без пива?

– Нет, – ответил Леня. – Ничего у тебя не выйдет без пива.

– Ну вот, – засмеялась девушка, – только согласилась побуянить, а ты запрещаешь.

Леня не ответил, потому что стал выглядывать официантку. Но в баре находились только мужчины, и один из них, пожилой, в фартуке, неспешно подошел к их столу. Когда заказ был сделан, Леня повернулся к Оле:

– Слушай. Я же тебе еще ничего не рассказал о твоей квартире.

– Ой, в самом деле. Какая я глупая!

– Собственно, чего слушать? Я сделал несколько фотографий и поместил их в компьютер. Вернемся, и я покажу тебе твою квартиру. Напомни.

– Конечно! – с восторгом воскликнула Оля.

– Кстати, родная моя, помнишь, я обещал тебе по телефону, что возьму из твоей прежней квартиры старые фотографии?

– Помню.

– Так вот, я их взял, отсканировал и тоже сунул в компьютер.

– А как?

– Есть такой аппарат – сканер. Он переводит изображение фотографии в компьютер. А потом ты с этим изображением можешь делать все, что приходит в голову.

– Здорово.

– В первую очередь я почистил фотографии, то есть убрал разные пятна и трещинки. Потом кадрировал – убрал лишние поля. Поэтому фотографии твоих родных и знакомых выглядят несколько лучше, чем на фотобумаге.

– А как их смотреть?

– Просто. Включим компьютер, выберем программу просмотра, откроем нужную папку, и любуйся сколько хочешь.

– Ой, Леня, прямо не терпится.

– Так, наш заказ. Где мое пиво? Вот оно. Хорошо… Ах, как хорошо.

– Вкусно?

– Очень.

– А мне салат нравится. И рыба.

– Сейчас и я до них доберусь. Закажи-ка мне еще одну кружечку пивка.

Оля повернулась, помахала рукой и попросила еще пива. А потом вгрызлась в рыбу и очень быстро оставила от нее только хребет.

– Вот это да, – восхитился Леня, – молодчина.

– Молодая женщина, – заявила Оля, блестя глазами, – испытывает вполне понятный голод.

– Во дает! – воскликнул Леня. – Заказывай тогда еще что-то.

– Не-е, я уже сытая. Слопала целую рыбу.

– А раз так, давай расплатимся и вернемся в отель.

– Давай, – охотно согласилась Оля.

Расположились на Лениной постели. Легли, поставив на нее включенный компьютер. Леня только снял куртку, а Оля переоделась в банный халат. Она смотрела на экран и ждала, пока Леня искал мышью папку с фотографиями. Появились изображения. Леня перевел их в режим слайдов, и каждые несколько секунд картинки сменяли друг друга. Вначале он показал Оле ее квартиру. Оля смотрела на экран, вскрикивала, тормошила Леню и просила рассказать о каждом предмете.

– Ой, здорово. Вот это да. А это что?

– Это посудомойка.

– А как она работает?

– Кладешь в нее тарелки, включаешь, и они сами моются.

– А я что делаю?

– Поёшь. Или рисуешь. Или разговариваешь по телефону.

– Хм.

– Нравится?

– А то! Ленька, ты такая умница!

– Не перехвали. Это не я изобрел.

– Все равно умница.

– Согласен.

– А это что?

– Не врубилась?

– Не-е.

– Телевизор.

– Ого. Огромный какой. А внизу чего?

– Там масса всего: видеомагнитофон, и проигрыватель компакт-дисков, и еще что-то. Пока не разбирался.

– Ой, а кровать-то. Огромная! Как я в ней буду спать?

– Крепко.

– А у тебя дома какая кровать? Тоже большая?

– Не такая большая.

– Тогда будешь спать на этой. А?

– Опять безнравственные разговоры.

– Ну, Леня, шлепай ласковее.

– Хорошо. А этот шкаф для посуды заполнишь ты сама. Вот приедешь и пойдешь выбирать себе посуду.

– А ты?

– А я буду из нее есть. Ладно, теперь твои детские фотографии.

И Леня отыскал другую папку и вновь включил слайдовый режим. Оля лежала, опираясь на локти, и разглядывала свои фотографии. Леня смотрел на ее профиль, чувствовал ее нежное дыхание, гладил ее и иногда придвигался и целовал куда-нибудь в ушко. При этом Оля, не отрываясь от экрана, с готовностью двигалась к нему навстречу. Она смотрела и приговаривала:

– Это я в детском саду, а теперь сразу в школе. Это опять я маленькая. Это я не помню кто, а здесь я опять в детском саду с мамой. А это я с Валей, соседкой.

– Теперь уже бывшей. А что за праздник отмечали?

– Пасху. Они меня позвали. А потом дочка нас сфотографировала… Ой, а это тетя Маша. Папина сестра старшая. Она в Москве живет.

– Вот эта?

– Да. Тут я маленькая сижу между папой и тетей Машей. Она нас в фотографию водила.

– Так, – задумался Леня, глядя на лицо женщины. – Так. Вот оно что. Как же я?.. Откуда же я?..

– Ленечка. Ты чего?

– Значит, тетя Маша. А отчество ее?

– Отчество, – засмеялась Оля, – отчество, как у папы. Федоровна. Только она не Степанова, а Лукомская. По мужу.

– Лукомская, – глухим голосом повторил Леня.

– Да. А муж у нее Лев Миронович. Добрый такой дядька. Только когда папа умер, они почему-то не приехали на похороны. А мама сказала, что Бог с ними.

Леня перевернулся на спину, сдвинул в сторону компьютер, обнял Олю, поцеловал ее в губы. Потом отстранился, посмотрел на нее смеющимися глазами и спросил:

– Это как же так, ты должна быть Степанова, а у тебя фамилия Гасанова?

– А я была Степанова. Ну, в школе. А потом, после смерти папы, мама вышла замуж за отчима. И когда я паспорт получала, стала Гасанова.

– А отчим где?

– Не знаю. Он после маминой смерти разменял квартиру. Меня – в этот старый барак. И я больше его не видела.

– Добрый паренек.

– Нет. Он неплохо к маме относился. И ко мне… тоже.

– Ну-ну. Значит, ты Степанова. Понятно.

– А чего ты так странно на меня смотришь, а, Леня?