– Лень, обалдеть можно. Все старухи в палате души в ней не чают. Провела с ними день, и вот пожалуйста. Смотрю, ковыляет по коридору, ведет одну на процедуру, другой из холодильника еду достала и кормит с ложки. Лучше любой моей нянечки.

Леня собирался на биржу, мысли были уже там, поэтому он быстро спросил:

– Это понятно, а как анализы?

– Все будет, старичок, – бодро заявил Мишка, – только давайте планируйте посещение. Надо вам взглянуть на объект вашей мизантропии. – И Мишка захохотал.

После работы Леня созвонился со Стасом, и решили ехать завтра прямо к восьми утра. Мишка стал, по обыкновению, орать, что утром он занят и чтобы приезжали часиков в десять. Сошлись на девяти утра. Это было удобно, поскольку прямо из больницы Стас подкинул бы Леню на биржу.

В Мишкин кабинет заявились ровно в девять. Мишка снял с вешалки два белых халата: Лене достался халат обычного размера, а Стасу – величиной с плащ-палатку. Но и тот едва налез на него. Стас загудел, что он и без халата может, но Мишка объяснил:

– Вы будете врачи. Иначе она зажмется, и слова от нее не добудешь. Только слезы. Говорить буду я. Вы спросите про питание и еще что-нибудь.

– А чего тут спрашивать, – загудел Стас, – раз я спрошу о питании, то пусть Ленька беседует о стуле. А?

Мишка неожиданно согласился и тут же позвонил на пост сестре. Вскоре нянечка привела в кабинет Олю. Леня сильно удивился. Без дурацкого пальто и уродливой шляпы нищенка оказалась совсем юной девушкой.

– Садитесь, больная, – сказал Миша и показал рукой на клеенчатый диванчик.

Оля села боком и настороженно посмотрела в сторону одетых в белые халаты людей.

– Анализы утренние сдали?

– Да, – выдохнула она.

– Теперь пойдете на рентген. Сестра скажет куда. Сделаем полный осмотр. Это займет много времени, но спешить вам, кажется, некуда. Я прав?

– Да, – опять выдохнула больная.

– У вас к больной есть вопросы? – обратился Мишка к друзьям и под столом толкнул коленом Стаса.

– Как питание? – загудел Стас – Есть проблемы?

И вдруг они с удивлением увидели, что Оля улыбнулась. Как ребенок, она восторженно прошептала:

– Вкусно, спасибо вам.

Пораженные этим ответом, приятели больше вопросов не задавали. Миша отпустил ее, спросив, дойдет ли она сама. И Оля вышла. Все молчали.

– Старик, – загудел наконец Стас, – колись. Ты чем ее кормишь?

– Ну, я, блин, я и представить себе не могу, что такая жранина может кому-то показаться вкусной. Каша, минтай с картошкой, котлеты капустные. Я есть это не могу. А ей – вку-у-усно!

– Бедное существо, – вздохнул Леня, сдирая с себя халат.

Юбилей

Пятилетие фирмы «Стасон» отмечалось широко. Круг приглашенных имел безумно большой диаметр. Леня и Миша были випами на правах самых близких друзей Стаса. Заключительный банкет проходил в пятницу в ночном клубе «Беранже», большой пакет акций которого принадлежал Стасу. Друзья сидели за столиком вместе с вице-губернатором и директором гигантского оборонного завода, на котором у Стаса был цех восстановления кинескопов. Ленька распушил хвост перед женами присутствующих, поскольку речь зашла на его любимую тему:

– Был такой психолог, Кон его фамилия, который напечатал статью под названием «Феноменология жестокости». Там есть описание эксперимента Филиппа Зимбардо. Этот старичок Филипп придумал эксперимент и назвал его «Искусственная тюрьма».

– Интересно, – задумчиво произнес вице-губернатор.

– Значит, так, – продолжил Леня, – были отобраны двадцать четыре студента, такие парни – здоровые, интеллектуальные, благородные. В общем, обалденных личных качеств. С помощью монетки они разделились на «тюремщиков» и «заключенных». Оборудовали тюрьму, прямо на психологическом факультете университета. Если мне не изменяет память, это был Стэнфордский университет…

– Был я там, – перебил Леню директор завода, – они еще мне овощ этот дали, как его, авокаду. Эх и гадость.

– Дорогой, это было не в Стэнфорде, а в Сиднее, в другой части света. Давай ты потом расскажешь про авокадо. А сейчас дослушаем Леонида, хорошо?

Ясно было, что жена директора завода имеет большой опыт управления своим мужем. Она справилась с его попыткой объяснить, какая это гадость – авокадо, и Леня мог продолжать рассказ:

– Из психологов сформировали группу наблюдателей, которые не должны были вмешиваться. И «заключенных» посадили в тюрьму. «Тюремщики» не получили подробных инструкций; они должны были относиться к делу серьезно, поддерживать порядок и требовать послушания. И все. В первый день атмосфера была веселая и дружеская. Во второй «заключенные» устроили попытку бунта. «Тюремщики» применили силу, кого-то посадили в карцер. «Заключенные» оказались разобщены, а «тюремщики» сплотились. Игра пошла всерьез. «Заключенные» чувствовали себя одинокими, униженными, подавленными. «Тюремщики» стали обращаться с ними грубо, вызывающе. Началось превышение власти. Один из «тюремщиков», парень, известный как пацифист, начал издеваться, и психолог-наблюдатель даже сделал ему замечание. Тот надевал наручники, грубо вмешивался в разговор с родными, бросил еду в лицо «заключенному». Ну как вы думаете, сколько дней продолжался эксперимент?

– Месяцок, пожалуй, отсидели, – предположил вице-губернатор.

– Нет, – ответил Леня, – «заключенные» были настолько травмированы, что через шесть дней эксперимент пришлось остановить. Представляете, как мало времени понадобилось, чтобы вполне благополучные милые юноши превратились в настоящих садистов.

– Обалдеть! – заметила жена вице-губернатора.

– Ну, Ленька, ну и эксперименты ты откапываешь каждый раз! – сказала Мишкина жена. – И все подтверждают, что человек жесток и безжалостен.

– А вы еще знаете? – спросила жена директора завода. – Расскажите.

– Обязательно расскажу.

Леня сказал это пониженным голосом, так, чтобы его не мог услышать ее муж. Но тот не обратил внимания на Ленины слова, поскольку к столику приближался Стас. Он периодически обходил гостей, выпивал с каждым за процветание его фирмы и выслушивал комплименты. Сейчас он начал беседовать с вице-губернатором и директором. А Леня в это время, прижав нечаянно свою ногу к ножке очаровательной собеседницы, вел с ней беседу:

– Вы узнаете массу интересного. И из психологии тоже.

– Надеюсь.

– А сейчас задам вам психологический тест. На запоминание. Вы должны запомнить и повторить шесть цифр.

– Полагаю, это домашний телефон. – Очаровательная дама оказалась весьма догадливой. – Диктуйте. Я на память не жалуюсь.

И Леня продиктовал и номер телефона, и время звонка.

Происшествие в больнице

Следующий день после банкета Леня отлеживался дома. Около десяти дверь открыла своим ключом Ада Семеновна. В этот момент Леня в халате заваривал себе очередную чашку чаю. Он выглянул из кухни и поздоровался. Ада Семеновна ответила и тут же заговорила про Олю:

– Вчера с Валюшей ходили в больницу. И представляете, она все эти дни счастливая была, а вчера мы пришли – ее не узнать. Забилась под одеяло. Увидела нас, обрадовалась. Яблок мы купили, апельсины. Она только твердит: «Спасибо, спасибо» – и к нам жмется. Тут новенькая больная зашла в палату, и мы поняли, в чем дело. Положили молодую женщину на обследование, такую злую. Она всех обижает, а больше всего Оле достается. Кричит на нее. Старушка на соседней кровати шепотом сказала, что даже выкинула Олину зубную щетку. У них там на полочке возле раковины все ставят стаканы со своими зубными щетками. Места, конечно, мало. Так она взяла и выкинула. Все женщины ее боятся. В общем, плохо там стало Оле. Может быть, вы поговорите с вашим другом, а?

– Обязательно поговорю, – пообещал Леня.

– Вы столько добра сделали для девочки. А тут такое дело. Страдает она.

Леня с чашкой в руке потащился в спальню, принес трубку и, отпивая чай, начал разыскивать Мишку. В кабинете его не было. В отделении номер был занят. Тут телефон сам заиграл.

– Полчаса тебе, жопе, звоню, – загудел Стас, – ты, блин, поставь вторую линию, раз в Интернете сидишь.

– Да не подключался я, – запротестовал Леня, – я этого гада ищу по всей больнице.

– А чего его искать, – перебил Стас, – он тут, рядом со мной. Я посылаю за тобой машину. Выскакивай как есть, в тапочках. Будем огуречный рассол пить.

– Но я…

– Отговорки, – заявил Стас, – машина вышла. Ждем.

Оказывается, они ждали Леню в комнате приемов головного офиса фирмы «Стасон». И никакого огуречного рассола там не было. Но уже после двух рюмок красной «Смирновской» полегчало. И Ленька передал друзьям содержание разговора с учительницей.

– Я знаю, – сказал Мишка, – мне уже сестры жаловались и палатный врач. Несносная особа.

– Выпиши ее, – загудел Стас.

– Ты чего, спятил! Только этого мне не хватает – комиссий по проверке жалоб пациентов.

– Ну переведи. Или ее, или Олю.

– Куда. В коридор, что ли? Так и там все места заняты. Придется девушке потерпеть немного.

– Ну придумай что-нибудь, – загудел Стас. – Вот если бы я там лежал, ты бы тоже мне терпеть велел выходки какого-нибудь жлоба?

Все захохотали, представляя себе сцены измывательств над Стасом.

– Представляешь, Мишк, – давился хохотом Леня, – кто-то выбросит Стасову любимую зубную щетку.

– Ужас, – вторил ему Мишка, – кошмар. Всех реаниматоров пришлось бы вызывать. Нет, Стас, тебя бы я не дал в обиду. Да и не могло бы такое произойти, поскольку ты лежал бы в отдельной палате с персональным толчком, душем и телефоном.

– У тебя есть такая палата? – вскинулся Стас.

– Конечно. Платная палата. В прошлом году, кстати, в ней лежал твой приятель, директор, с которым мы вчера сидели за одним столиком. Он за это шторы выписал на все отделение. Скоро снова ляжет, на профилактику.

Стас и Леня молча уставились на Мишку. Тот секунду помолчал и ошарашенно спросил: