«Смотри-ка ты, засыпаю», – подумал он и заснул.


Утром перед работой ему позвонила Ира, вечером тоже был звонок от нее. Мама все температурила. Леня сказал, чтобы она сама побереглась, и как в воду смотрел. На четвертый день, когда у мамы температура спала, затемпературила Ира. Леня в панике стал звонить Аде Семеновне и просить выручить старую подругу. Та, конечно же, сразу согласилась. Так что бюллетень о состоянии здоровья Иры Леня стал получать ежедневно от Ады Семеновны. Ира болела еще тяжелее, чем мать. Лене почему-то было неудобно заходить в квартиру ее мамы, и он посылал с Адой Семеновной разные соки, красное вино, фрукты. Ира звонила и уговаривала не посылать ничего, все у них есть, мама уже чувствует себя лучше, слабость уменьшается. Ей было неловко говорить, что все эти дни, когда она сидела с мамой, ей помогал Виталий. А когда она свалилась, он несколько дней почти не отходил от нее.

Леня в эти дни был очень занят. Надо было уладить все дела перед поездкой в Швейцарию, распорядиться пакетами, натаскать помощника, дать необходимые инструкции. Несколько раз он пересекался со Стасом, но так, по касательной. То завез ему свой паспорт для получения визы, то заскочил за аккумуляторами для ноутбука. С Мишкой только перезванивался по телефону; тот вовсю овладевал компьютером и измучил вечерними звонками с вопросами типа: что делать, если пропала эта стрелочка?

– Какая стрелочка? – ледяным голосом осведомлялся Леня, в третий раз за вечер оторванный Мишкой от работы. – Курсор, что ли?

– Ну да, курсор, – исправлялся Мишка, – пропал, собака, и все. И мышка не фурычит. Нажимаю на кнопки – ноль внимания.

– Опять завис, – констатировал Леня, – уже второй раз. И как тебе это удается?

– Не знаю.

– Ладно. Помнишь три клавиши?

– Да, я их записал.

– Нажимай, перегружайся и больше мне голову не морочь.

Потом он снова позвонил. Оказалось, что текст отпрыгнул, а обратно не хочет. Леня посоветовал затащить в ординаторскую сестру помоложе, а что с ней делать, он должен знать. Это не текст, это проще.

– Ну, в натуре, скажи, что делать? – канючил Мишка.

– Сестру тащи, – убеждал Леня.

Наконец они договорились, что Мишка завтра вечером возьмет свой ноутбук и придет к Лене. В этот день Ада Семеновна прибиралась вечером, так что когда Леня пришел с работы, он застал в доме Мишку, беседующего с его домоправительницей. Та, по обыкновению, сразу вцепилась в Мишку и получала у него ценные для себя советы. И не только для себя, но и для подруг и знакомых. Мишка, обрадованный приходом Лени, получил возможность прервать консультации по лечению всех болезней и бросился открывать компьютер. Леня попрощался с Адой Семеновной, заварил себе и Мишке чай и подсел к экрану. Целый час он втолковывал приятелю, что можно и чего не надо делать ни в коем случае. Мишка записывал и задавал вопросы. Некоторые заставляли Леню закатывать глаза и вздыхать. А когда Мишка сказал, что ему приходится переписывать письма, потому что после получения по почте они куда-то пропадают, Леня не выдержал. Он затолкал Мишку в кухню, достал из холодильника бутылку «Смирновской», разлил по половине стакана, хлопнул свой, зажевав его приготовленным к чаю бутербродом с бужениной, и сказал:

– Ты стар. Не в смысле звезда, а буквально. Тебе уже поздно учиться. Отдай Стасу его подарок и лечи дедовским способом. Понимаешь, дубина?

Мишка выпил свою порцию. Взял кусок буженины без хлеба, съел его и сказал:

– Так ты мне покажешь, что делать с почтой?

– Покажу, конечно, покажу, – ответил сломленный упорством приятеля Леня, – тебя же ничем не проймешь. А может, лучше, выпьем?

– Давай совмещать эти два дела, – предложил Мишка, – только нарежь еще мяса и к мясу добавь какую-нибудь зелень. Ну хоть соленый огурец. Ты же в этом деле специалист, а нарочно моришь друга голодом.

И они удачно совместили оба дела. Леня перестал злиться на тупые вопросы и вполне толково разъяснил приятелю, как сохранять письма в разных папках. Новый уровень Мишкиного понимания был отмечен тостом за просвещение, которое проникает в ряды медиков, несмотря на то что они отличаются необычайным талантом подвешивать компьютер в самые неподходящие моменты. И Мишкин упрек по поводу закуски также возымел действие. Леня, объясняя Мишке прямо с кухни, умудрился быстренько создать такую закусочную композицию, что у того потекли слюнки. Мишка отдал должное двум Лениным умениям: владению клавишами и владению гастрономическими приемами, а также отдал должное выпивке. Поэтому, начиная с некоторого момента, его потянуло на вранье, но Леня немедленно пресек эту попытку, напомнив про жену, которой тот еще не звонил. Мишка вскинулся, получил трубку, поговорил с супругой, от которой тоже получил, и быстро выкатился из квартиры, прощаясь на ходу. А Леня прибрал все и завалился спать.

Цюрих

Уже несколько раз Леня звонил Оле прямо в палату. Разговор шел ни о чем, но и Оле, и ему было приятно. Она рассказывала, как лежит и иногда ходит в бандаже, уверяла, что почти не больно, рассказывала про то, как ужимают этот бандаж, называя процесс трансформацией. Когда Леня сообщил, что они вскоре приедут, Олина радость выплеснулась из трубки и заполнила всю комнату. А на следующий после этого разговора день у Лени состоялась беседа с Адой Семеновной. Когда та узнала, что Леня вскоре увидит Олечку, ее захлестнула жажда деятельности.

– Вы, пожалуйста, обязательно возьмите для Оли чего-нибудь домашнего. Я испеку ей пирожки с капустой. Ой, как она их любит! Надо ее побаловать, что она там видит, в этой клинике?

– Конечно, ей будет приятно, – улыбнулся Леня, – только нам надо помнить о лимите багажа.

– А сколько там? – Ада Семеновна спросила это очень заинтересованно. – Вы не забывайте, что надо накормить девочку чем-нибудь домашним, брусничное варенье – его прекрасно делает Валюша, огурчики у меня есть. А грибочки, а капуста. Ну, Леня, ей же будет очень приятно.

– Ладно, готовьте с Валюшей всего понемногу, – распорядился Леня, – порадуем Ольгу. Вылет через два дня ранним утром. Приглядите за квартирой. Меня не будет около недели. Номер Олиного телефона в палате есть в моей большой книжке, вы знаете.

– Да я как-то не решаюсь звонить. Дорого это и ни к чему, – ответила Ада Семеновна.

– Хорошо. Но знать номер надо. Если потребуется, звоните. По крайней мере Оля мне передаст, и я перезвоню.

С Ирой Леня разговаривал каждый день. Она была еще очень слаба, и Леня предлагал привезти ее на машине, хотя чувствовал, что поступает эгоистично. Ночами, когда не спалось, он почти физически ощущал рядом с собой крупное отзывчивое тело, чувствовал твердеющие соски на своих ладонях. Он спрашивал Иру, что ей привезти из Цюриха, но она в ответ смеялась и просила больше заботиться о девушке.

Все дела были сделаны. Чемодан упакован. Сумка с компьютером стояла наготове. В чемодане половину места занимали свертки и баночки для Оли. Леня не стал брать много рубашек и прочего, намереваясь купить все, что ему потребуется, в Швейцарии. Он сидел на кухне, пил кофе, курил и вспоминал свою первую поездку в Цюрих. Он тогда был нищим научным сотрудником и неожиданно получил приглашение на участие в конференции. Обычно за счет оргкомитета летало начальство, но в этот раз кто-то в Европейском рабочем комитете взбунтовался и потребовал присутствия самого автора доклада. И Леня оказался в Цюрихе. Ему выдали на время конференции единый проездной билет на все трамвайные линии, включая фуникулеры. Кормили обедом за счет оргкомитета, оплатили простенький отель с завтраком. На свои деньги он покупал только еду на ужин, так что денег у него хватило. Леня потом побывал в Цюрихе, где жил в приличном отеле. Но нашел этот город совсем другим: тусклым каким-то, не очень интересным. И удивлялся, что от первой поездки остались необычайно яркие впечатления. Так, в середине жаркого летнего дня он обнаружил чистые душевые кабинки на одной из конечных трамвайных остановок. Людей не было, спросить некого, и он спокойно вымылся и вытерся чистыми полотенцами. От гуляний по городу в своих жестких советских башмаках Леня тогда натер мозоли, и пришлось ему кататься на трамваях, выходить для осмотра и ждать следующего маршрута. Еще одно яркое воспоминание: в холле были разложены рекламные буклеты, снабженные талонами на разные бесплатные вещи. Леня набрал этих буклетов и вволю насладился по отрывным талонам пивом, пепси-колой и даже пробовал пройти на стриптиз. Но не прошел, так как в занюханном ночном баре оказалось всего несколько зрителей. Бармен повертел, покрутил талон на бесплатный просмотр и махнул рукой. Леня не понял смысла этого жеста и решил на всякий случай исчезнуть. Хотя, может быть, тот махнул рукой в том смысле, чтобы этот парнишка оставался – все равно никого нет.

Чашка была пуста, пепельница – полна окурков. Леня заставил себя переключиться с воспоминаний на проблемы поездки, но в голову лезла какая-то чушь. Тогда он поднялся и пошел в постель.


Проснулся Леня раньше звонка будильника. Бритье, душ и чистка зубов потребовали немного времени. Надо было убить оставшееся, ожидая машину со Стасом. Вытаскивать компьютер из сумки не хотелось, и Леня принялся варить кофе и вновь вспоминать свою первую поездку в Цюрих. Вскоре подъехал Стас, и Леня с вещами спустился в машину.

Как всегда перед полетом, Леня немного волновался, поэтому отъездной ритуал в баре был очень кстати. Стас взял «Хеннесси», кофе и бутерброды. Они сидели и глоточками пили коньяк. Объявили посадку. Приятели не спеша допили коньяк, расправились с бутербродами и в числе последних пассажиров пошли в самолет. Самолет гудел на взлетной полосе, стюардессы разнесли минеральную воду и пепси. Стас выбрал минеральную, с отвращением ее выпил, достал из внутреннего кармана пиджака вместительную хромированную фляжку, налил из нее в свою чашку золотистый напиток и спросил:

– Ты долго будешь тянуть? Допивай.