Джойс Данвилл - Три принца

– О, ты абсолютно в этом не права, моя дорогая.

– Но ты… ты…

– О, я знаю, у тебя сложилось такое впечатление, я полагаю, это из-за моего характера. У меня был не лучший период. Я уже говорила тебе.

– Да, говорила…

– Но Карл не стоил того… – Адель снова рассмеялась, на этот раз печально.

– Карл?

– Да, в конце концов он и не уговаривал меня… Лучшие свои годы я провела в этом обмане. – Ее красивое лицо исказила гримаса недовольства.

– Я всегда понимала твои намерения.

– Да и я свои тоже. Я одна из тех, кто причиняет страдания другим, потому что это помогает им справиться со своими собственными неприятностями. Я ни разу не сделала кого-нибудь счастливее.

– Значит, Барт никогда не был?..

– Нет, он был лишь «рукой дающего». Между прочим, можешь сказать ему, что теперь я знаю правду, хотя сейчас это не имеет значения… Правда в том, что не было денег Рамсея и что он предложил себя взамен… свою любовь, если тебе нравится.

– Тебе?

Адель долго недоверчиво смотрела на Верити.

– Да ты просто глупа, – сказала она наконец. Немного помолчав, она продолжала: – Ты можешь также сказать Барту, что я больше не нуждаюсь в милостыне с вашей стороны. Видишь ли, Карл… – Адель многозначительно посмотрела на свои руки, и Верити увидела на ее пальце обручальное кольцо с большим бриллиантом. – Да, это Карл, – гордо подтвердила Адель. – Наконец это произошло. Я знаю, что ты думаешь обо мне, и я не виню тебя, но поверь, Робин был счастлив со мной, несмотря ни на что. Можешь ли ты, наконец, понять это?

– Я попытаюсь, Адель.

– Пойми также вот что. Будь на моем месте Робин, он сделал бы то же, что собираюсь сделать я… он женился бы еще раз. Я тебе говорила, мы были очень схожи. – Мимолетная улыбка пробежала по губам Адель. – Но сегодня что-то иное появилось во мне. Это кажется смешным на первый взгляд, но я хочу поставить все точки над «i» до того, как уеду.

– С Карлом?

– Да. – Адель пожала плечами. – Во-первых, я хочу, чтобы ты знала и сказала Барту, что я больше не буду просить милостыни. Никогда… У Карла есть больше, чем надо нам двоим. Также я хочу, чтобы ты поняла, что между нами ничего не было – между мной и Бартом. Не скрою, одно время я, наслышанная о возможностях его семьи, пыталась найти контакт с ними, но они только жалели меня. Барт, конечно, был добр ко мне. Он вообще по натуре очень мягкий человек.

– Барт? Мягкий!? – воскликнула Верити.

– Как никто другой.

– Ну и ну!

– Как бы там ни было, Верити, вот все, что я хотела сказать. Поверь, мне очень жаль. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня.

– Я попытаюсь, Адель.

– И за Робина тоже?

– Я думаю, – медленно сказала Верити, – возможно, я даже должна быть благодарна тебе за Робина.

– Знаешь что? – страстно вскричала Адель. – Это самое замечательное из того, что ты могла бы мне сказать. – Затем она сделала то, чего никогда не делала раньше, – она подошла и поцеловала Верити.

Верити, гладя ей вслед, неожиданно обнаружила, что любит Адель больше, чем можно было подумать когда-либо… что даже волнуется о ее судьбе.

Барту теперь были разрешены посещения. Несколько раз у него были Питер и Присцилла, приходила Кассандра. На следующей неделе должна была возвратиться из Канады миссис Принц. Позвонила Грета и сказала, что собирается приехать, чтобы повидать своего старого друга.

Все эти новости Верити сообщила Присцилла.

Грета Далквист также передала Верити, что Крис Боливер скоро будет в Сиднее.

Когда Крис зашел в магазин, Присцилла и Питер снова были в клинике. Они теперь навещали Барта каждый вечер, но Верити не звали. А сама она не просила их взять ее с собой. Может быть, она боялась?

Увидев Криса, Верити обрадованно пошла ему навстречу.

– Привет, – рассмеялся он. – Не передумали?

– Нет, Крис. А вы? Он покачал головой:

– Я возвращаюсь в Америку, Верити. То, что вы сказали мне той ночью, прояснило для меня многое. Теперь я могу ехать домой спокойно.

– Мне жаль, что вы уезжаете, Крис, но в то же время я рада. Дом всегда есть дом. А как же ваш хлопок? – поинтересовалась она.

– Я все оставил Большому Гуннару и Грете для их мальчиков… Моих мальчиков. Ведь у меня никогда не будет своей семьи, Верити, поэтому они могут считаться и моими детьми. Пока юные Гуннар и Ульф не вырастут достаточно, чтобы заниматься хлопком, он может давать им средства для образования в какой-нибудь хорошей школе-интернате. Потому что, – Крис улыбнулся, – я не думаю, что вы вернетесь туда, чтобы учить этих двух отпрысков.

– Но, Крис, я могла бы вернуться.

– Моя дорогая, я никогда в это не поверю, – покачал головой он.

Вскоре Крис ушел. Ему надо было успеть на самолет.

– Полечу, – сказал он, довольный, – к Элви.

…И опять Верити поймала себя на том, что желает удачи другому человеку.

Уже была сделана третья операция. Ей об этом сказал Мэтью на следующий день. Он просил Верити прийти вместе с Питером и Присциллой в клинику.

– Помнишь, я сказал, что Барт будет плохим пациентом?

– И что же, Барт плохой?

– Просто ужасный. Короче, его состояние улучшается не так быстро, как нам хотелось бы. Тебе удалось многое сделать после первой операции, Верити, так попытайся еще раз.

– Ерунда, Мэтью, я здесь ни при чем, это все медицина…

– Нет… – Мэтью упрямо встряхнул головой. – Медицина – медициной, но основная заслуга твоя. Знаешь, – насмешливо добавил он, – мы до сих пор ни разу не говорили о том, правда ли то, что ты сказала, чтобы увидеть тогда старину Барта. Я и сейчас не спрашиваю тебя ни о чем, но я прошу… очень прошу… навести его снова.

– Прости, но я не могу, – покачала головой Верити. – Сейчас любая инициатива должна исходить от него.

– От лежащего в постели? От человека, неспособного двигаться? Не будь такой жестокой, дорогая. О нет, Верити, прошу тебя, прояви инициативу еще раз.

– Но почему? Почему, Мэтью? Почему ему не лучше? Ты сам сказал это.

– Состояние его удовлетворительное, он, конечно, поправится. Правда, у нас есть сомнения относительно того, до какой степени он выздоровеет. Верити, в тот раз тебе удалось заставить Барта бороться. Сделай это еще раз.

– Я не помню, что делала тогда, – честно ответила Верити. Это было удивительно, но она до сих пор не могла точно вспомнить тот день. Однако в конечном итоге она согласилась посетить Барта с Питером и Присциллой.

Шагая вместе с Питером и Присциллой по больничному коридору к палате Барта, Верити чувствовала, как сильно бьется ее сердце. Верити не знала, сказали ли Барту, что она придет.

Когда они вошли в палату, Барт сидел в постели, обложенный со всех сторон подушками; он был очень бледен и худ.

– Однажды с твоим приходом я избавился от ужасной депрессии, – бросил он Верити вместо приветствия. Так Барт словно вернул прошлое.

Барт о чем-то говорил с братом, а Верити все время молчала, пока вдруг не осознала, что Питер и Присцилла незаметно ушли. Она осталась а палате одна.

– Так ты вернулась в магазин? – спросил наконец Барт, нарушая тишину.

– Да. Пока Питер и Присцилла… пока они…

– Ты можешь им понадобиться, имей в виду, дорогая. – Он коротко рассмеялся.

– Не знаю, останусь ли я, – сказала Верити.

– Вернешься к Грете?

– Нет.

– Тогда, – произнес Барт раздраженно, – может быть, на ближайшее к ней хлопковое поле?

– Нет. Как бы я могла, если…

– Да? – спросил он резко.

– Я не могу, – ответила она.

В палате опять повисла тишина. Верити первая нарушила ее:

– Я никогда не думала, что Питер и Присцилла…

– Но я же говорил тебе о Питере.

– Возможно, но я по-прежнему считала, что это были Присси и ты.

Барт пожал плечами:

– По-моему, это была идея моей матери.

– А твое бережное отношение к Присцилле? – Верити говорила, не глядя на него. – Барт, – с чувством начала она, – я только хочу, чтобы ты знал, – мне все известно о том пожаре… Мне жаль, что тебе пришлось столько пережить… Я понимаю, что ты чувствуешь.

Боль от воспоминаний исказила лицо Барта, но он справился с собой и перевел разговор на другую тему.

– Я ожидаю доктора, хотя раньше никогда не думал, что соглашусь на такое лечение…

И они опять замолчали.

Верити чувствовала, что не вынесет этих пауз.

– Мэтью сказал, что первая, определяющая операция была успешной, а раз так, то и в будущем все сложится хорошо.

– Да, – почти безразлично согласился Барт, – мне он тоже говорил это.

– Тогда ты сможешь, – легкомысленно продолжала Верити, она вдруг почему-то побоялась быть серьезной, – и тогда ты сможешь исполнить все свои заветные желания. Если бы твой брат Питер был здесь, он бы сказал: «Какая замечательная беседа». – Верити рассмеялась, но смех ее прозвучал неискренне.

Она видела, что Барта не интересовало, что бы сказал Питер… он слушал только то, что говорила она.

– У меня никогда не было никаких желаний, – усмехнулся он. Кроме того… зачем… Я не знаю, хочу ли я вообще что-нибудь сейчас.

– Ты знаешь, что Питер собирается работать в «Женском замке»?

– И, несомненно, он преуспеет в этом гораздо больше, чем я.

– Я бы на твоем месте не согласилась. Вспомни хотя бы свою коллекцию светильников.

– А зачем? Ни одна из этих ламп не проливала ни на что свет.

– Свет?

– Свет истины, я имею в виду. – Барт так произнес слово «истина», что Верити едва сдержала дрожь, охватившую ее.

– Ради Бога, Верити! – вдруг взорвался он. – Давай наконец прекратим этот взаимный обмен ударами.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты очень правдива, не так ли? Почему же ты так поступаешь?

– Как? Я не понимаю?