Истолковав ее молчание по-своему, Крис мягко коснулся плеча Верити:

– Как бы то ни было, прошу вас, подумайте об этом, Верити.

Она ничего не смогла ответить ему на это.


Далквисты получили очередную партию новой мебели. Непритязательная, строгая, она образовывала ясные прямые линии и углы в комнатах. Верити вынуждена была признать, что в холодной безупречности модерна есть своя привлекательность.

– Я знала, что вы когда-нибудь почувствуете это, – довольно улыбнулась Грета. – Было бы ошибкой привезти на эту простую землю резные завитушки и причудливые узоры.

– Но ваш дядюшка сделал это.

– Да, старый добрый дядюшка Бент… Впрочем, это было много лет тому назад. А теперь вот его племянник все распродает.

– Уверена, что вам не все равно, кому продать эту прекрасную мебель! – воскликнула Верити.

– Конечно, нет. У нас есть один знакомый, давний добрый знакомый. Он пообещал, что купит у нас всю мебель. Всякий раз, когда у нас набирается достаточно средств, чтобы обновить обстановку в какой-то комнате, он приезжает и покупает старую мебель.

– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнула Верити. Прошел уже месяц с тех пор, как умер Робин… а значит, месяц с тех пор, как она вышла замуж за Барта Принца. Здравый смысл подсказывал Верити, что в ближайшее время ей предстоит сделать выбор. Передышка закончена, время для обдумывания истекло… Неважно, что ей так мало удалось сделать за это время, она просто не могла продолжать так дальше жить. Сейчас ей было необходимо связаться с Бартом и сообщить ему, что он может начать процедуру развода. Она готова была освободить его, чтобы он смог соединиться с Адель.

Как всегда, когда Верити думала о Барте и Адель, перед ее мысленным взором возник образ Присциллы. Милая, всегда остающаяся в тени Присцилла, которую однажды она заподозрила в связи с Бартом. Впрочем, даже миссис Принц предполагала, что между Бартом и Присциллой близкие отношения.

Мысли увлекали Верити все дальше в прошлое. Она вспоминала Присциллу, которая на самом деле была слишком хороша, чтобы принадлежать кому-то. Поймав себя на том, что становится похожей на Грету, Верити осуждающе усмехнулась.

Все же размышления о прошлом развлекли ее. Она даже попыталась соединить в своем сознании Присциллу и Криса. Но, мысленно представив себе благородную внешность Криса, его серьезные зелено-золотые глаза, она решила остановиться на этом. «Неужели я влюбилась? – подумала она испуганно. – Я не могу, я не должна».

Верити понимала, что все это не может продолжаться слишком долго. Но прежде чем она смогла что-то предпринять, довериться и рассказать обо всем Гуннару и Грете… и Крису, рассказать все с самого начала, произошло событие, которое перенесло этот разговор на неопределенное время.

В тот день…


Улыбаясь, Крис снял куртку, обнял одной рукой Верити, а потом опять накинул куртку на плечи, укрыв их обоих. В старые добрые времена, наверное, сказали бы сейчас Гуннар и Ульф (они имели обыкновение любой период времени, который не помнили, называть «старыми добрыми временам»), эту сцену наверняка назвали бы «компрометирующей». Верити с улыбкой сказала об этом Крису.

– И даже сейчас в некоторых отдаленных городках в Новой Англии не преминули бы сказать то же самое, – согласился Крис.

– Так кого же, по-вашему, компрометирует эта сцена? – Верити поеживалась от легкого ветра, который дул со стороны, противоположной Крису.

– Верити, вы шокируете меня, – поддразнивал он ее. – Нас, конечно. Мягко говоря, ситуация щекотливая.

– Ах, ваша куртка! Она очень теплая и оказалась здесь как нельзя кстати.

– Вот если бы и мне оказаться кстати для вас? – ответил на это Крис.

Но этому предшествовали другие события. Крис повел Верити посмотреть хлопковые поля, надеясь, что это заинтересует ее.

– Элви прекрасно разбиралась в процессе производства. – Усилием воли Крис заставил себя сдержаться. – Прошу прощения, Верити, – немедленно извинился он.

– Прощения? За что?

– За то, что опять упоминаю об Элви.

– О, Крис, вы не должны чувствовать себя виноватым, продолжайте хранить память о ней.

– И вы не возражаете против этого?

– Напротив, я хочу, чтобы это было так.

– Но если мы…

– Не сейчас, Крис. – Как будто угадав его мысли, Верити попыталась избежать этой темы. Но рано или поздно ей все же придется говорить с ним об этом, а ее приводила в ужас сама мысль о подобном разговоре.

Крис рассказал ей обо всех стадиях обработки хлопка. Он даже показал место, где будет располагаться помещение для очистки сырца. А под конец запальчиво заявил:

– У меня все будет, Верити. Я думаю, вы вправе это знать. Вы не будете… ну, в общем, я не бедный человек. «А вы, – подумала несчастная Верити, – имеете право знать, что у меня есть муж, который просто, без всяких оговорок, богат. Вот только он не совсем мне муж, потому что мы… потому что я…»

Молчание Верити не осталось незамеченным Крисом, и он спросил:

– Верити, вы не хотите, чтобы я говорил об этом?

– Говорил о чем? – Она поняла, что отвлеклась от разговора, занятая своими собственными мыслями.

– О деньгах.

– Ну что вы! Я ничего не имею против. Поверьте, Крис, мне очень нравится источник ваших денег. Мне нравится хлопок. Нравятся эти мягкие пушистые комочки.

– Это похоже на свадебный пир, – согласился он и вдруг, как это не раз уже бывало, неожиданно замолчал, словно ушел от нее в какой-то иной мир. Бедный Крис!

Прежде чем отправиться верхом на лошадях к холму, расположенному невдалеке (Верити не раз изъявляла желание осмотреть те места), они прекрасно пообедали у него дома.

– Я угощу вас настоящей американской едой, – сказал Верити Крис. – Должно быть, вам уже надоела шведская кухня. Это внесет некоторое разнообразие. И в австралийскую кухню тоже. Не забывайте, ведь у нас много австралийских рабочих. А для них все разнообразие шведской кухни ничто по сравнению с куском жареного мяса и пресной лепешкой, испеченной в золе.

– Крис, но это выглядит просто восхитительно! С чем это? – Верити с удовольствием изучала аппетитный, хорошо выпеченный пирог.

– С черникой. Консервированной. Но тесто моего собственного приготовления. Если бы я знал, что это принесет мне дополнительные очки, то я давно бы испек вам четыре таких пирога.

– Неужели? Давно вы этим увлекаетесь, Крис?

– Да. Помню, однажды мы с Элви устроили «черничные соревнования». Элви и я, мы… – Как и раньше, он тут же замолчал.

– Замечательный пирог, – тут же пришла ему на помощь Верити, а затем неожиданно для самой себя добавила: – Из вас получился бы замечательный муж, Крис… – и тоже замолчала.

Они посмотрела друг на друга и печально улыбнулись.

«Какой он замечательный!» – с замиранием сердца подумала Верити.


Откроп был единственной высокой точкой в безбрежном просторе окружающей их равнины. Верити рассказывали, что давным-давно на этом месте возвышалась настоящая гора, но века сделали свое дело и превратили ее в небольшой холм. Впрочем, на этой ровной местности и холм все еще бросался в глаза. Казалось, холм, словно по волшебству, впитывал в себя все краски, которые дарило природе то или иное время суток. Он становился малиновым утром. Был безупречно янтарным в полдень. А на закате приобретал глубокий цвет красного бургундского вина. Верити могла подолгу смотреть на него. И каждый раз, отвернувшись, пыталась угадать, каким станет холм, когда она в следующий раз взглянет на него.

– Возможно, – смеялась Грета, – он будет похож на дом с золотыми окнами, а у нас будут краски.

– И все равно я хотела бы взобраться на его вершину и увидеть оттуда окрестности.

Должно быть, Крис однажды слышал, как она говорила об этом, потому что после обеда заявил, что они отправляются на прогулку к холму.

Крис предложил воспользоваться его «лендровером». Но Верити захотела поехать верхом. Если бы она послушала Криса, они бы не сидели сейчас здесь, кутаясь в его куртку.

– А я не жалуюсь, – сказал Крис.

– А как же «компрометирующая сцена»? – усмехнулась Верити.

Они ехали на лошадях до тех пор, пока позволяла местность, затем, спешившись, оставили их пастись. И вот тогда произошло то, что Крис назвал позором для себя. Номанда, его коня, никогда не требовалось специально привязывать. Но тут чувствительное животное, вероятно, испугалось чего-то и внезапно понеслось галопом вниз по склону холма. Прежде чем Верити успела поймать свою кобылу, Салли ускакала вслед за Номандом. Солнце уже клонилось к западу, когда они с Крисом стояли и молча смотрели вслед удаляющимся лошадям. Хотя Верити прожила в этих местах всего несколько недель, она знала, что очень скоро все вокруг окутает настоящая тьма. Здесь, на западе, ночь опускалась на землю мгновенно.

Дни стояли теплые, но после заката солнца становилось холодно. А на Верити была только тонкая кофта, и она трепетала при одной мысли о том, что ее ожидало впереди… Как раз в этот момент Крис укрыл их обоих своей курткой. Они так тесно прижимались друг к другу под этой курткой, как если бы были одним человеком.

Солнце уже ускользнуло за горизонт. А после одиннадцати часов свет полностью растворился в ночи. На небе не было ни звездочки.

– Верити!

Она знала, что рано или поздно этот момент наступит. Верити глубоко вздохнула.

Потребовались в конечном счете часы, пока она смогла все объяснить Крису. Все это время он терпеливо слушал, чувствуя ее отчаянную потребность высказаться и ценя ту нерешительность, которую она испытывала при этом. Когда наконец она окончила свою историю, он сжал ее руку в своей.

– Я чувствовал, что между нами стоит что-то важное.

– Это не столь уж важно, Крис. Хотя мы повенчались, но не были по-настоящему мужем и женой. Я имею в виду…

– Знаю, знаю, – избавил он ее от дальнейших мучительных объяснений. И, помолчав, добавил: – Но действительно ли все прошло, Верити?