Его привычки передались и прислуге. Заметив вошедшего в спальню хозяина, камердинер приветствовал его небрежным кивком, не поднимая глаз от спортивной газеты.

— Доброе утро, сэр, — коротко буркнул он.

— Доброе утро, Диллард, — сухо бросил Джулиан. — О нет, прошу тебя, не вставай!

Диллард что-то негромко проворчал.

— Ванна для меня готова?

В ответ — негромкий шелест переворачиваемых газетных листков.

— Думаю, да.

Дилларда можно было с полным основанием назвать самым негодным, самым бесполезным камердинером из всех, сколько их было в Лондоне. Вообще говоря, Джулиан был строг с прислугой, безжалостно выставляя за дверь лентяев и неумех, но это почему-то не касалось тех, кто прислуживал лично ему. К Дилларду он с самого начала проявлял какую-то непонятную снисходительность, вероятно, считая, что полное отсутствие любопытства, граничившее с равнодушием, извиняет даже превосходящую всякое понимание лень. К слову сказать, он и держал-то Дилларда исключительно приличия ради, поскольку обходиться без камердинера было как-то не принято. А если уж совсем откровенно, то наоборот, поскольку держать на службе такого камердинера, как Диллард, уже само по себе было нарушением всех правил приличия. Была и еще одна причина. Обычно в обязанности камердинера входило прислуживать своему хозяину — готовить ему ванну, брить, причесывать, помогать одеваться и прочее. Но когда речь шла о его туалете, Джулиан предпочитал заниматься всем сам. Это дело было слишком ответственным, чтобы он мог поручить его кому-то еще. В итоге Джулиан обслуживал себя сам, скрупулезно вникая во все детали — разве что не стирал и не гладил свои носки и не чистил башмаки.

Присев на стул, Джулиан стащил сапоги.

— Я иду спать, — сообщил он Дилларду, аккуратно поставив обувь в угол. — Проследи, чтобы меня не беспокоили ни при каких обстоятельствах. Ах да, и позаботься, чтобы сапоги к вечеру были вычищены.

В ответ — снова невнятное ворчание.

Оставив Дилларда читать газету, Джулиан отправился в гардеробную. Просторная комната в прежние времена играла роль спальни, но, переехав сюда, Джулиан велел расставить вдоль стен гардеробы и повесить зеркала. Швырнув измазанное грязью пальто на каминную решетку, он разделся, наскоро принял ванну и тщательно побрился. Потом завернулся в шелковый халат в восточном стиле, делавший его похожим на китайского вельможу, и направился к шкафам.

С мрачной решимостью Джулиан долго выбирал, что надеть нынешним вечером. Обнаружив только что доставленный от портного жилет цвета голубиной крови, он тут же отложил его в сторону. За жилетом последовал ярко-синий сюртук с медными пуговицами и угольно-черные панталоны. Подняв глаза к полке, на которой выстроились в ряд шестнадцать шляп, Джулиан выбрал одну, из ярко-синего фетра с красной полосой в тон жилетке. Конечно, подобное сочетание цветов кто-то счел бы вызывающим. Но Джулиана это не остановило — все было рассчитано на то, чтобы привлечь к себе внимание.

И хотя идея отправиться на званый обед поначалу ему не понравилась, поразмыслив на досуге, он решил, что она не так уж плоха. Ведь это давало возможность почаще видеть Лили. Были у нее и другие преимущества, о которых Джулиан сразу не подумал. Пока все его попытки расследовать убийство Лео никуда не привели. Скрываясь от света, он, вероятно, заставил своих недругов думать, что не представляет для них никакой опасности.

Джулиан помрачнел. Отрицать очевидное было бы глупо — пытаясь избавиться от Джулиана, неизвестный убил его лучшего друга. Произошла страшная ошибка — вместо него погиб Лео. И если он хочет найти и наказать убийц, нужно выманить эту крысу из норы. А сделать это возможно, только если в роли приманки выступит он сам.

Три вечера подряд он будет паинькой, потому что об этом просила Лили, а он дал слово и сдержит его, чего бы ему этого ни стоило. Но как только он снова займет свое место во главе списка самых желанных гостей, как только убедится, что Лили вот-вот отправится к алтарю, тогда у него будут развязаны руки и он сможет с чистой совестью расставить своему врагу ловушку.

А пока Джулиан Беллами может с чистой совестью лечь спать.

Оказавшись в роскошно обставленной спальне, он первым делом запер дверь. Выждав несколько минут и убедившись, что никто не подслушивает, Джулиан подошел к книжному шкафу, скромно притулившемуся в самом дальнем конце спальни. Отсчитав третью полку сверху, Джулиан потянул прятавшийся между книгами рычажок и отступил на пару шагов. Раздался чуть слышный скрип, и книжный шкаф сдвинулся в сторону.

За стеной, там, где только что тускло отсвечивали золотом пухлые корешки книг, оказался узкий, довольно невзрачный чулан, являвшийся частью соседнего здания, которое принадлежало какому-то торговцу.

Почти все крохотное пространство чулана занимала узкая полка, на которой стопками лежали сложенные белые рубашки и галстуки. Было тут и несколько пар панталон блеклых цветов. На незамысловатых латунных крючках висели четыре сюртука — серый, черный, темно-синий и коричневато-серый. И еще две шляпы, тоже довольно скромные.

Отшвырнув халат, Джулиан проскользнул в узкий проход и снова сдвинул панель в сторону. Книжный шкаф бесшумно встал на место, закрывая собой потайной ход. Ночь, в которой он был Джулианом Беллами, закончилась.

Начинался день, который он встретит, как Джеймс Белл. И он уже сильно опаздывал.

Глава 4

У мистера Джеймса Белла камердинера не было. Кухарки тоже — как не было и дворецкого, и лакея. Была только приходящая прислуга, дважды в неделю наводившая в доме порядок — простая, совершенно необразованная женщина, с изможденным лицом, слишком усталая, чтобы интересоваться чьими-то делами, кроме своих собственных. Можно было не опасаться, что она примется шпионить за своим хозяином.

Тем более что мистер Белл был превосходный хозяин. Платил он по-царски, едва ли не вдвое больше, чем поденщица обычно зарабатывала в другом месте. Служившие у него клерки тоже не имели случая на него пожаловаться. Работники, которым хорошо платят, обычно не имеют обыкновения жаловаться или задавать ненужные вопросы.

Мистер Белл занимал комнаты над конторой и вел достаточно эксцентричный образ жизни. Так, его клерки никогда не могли заранее сказать, когда он появится в конторе. Со свойственной ему предусмотрительностью он заранее пустил слух, что страдает мигренями, которые время от времени надолго укладывают его в постель. Иной раз, спозаранку явившись в контору, служащие видели, что хозяин уже сидит за столом, с головой погрузившись в работу, тогда как в другие — вот как сегодня — он не появлялся на работе до полудня. Подобный «плавающий» график не давал его служащим расслабляться, поскольку никто не мог с уверенностью сказать, когда мистеру Беллу вздумается нагрянуть в контору.

Одевался он хоть и неприметно, зато явно у хорошего портного. Черные, как смоль, волосы обычно зачесывал назад и густо смазывал помадой, чтобы они лежали волосок к волоску. Многие считали его весьма дотошным и привередливым, а те, кто недолюбливал, уверяли, что он настоящий сухарь. В тех редких случаях, когда мистеру Беллу случалось выйти из дома, он неизменно нахлобучивал на голову шляпу, и его никто никогда не видел без очков.

И эта нехитрая маскировка вот уже несколько лет себя оправдывала.

Время уже перевалило за полдень, когда мистер Белл, спустившись по задней лестнице, вошел в свою контору через черный ход. Как обычно, все восемь его клерков прилежно трудились. При появлении хозяина они дружно вскочили на ноги.

— Добрый день, мистер Белл, — раздался нестройный хор голосов.

Он молча кивнул в ответ.

Мальчики на побегушках, столпившись в углу, виновато покосились в его сторону, хотя всего пару минут назад резались в кости. Джулиан решил сделать вид, что ничего не заметил. На этот раз. Ничего, он даст им столько поручений, что беднягам придется бегать, высунув язык, до самого вечера.

— И вам того же, — пробормотал он, поспешно ретировавшись в свой кабинет — небольшую конуру в задней части комнаты, где через застекленное окошко он мог следить, не отлынивает ли кто от работы. На двери красовалась дощечка с надписью «Дж. Белл, управляющий «Эгис Инвестментс»».

Насколько было известно служащим, мистер Белл вел дела нескольких крупных инвесторов. Эти люди, чьи имена он избегал называть — аристократы, решили клерки, которые не могли допустить, чтобы в их кругу стало известно, что они не брезгуют заниматься торговлей, — вкладывали свободные деньги в самые разные предприятия: в шерстобитные и прядильные фабрики на севере, а также в доходные дома во всем крупнейших городах Англии. Мистер же Белл следил, чтобы эти вложения приносили солидный доход — делал он это с помощью своих служащих и личного секретаря — и время от времени тоже, в свою очередь, отчитывался перед своими клиентами.

В действительности же у мистера Белла не было клиентов — инвестор, правда, имелся, но всего один — Джулиан Беллами. Он был единственным владельцем не только множества фабрик на севере страны, но и доходных домов в Бристоле, Оксфорде, Йорке и многих других городах.

Помимо этого ему принадлежал и весь квартал, включая и дом, где размещалась контора, а также особняк, примыкавший к нему с другой стороны. Джулиан, вне всякого сомнения, являлся весьма богатым человеком. Источником всего этого богатства были секреты, которыми он владел.

Если бы кое-кто из власть имущих узнал, как Джулиану удалось сколотить состояние и, самое главное, как он собирался им распорядиться…

Что ж, сам он давно уже знал ответ на этот вопрос, не так ли? А те, кто хотел бы это узнать, заплатили бы целое состояние, чтобы в один прекрасный день увидеть, как он валяется в темном переулке. Мертвый.