— Ну же, выходи, малыш. — Лили, опустившись на колени перед клеткой, принялась уговаривать упрямую птицу. — Пройдись по комнате.

— Виновен, виновен! — гаркнул попугай. — Благодарю вас, это все!

— Возможно, он пугается, поскольку оказался в незнакомом месте, — предположил Джулиан, помогая Лили подняться на ноги.

— Может быть. Не будем его торопить. — Оставив попугая в покое, Лили медленно обошла гостиную, с удивлением разглядывая экзотические цветы. Постепенно ее начал душить смех. — Ты только посмотри… сплошные лилии! Как ты думаешь, у них просто не хватило воображения?

— Возможно, дело тут не в недостатке воображения. Зато вкус у них, без сомнения, отменный. — Джулиан протянул руку к серебряному подносу, на котором были грудой свалены визитные карточки и записки.

Сообразив, что имеет в виду Джулиан, Лили принялась их перебирать.

— Просто не понимаю, как все узнали?.. — удивилась она.

— Неужели не понимаешь?

Зато Джулиан знал, поскольку сам приложил к этому руку. Распрощавшись прошлым вечером с четой Морландов, он прихватил с собой троих молодых лейтенантов и развлекал их до самого утра. В компании Джулиана молодые люди побывали во всех самых изысканных клубах для джентльменов, игорных залах и театрах — и все это под несмолкаемый аккомпанемент дифирамбов в адрес Лили Чатуик, ее красоте, уму, добродетели, остроумию и, самое главное, тому факту, что она, оставшись одна, перестала быть недоступной и даже не прочь выйти замуж.

— Ну, что я тебе говорил? Джентльмены готовы драться за честь ухаживать за тобой, — хмыкнул он.

— Сильно подозреваю, что у них на уме совсем другое. А учитывая, сколько времени я жила затворницей, думаю, я скорее вызываю простое любопытство.

Джулиан не знал, что на это возразить. Но он нисколько не сомневался, что как только люди поймут, что Лили за человек, какая она умная, милая и очаровательная, любопытство мгновенно уступит место желанию познакомиться с ней поближе. И тогда у нее отбоя не будет от поклонников.

— Советую отнестись повнимательнее к полученным приглашениям. — Он вытащил из кучки писем знакомый конверт. — И начни вот с этого.

Распечатав конверт, Лили быстро пробежала глазами записку.

— В особняке Шелтонов на следующей неделе будет ассамблея. Ее устраивают лорд и леди Эйнзли. Наверное, ты уже об этом слышал?

Джулиан молча кивнул. Сам он получил приглашение уже несколько недель назад. Этот бал обещал стать самым значительным светским событием. Все сколько-нибудь заметные представители лондонского высшего света непременно будут там, а стало быть, лучшей возможности для Лили вновь появиться в обществе и обзавестись поклонниками нечего было и желать.

— Ты обязательно должна поехать, — сказал он. — Непременно, слышишь?

Лили удивленно подняла брови.

— Я должна поехать? Возможно, ты собирался сказать «мы»?

— Да-да, конечно, мы. — Джулиан принужденно кивнул. — Конечно. Мы непременно должны там быть. — Джулиана преследовало ощущение, что он совершает большую ошибку. Что его присутствие может скомпрометировать Лили. Последствия подобного поступка были очевидны.

— Ой, Джулиан, ты только посмотри!

Он машинально пригнулся — и очень вовремя, как вскоре выяснилось, потому что выбравшийся из клетки попугай, оглушительно хлопая крыльями, пронесся прямо у него над головой.

— Ой, Джулиан! — гаркнул он, уцепившись когтями за канделябр. К счастью, свечи еще не успели зажечь.

Джулиан смерил птицу испепеляющим взглядом.

— Прекрати немедленно!

— Знаешь, наверное, я все-таки оставлю его у себя, — рассмеялась Лили. — Если ты не против, конечно. Кстати, он очень похож на тебя — такой же красивый… и немного взъерошенный. И он, так же как и ты, любит яркие цвета.

И еще вы с ним очень похоже гримасничаете. — В глазах Лили запрыгали смешинки. — Может, я даже назову его твоим именем — тем более что оно ему нравится.

Джулиан даже не нашел что на это сказать.

— Бал, — наконец с трудом выдавил он, когда снова обрел дар речи. — Мы должны там быть, — добавил он, помахав у нее перед носом приглашением.

На лице Лили отразилось сомнение.

— Я уже и не помню, когда танцевала в последний раз… — протянула она. — Держу пари, уже и забыла, как это делают.

— Можешь не танцевать, если не хочешь. В конце концов, ты ведь в трауре, так что это отличный предлог.

— Ну вот… снова ты за свое! Послушай, я не хочу, чтобы ты изображал сторожевого пса и пытался вцепиться в горло любому, кто осмелится приблизиться ко мне. Кстати, я совсем даже не прочь потанцевать. — Лили упрямо вздернула подбородок. — Хотя бы один танец… или два. Вчера вечером… ммм… я была несколько не готова, ведь давно уже не выезжала. Поэтому несколько растерялась. А теперь я собираюсь продемонстрировать всем, что снова собираюсь вести светскую жизнь.

— Посмотрим. — Однако Джулиан сильно подозревал, что в первую очередь Лили стремится доказать это себе.

Наверное, так оно и есть. А собственно говоря, почему бы и нет? Точно так же, как попугай, впервые за долгие годы получивший возможность выбраться из тесной клетки, Лили тоже слишком долго просидела в четырех стенах наедине со своим горем.

У нее нежная, любящая душа, краем глаза наблюдая за Лили, думал Джулиан — женщина с такой душой не создана для того, чтобы вести одинокую жизнь. Однако он совершил ошибку, когда начал давить на нее, требуя, чтобы она поскорее нашла себе мужа, вместо этого следует дать ей возможность самой устроить свою жизнь. Лили не нуждается в защитнике — во всяком случае, таком, как он. Единственное, что ей сейчас нужно, это обрести уверенность в себе. Расправить крылья.

Если он сможет ей в этом помочь, подумал Джулиан, то это будет лучшим, что он сделал в своей жизни.

Подбоченившись, Лили с улыбкой наблюдала за попугаем, который перепархивал с канделябра на канделябр.

— Ах ты, нахал! А ну слезай отсюда, слышишь? Кстати, а где орехи? — спохватилась она. — Неужели я оставила их в библиотеке?

— Похоже, — кивнул Джулиан. — Позвонить кому-то из слуг, чтобы их принесли?

— Нет. Нет, не нужно. Пусть полетает.

Да, думал Джулиан, с удовольствием наблюдая за тем, как Лили воркует, пытаясь подружиться со вздорной птицей, все, что ей нужно сейчас, это уверенность в себе. Как ни странно это звучит, признавшись в том, что считает ее привлекательной, он сделал первый и самый верный шаг в этом направлении. Ничто не делает женщину более желанной, чем уверенность в собственной привлекательности. Наметанным глазом Джулиан отметил неуловимую перемену в Лили — кокетливое покачивание бедер, шаловливое постукивание каблучков… изящное движение плеч, волнующуюся грудь. Да, похоже, она наконец ощутила свою красоту, поскольку вчера этого определенно не было, одобрительно кивнул Джулиан. Если так пойдет и дальше, через неделю, самое большее — через две все лондонские холостяки будут у ее ног.

При одной мысли об этом Джулиан терял голову, превращаясь в обезумевшего от ревности зверя. Но Лили заслуживала счастья. Ради ее блага он был согласен на все. Даже на то, чтобы, в свою очередь, запереть себя в клетке.

— Значит, ты мне поможешь? — вдруг спохватившись, спросила Лили. — Попрактикуемся немного в танцах, хорошо? Ну, чтобы не опозориться на балу? Можно прямо завтра, если не возражаешь. Или…

— Нет.

Лили растерянно заморгала.

— Нет, не завтра. И не немного. — Широко улыбаясь, Джулиан взял ее за руку и притянул к себе. — Думаю, мы начнем прямо сейчас. А потом, на приеме, ты им всем покажешь! Да, Лили?

Глава 8

Проклятие, как же здорово он придумал! Как замечательно чувствовать, что он может действительно что-то для нее сделать. Даже если от него требуется всего лишь придвинуть к стене мебель и скатать ковер, то и дело уворачиваясь при этом от мечущегося по комнате попугая.

Покончив с приготовлениями, Джулиан подвел Лили к стоявшему в углу пианино, крышку которого украшала еще одна ваза с цветами. Убрав ее, Джулиан не удержался и любовно провел рукой по полированной крышке. Чудесный инструмент, одобрительно подумал он. Долгие часы, проведенные Джулианом за инструментом, когда он одну за другой осторожно трогал клавиши или экспериментировал с паузами, пытаясь понять, как же все-таки работает эта хитроумная штука, принесли свои плоды: мало-помалу Джулиан научился играть. Любую мелодию он схватывал на лету, а его пальцы, казалось, сами знали, какие клавиши следует нажать.

Кто-то, вероятно, сказал бы, что у него талант от Бога.

В глазах же самого Джулиана играть было все равно что имитировать человеческие голоса — всего лишь еще одно доказательство того, что у него на редкость чуткое ухо. Еще совсем маленьким Джулиан понял, как важно слышать, что происходит вокруг. Он всегда был начеку. Сколько себя помнил, он только и делал, что прислушивался. Потому что от этого зависела их жизнь.

— Джулиан, — со смехом сказала Лили, увидев, как он усаживается за инструмент, — ты разве забыл, что музыка совсем не обязательна? Уж я-то без нее точно обойдусь.

— Смейся, смейся, — хмыкнул он, пошевелив пальцами. — Ну, с чего начнем?

— Может, с кадрили? — предложила Лили. — По-моему, балы всегда начинаются с кадрили.

Джулиан одобрительно кивнул.

— А теперь иди сюда, — велел он. — Положи ладони на фортепьяно. Нагнись чуть пониже, хорошо?

Лили с улыбкой послушалась.

— А теперь закрой глаза.

Лили повиновалась, и у Джулиана внезапно перехватило дыхание.

— Господи, Лили, ты такая красивая, что даже сердце замирает! — прошептал он.

Лили, само собой, никак на это не отреагировала. Впрочем, Джулиан с самого начала это знал. Она ведь стояла, зажмурившись. Но его так и подмывало проверить, услышит она или нет. И это было чертовски странно. Точно так же в свое время он вел себя и с матерью. Постоянно проверял, услышит она или нет, как он с дурацким видом изрекает очередную глупость, стоит ей только повернуться к нему спиной — что-нибудь вроде: «Смотри, вон там слон!» или еще похуже.