— А Лили знает?..

— О чем? Что ее брат перед смертью якшался с какой-то шлюхой? Или о Фарадее? Или о моих многочисленных врагах?

— Нет. О ваших чувствах к ней, — без обиняков бросил герцог.

Ощущение было такое, будто его ударили в солнечное сплетение. Джулиан настолько опешил, что на мгновение лишился речи. Герцог знает?!

— Конечно, знаю, — будто подслушав его мысли, кивнул Морланд. — А если уж я это заметил, значит, об этом известно всему Лондону. Учитывая мое умение разбираться в подобных делах, думаю, я был последним, кто догадался, что вы по уши влюблены в Лили.

— Будем считать, что вы мне ничего не говорили, — пробормотал Джулиан. Все эти долгие годы он только и делал, что хранил свои многочисленные тайны. И это неплохо у него получалось. Тогда почему он так позорно провалился, пытаясь скрыть эту, самую важную из всех? Если даже Морланд обо всем догадался, выходит, Лили тоже подозревает?.. Ну конечно, еще бы, с горечью подумал Джулиан, особенно после той его дурацкой попытки поцеловать ее!

Три вечера, повторил он себе. Он должен продержаться всего три вечера. Джулиан и сам не знал, как ему это удастся — понимал только, что должен это сделать.

— Ничего, — бесстрастно бросил он. — Лили ничего не знает. И не узнает.

Глава 6

— Вошь!

Рыжеволосый лейтенант покачал головой, после чего предпринял еще одну попытку — запустив пальцы в густую шевелюру, резким движением пару раз подергал за них, то и дело при этом энергично вскидывая голову.

— Доярка! — вскочив на ноги, воскликнул самый юный из флотских офицеров.

Услышав это, лейтенант метнул убийственный взгляд в сторону своего молодого товарища. Потом, видимо, решив предпринять новую попытку, сунул большие пальцы под мышки, горделиво выпятил грудь и принялся с напыщенным видом расхаживать по комнате, при каждом шаге дергая головой.

Майкл вскинул руку.

— Бантамский петух? — предположил он.

Лейтенант жестом подбодрил его. Не совсем так, говорило выражение его лица, но уже горячо. Он снова запустил пальцы в волосы и с таким ожесточением взъерошил их, что через минуту они уже стояли дыбом, как у ежа. Убедившись, что желаемый эффект достигнут, молодой человек выразительно обвел пальцем хохолок цвета спелой морковки, смахивающий на гребень для волос. Зрители заметно оживились, заулыбались, стали перешептываться. Намек на Джулиана Беллами был слишком очевиден, чтобы его не заметить.

Конечно, сообразила Лили — и поспешно подняла руку.

— Гребень[2].

Широко улыбнувшись, рыжеволосый лейтенант поклонился и покинул импровизированную сцену. Зрители дружно засмеялись — но громче и заразительнее всех хохотали три молодых лейтенанта. Лили не составило труда догадаться, чем вызван столь бурный восторг. Вероятно, незамысловатый розыгрыш был своего рода бальзамом для их раненой гордости, возможностью поиздеваться над человеком, которого они считали кумиром и который так грубо и оскорбительно обошелся с ними за ужином. Не придумав ничего лучше, молодые люди отомстили ему во время игры в шарады. Лили вздохнула. Похоже, Джулиан даже не заметил, что, став отшельником, слегка утратил свое хваленое обаяние. А может, ему уже все равно, с испугом подумала она.

Сидевший позади нее коммандер, привстав, коснулся ее руки.

— Неплохо, очень неплохо, миледи, — одобрительно пророкотал он. — Что ж, теперь ваша очередь. Может, окажете нам честь и тоже попробуете?

Лили с улыбкой покачала головой.

— Увы, коммандер. Если честно, никогда не умела играть в шарады.

— Тогда предложите что-нибудь другое. Во что бы вы хотели сыграть?

Лили замялась. Сказать по правде, она никогда особенно не любила салонные игры. Но коммандер ждал ее решения.

— Может быть, в карты? — робко предложила она.

Видимо, в глазах коммандера желание Лили было приказом, не подлежащим обсуждению, поскольку он действовал по-военному четко — вскочив на ноги, тут же велел лейтенантам принести карточный стол.

Лили пересела на козетку у окна. Она даже позволила себе невинное удовольствие понаблюдать как пятеро мужчин наперебой спорили, куда передвинуть стол. С легким злорадством подумав, что мужчины всегда остаются мужчинами — даже такая простая задача выливается в целую эпопею, если это происходит на глазах у женщины, — Лили спрятала улыбку. Впрочем, очень скоро мысли ее — снова — вернулись к Джулиану. С самого утра ее сердце сладко замирало в предвкушении встречи. Если бы он не ушел… если бы он побыл с нею, хотя бы недолго, возможно, думала Лили, ее сердце не трепыхалось бы сейчас в груди, словно примериваясь выскочить наружу.

Через пару минут к ней присоединился Майкл. Обернувшись, она заметила его мрачное лицо.

— Я все думаю о нем… — пробормотал он. — Ничего не могу с этим поделать.

— В самом деле? — Лили удивилась, с чего бы это Майклу все время думать о Джулиане и что же это за мысли, что они вгоняют его в такую тоску.

— Просто… до сих пор не могу поверить, что его уже нет.

Лео. Он же говорит о Лео, глупая! А ты что подумала? Лили вдруг с удивлением поймала себя на том, что впервые за последние месяцы думала не о брате, а о другом человеке.

— Жаль, что я был в плавании и не смог присутствовать на похоронах, — продолжал Майкл. — Знаешь, мы ведь целых два года не виделись…

— В самом деле? И предыдущим летом тоже? — удивилась Лили. — Ах да, ты ведь уже в июле ушел в море, — спохватилась она.

— Предыдущим летом? — Майкл покачал головой. — Нет, я все три месяца проторчал в Плимуте. Но с Лео мы так и не смогли увидеться. Но разве вы с ним тогда были не в Глочестершире? — удивился он.

— В июле точно не были. В июле Лео поехал… — Лили, спохватившись, поспешно прикусила язык. — О, прости. — Она растерянно покачала головой. — Должно быть, я опять все напутала.

Тот июль Лео провел в компании старых приятелей, с которыми он в свое время учился в Итоне. Но Лили не хотелось, чтобы Майкл расстроился из-за того, что никому не пришло в голову позвать и его. А правда, вдруг спохватилась она, как же получилось, что никто не вспомнил о нем? Как странно, ведь в школе Майкл был самым близким другом Лео. Все это выглядело странно, если только…

Если только Лео сам там был. А вот если допустить, что Лео с самого начала не собирался ехать на эту встречу, то все становится на свои места, подумала Лили. Но тогда получается, что этот месяц брат провел где-то в другом месте… но где?

Гостиная вместе с Майклом и остальными гостями вдруг будто исчезла, а перед глазами замелькали строчки давно забытых писем, которые все эти месяцы, оказывается, хранились где-то на задворках памяти…

«Когда я ночью закрываю глаза, то пытаюсь представить, что мы снова вместе. Мы лежим рядом в высокой траве… а над головой — синий купол неба. Теплые лучи солнца, словно заботливые руки, ласкают наши разгоряченные, покрытые потом тела. Твоя рука лежит в моей руке, наши пальцы переплелись. Мы смеемся, как дети, когда задрав головы наблюдаем за любовными играми жаворонков.

Потом ты медленно поворачиваешься ко мне и, протянув руку к моему лицу, отбрасываешь упавшую мне на лоб прядь волос.

Я чувствую твои губы на своих губах. Потом вижу над собой твои глаза, и наш поцелуй пробуждает во мне совсем не детские мысли…»

Лили, вздрогнув, заставила себя вернуться к реальности. Возле нее стоял коммандер.

— Вы позволите? — Протянув ей руку, он кивком головы указал на стоявшие посреди гостиной карточные столы.

— О… — Спохватившись, Лили поднялась на ноги. — Да, конечно…

После недолгого обсуждения сошлись на висте. Лили, Эмилия, Майкл и коммандер уселись за первым столом, троим молодым лейтенантам ничего не оставалось делать, как занять места за вторым, четвертый, свободный стул отвели «болвану»[3].

Поскольку Лили играла в паре с Майклом, коммандер уселся по левую руку от нее. Пока Эмилия готовилась сдавать, Лили постаралась сосредоточиться на игре. Обычно она играла неплохо, особенно в вист. Наконец-то — в первый раз за весь вечер — ей представился шанс блеснуть.

Впрочем, очень скоро она пала духом. Игра не шла хоть убей. Мысли Лили блуждали где-то далеко — пару раз ее даже приходилось окликнуть, чтобы напомнить, что пришла ее очередь ходить. Лили явственно чувствовала растущее раздражение коммандера. Недовольно поджатые губы и ходившие на скулах желваки без слов говорили о том, что он думает в этот момент о ее манере игры и о ней самой.

Он явно устал от нее, с грустью подумала Лили. Впрочем, такое случалось не впервые. Люди вроде коммандера, впервые в жизни столкнувшись с необходимостью общаться с глухой женщиной, вначале, преисполнившись энтузиазма, из кожи лезли вон, чтобы показать, что она ничем не хуже других. Они воспринимали это как своего рода салонную игру и всячески старались проявить деликатность. Но как только понимали, что игра затягивается до бесконечности, как только становилось ясно, что победителя в ней не будет, как не будет и призов, мгновенно теряли интерес.

Конечно, интересной собеседницей ее не назовешь, стараясь быть честной, подумала Лили. Тем более сейчас, когда ее мысли продолжают крутиться вокруг недавнего разговора с Майклом, постоянно возвращаясь при этом к пачке писем, обнаруженной ею после смерти брата в ящике его письменного стола. Подумать только — она всегда считала, что между ними нет секретов. Судя по всему, она ошибалась.

Что он скрывал? Или, вернее сказать, кого?

И куда, черт возьми, пропал Джулиан, спохватилась Лили. Помнится, он дал слово сопровождать ее три вечера подряд — «сопровождать», мысленно подчеркнула она, а не явиться, когда все уже сидят за столом, прилюдно унизить, а после сбежать, оставив выслушивать соболезнования друзей и приятелей Лео, злилась Лили. А тут еще этот чертов коммандер, охотно распускающий руки, чуть только представится такая возможность, и тут же теряющий терпение, если все идет не так, как ему хочется.