Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс

Щеки Индии обдало жаром. Приличия требовали, чтобы она стремглав выбежала из библиотеки, но она не сдвинулась с места. А Торн перевернул книжку вверх ногами, как давеча сделала она сама.

– Ну и что тут такого уж поразительного? Кроме размера мужского достоинства Фэйзера, разумеется, – но это, уверяю тебя, всецело из категории воспаленных девичьих грез…

Индия решила, что над смыслом этих слов она поломает голову позже. И в самом деле, какая женщина захочет, чтобы нечто столь устрашающее хотя бы приблизилось к ее сокровенным местечкам?…

– Так что же тут так привлекло тебя, Индия? – Торн уже откровенно потешался над ней.

– Я пыталась понять, вправду ли она… ну, испытывает удовольствие, – мрачно созналась Индия.

– Погляди, как взметнулись ее руки. По моему мнению – а я кое-что в этих делах смыслю, – ей весьма и весьма хорошо. Полагаю, она даже кричит…

Теперь нешуточный жар охватил низ живота Индии, подбираясь к промежности.

– Кричит?

Она не знала, ужасаться или завидовать…

– От наслаждения, – уточнил Торн, переворачивая страничку. – Фэйзер, похоже, вполне удовлетворил ее аппетиты. Черт возьми, ты только взгляни сюда! – Он взглянул на Индию, глаза его издевательски поблескивали. – И вот здесь она кричит!

Индия глядела на очередную гравюру не менее минуты, прежде чем поняла, что именно делает Фэйзер, зарывшись лицом в пену кружевных юбок партнерши, меж ее раскинутых ног. И Торн, похоже, не ошибался – женщина была на верху блаженства! И рот ее на самом деле был распахнут в безмолвном крике…

Усилием воли Индия заставила себя опомниться.

– Нам с тобой нельзя беседовать об… об этом. Это вызывающе непристойно!

Но Торн отрицательно покачал головой:

– Ничего непристойного тут нет ровным счетом, Индия. Ведь мы с тобой друзья.

Эти его слова слегка отрезвили ее.

– Друзья? Так ты рассматриваешь подобные книжонки со своими друзьями?

Это было ужасно!

– Нет, исключительно с тобой. Ты погляди только, что они вытворяют! Я такого никогда не пробовал…

– Я не желаю на это смотреть!!!

Торн подошел к ней так близко, что едва не касался ее плечом. Индия ощутила его запах – такой пряный, такой мужской запах… она даже слышала, как он дышит…

– Подозреваю, милая, что тебе пришлось жить монашкой, лишь бы общество не отвергло тебя! Это так? Сколько тебе лет? – Он оглядел Индию с головы до ног. – Двадцать два?

– Двадцать шесть, – вздохнула Индия.

– И тебе пришлось до двадцати шести лет хранить свою девичью честь! Неудивительно, что тебе это порядком надоело. Потому что это невыносимо.

Улыбка его представляла очевидную опасность для ее рассудка. И для добродетели тоже. Индия робко кашлянула.

– Мне нужно работать, Торн. Ты меня отвлекаешь. И еще… этого разговора не было.

– Хочешь сказать, что монашкам непозволительно глазеть на причиндалы Фэйзера? – ухмыльнулся Торн. – Мне лично картинка нравится. А тебе?

Индия взглянула на гравюру: юная дева восседает верхом на Фэйзере, и их тела соединяет лишь… это самое. И парочка, похоже, расположилась на древесном суку…

– Нет! – воскликнула девушка.

Торн захлопнул книжку и зашвырнул ее на полку, при этом его рука едва не коснулась головы Индии.

– Все эти картинки из разряда сильных преувеличений. Ты ведь это осознаешь, не правда ли, Индия?

– Это никакого значения не имеет! – выпалила она.

– Нет, имеет. Поскольку ты собралась замуж. Когда я обучался в Итоне, повидал множество мужских достоинств. И вот что скажу тебе, Индия: за кого бы ты ни вышла, с Фэйзером по этой части никто не сравнится…

Индия почувствовала вдруг, что обязана защитить своего будущего супруга:

– Ты этого не можешь знать! Уверена, он будет… у него будет все, что положено иметь настоящему мужчине! – От улыбки Торна по всему телу ее медленно разливалась жаркая волна. – И вообще, это тебя не касается!

– Может быть, когда ты выберешь себе жениха, мне стоит сходить с ним искупаться в пруду и удостовериться? Будет просто ужасно, если ты ляжешь на брачное ложе в первую ночь, воображая себе этого самого Фэйзера, и обнаружишь вдруг, что у твоего благоверного инструмент не больше наперстка…

– Такого не будет!

– Тебе-то откуда знать? Если из-за этой дурацкой книжки ты сдуреешь и не сможешь сполна насладиться супружеской жизнью, мне не будет прощения!

Индия слегка толкнула Торна в грудь:

– Уйди с дороги, пожалуйста! Я иду к себе в комнату.

– Знаю-знаю, ты снова хочешь сказать мне, что этого разговора не было. Да знаешь ли ты, что до тебя у меня не было друзей женского пола?

– Вот уж сомневаюсь, что мы друзья, – хмуро сказала Индия.

– Хорошо, а кто тогда мы?

Вместо ответа Индия поднырнула под его руку и молча направилась прочь. Ответа на этот вопрос она просто не знала… Когда она была уже возле самых дверей, Торн окликнул ее:

– Индия!

Девушка обернулась.

– Ты забыла книжку для вечернего чтения!

Томик прочертил в воздухе дугу, Индия инстинктивно протянула руку и схватила его.

И вновь Торн многозначительно улыбнулся ей.

– Индия, дорогая, я настаиваю, чтобы ты нынче легла пораньше, – сказала Аделаида. – Ты выглядишь полумертвой!

Индия ощутила жгучий стыд. Да, она заснула очень поздно – и все из-за приключений любвеобильного Фэйзера…

– Я не могу, крестная. До приезда герцога и герцогини остался всего один день!

– Я сама совершенно измучена, – сказала Аделаида. – Поужинаю-ка я у себя в комнате. Тебе, кстати, советую сделать то же самое. А когда приезжают мистер Дотри и Роуз?

– Завтра утром.

– В течение всей следующей недели молодому человеку придется следить за своей речью. Я искренне удивлена, что наша дорогуша Элеанор не сумела с ним сладить! Ведь он жил у них в доме с самого детства, много лет кряду…

По мнению Индии, было совершенно не важно, в каком возрасте Торн попал в отцовский дом: в любом случае было уже слишком поздно.

– Но он, разумеется, истинный сын своего отца, – продолжала меж тем Аделаида. – У него отцовские глаза, и волосы, и все прочее…

– Все, кроме нрава и характера, – уточнила Индия. – Герцог Вилльерз всегда казался мне сколь учтивым, столь и остроумным.

– Это потому, дорогая, что ты познакомилась с герцогом, когда он был уже женат. А много лет назад он только и делал, что приводил окружающих в отчаяние: вообрази скандал, который грянул, когда Вилльерз впервые появился в обществе, после того как привез в свой дом шестерых незаконнорожденных отпрысков от разных матерей!

– Вот уж не думаю, что мистер Дотри идет по отцовским стопам, плодя детишек по всей округе.

– Согласна. – Аделаида направилась к лестнице, ведущей наверх. – Как подсказывает мне мой опыт, дети тех, кто вел разгульную жизнь, обычно бывают весьма консервативны. Взять хоть тебя, дорогая.

Индия проводила крестную наверх, машинально проверяя, не осталось ли на сверкающих перилах хоть малейшего пятнышка.

– Я-то здесь при чем? К тому же я вовсе не дитя незаконного союза!

– Конечно же, нет! Твои родители обвенчаны в соборе Святого Павла – стоял прекрасный ясный день, а дождик пошел лишь к самому вечеру, насколько я припоминаю. Но они же не… ну, скажем, не придерживались традиционных взглядов на воспитание, не так ли?

Поскольку подавляющее большинство родителей никогда не посылали свое дитя в темный лес, чтобы набрать к ужину грибов, Индия не стала их защищать…

– И все же я не думаю, что родительская эксцентричность сделала меня традиционалисткой, – тихо промолвила она.

– Тебе следовало бы слушаться своего сердца. – Аделаида помешкала на ступеньках. – Разве не так, дитя мое? А ты выбираешь себе супруга, словно стул для чьей-нибудь столовой!

– А как еще мне надлежит это делать? – спросила уязвленная Индия. – Именно так выбирал бы мне жениха отец, если бы он был жив… и если бы был другим человеком.

На самом деле Индия не сомневалась: будь покойный маркиз жив по сей день, она до сих пор бегала бы по запущенному поместью в дырявых туфлях – а возможно, была бы уже замужем за каким-нибудь пастухом.

– С твоими приданым и титулом ты имеешь право выбирать. Просто я хочу сказать, что твоим выбором может руководить любовь, если ты захочешь…

Аделаида прошла в свою спальню, присела у камина и позвонила в колокольчик.

– Любовь ничего доброго не принесла ни моему отцу, ни моей матери. – Индия, склонившись, поцеловала крестную в щеку. – Знаешь, какой день я считаю лучшим в жизни? День, когда ты забрала меня с собой!

Аделаида улыбнулась, однако покачала головой:

– Нет, это был худший день в твоей жизни – потому что именно в тот день твои дорогие родители навсегда покинули тебя. Пусть они этого и не хотели, но… так вышло.

Индия же в глубине души полагала, что родители ее, дни напролет предаваясь артистическим развлечениям и поклоняясь Луне, вместо того чтобы заботиться о благополучии своей дочери, покинули ее на самом деле куда раньше. И к тому моменту, как они устремились в Лондон и карета их разбилась по дороге, Индия уже давно была фактически сиротой…

Но она знала также, что Аделаида предпочитала считать маркиза и его супругу просто немного взбалмошными. Эксцентричными. Не такими, как все.

Ксенобия снова поцеловала крестную и направилась к себе в комнату, где мешком упала на постель. Но стоило ей лечь, обнаружилось, что сна у нее ни в одном глазу, и она принялась думать о Торне. В его присутствии Индия чувствовала себя глупенькой, женственной, то и дело ощущала слабость в коленках… А это было по меньшей мере дико.

Она перекатилась на спину, кусая губу. Надо было немедленно прекратить думать о нем. Этот человек прекрасно знает, чего хочет: он хочет Лалу, девушку любящую и простую, словно солнечный свет. И красивую. Индия никогда не считала себя некрасивой, однако у нее не было таких точеных черт, как у Лалы, таких ясных синих глаз…