– Ты шутишь, – отвечает он с недоверием в голосе, и мне это даже нравится. Мне нужно, чтобы кто-то сейчас был на моей стороне, чтобы не чувствовать себя полной неудачницей.

– Никто не хочет нанимать человека, не имеющего опыта в данной сфере, даже для работы в офисе. – Я устраиваюсь поудобнее, не открывая глаз. Интересно, он обидится, если я буду дремать весь обратный путь.

– Как ты получишь опыт работы в офисе, если без опыта тебя никто не берет?

– В этом все дело. – Я снова вздыхаю, потому что мне так хорошо. А стало еще лучше, когда я скинула эти ужасные туфли на высоком каблуке; клянусь, мои пальцы просто вздохнули от счастья, когда я наконец свободно ими пошевелила. – Женщина была грубой и выглядела снисходительной. Она смотрела на меня сверху вниз и спрашивала, владею ли я Excel или PowerPoint. Конечно, нет, и она это знала.

Конечно, я не упомянула об опыте работы в «Золотоискателях». Я и не собираюсь, это мое личное дело.

– Хочешь, я пойду туда и надеру ей задницу? Я был бы просто рад. – В его голосе звучит надежда, и я не могу удержаться от смеха.

– Я знаю и ценю это, но нет, спасибо. Она вызовет полицию, и все плохо кончится. – Я качаю головой. – Какая бесполезная поездка! Давай вернемся домой. – Я даже не осознавала, что использую слово «дом», пока не стало слишком поздно. Слово уже произнесено.

Но Колин, слава богу, ничего не заметил.

– Я думал, ты захочешь посмотреть квартиры тоже.

– Какой смысл, если я не смогу себе их позволить? У меня пока нет работы. Мне, вероятно, придется согласиться на должность официантки в каком-нибудь заштатном ресторане и работать там. – Сама мысль угнетает меня, и я снова зажмуриваюсь, пытаясь отгородиться от мрачных перспектив. Я сама все испортила, но теперь уже нет пути назад. – Я убеждаю себя, что это временно, но все мы знаем, это – ложь. Я буду официанткой всю жизнь. Тоска!

– Эй. – Колин тянется к моей руке и сжимает ее. – У тебя все получится. Я знаю, ты сможешь. Тебе всего лишь встретились трудности на пути к цели, не первые и не последние в твоей жизни, но ты умная, ты справишься.

– Еще бы! Ты говоришь это о девушке без планов на будущее, которая уже успела уволиться, и через пару недель ей некуда будет пойти. – Я качаю головой. – Полная идиотка.

– Это не так. Тебе просто хотелось начать новую жизнь. Я понимаю и принимаю это. – Я открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он подносит мою руку к губам и целует. Кожу покалывает от его прикосновения, я переплетаю наши пальцы, желая, чтобы не было… никаких преград из прошлого. Он зачем-то возвел меня на пьедестал и считает, что мы не сможем быть вместе.

Не хватит ли его удар, если он узнает правду? Это будет мое падение с пьедестала! Уже плохо то, что он знает о моей работе стриптизершей. Что бы он почувствовал, узнав, что, по сути, я была проституткой, предлагающей мастурбацию и оральный секс в обмен на быстрые деньги на стоянке «Золотоискателей»?

Боже, это звучит отвратительно!

– Забери меня домой, Колин, – шепчу я, во рту пересыхает, когда его горячий взгляд встречается с моим. Я ощущаю его тепло, и мне хочется окунуться в синеву его глаз, смотрящих на меня так, что я лишаюсь дара речи.

Все это так смешно. Почему мы не можем дать себе свободу? Я ухожу, и мне понятно, что я больше не увижу Колина снова. Так что же плохого в сексе между друзьями, пока я не уберусь подальше из этого дурацкого университетского городка, который я продолжаю звать домом, словно втайне хочу, чтобы именно так и было?

Мне так страшно, но только в одном случае я чувствую себя в безопасности и что я дома: когда я с Колином.

Колин

Мне нравится, что Джен попросила забрать ее домой, хотя и сделал вид, что не заметил этот маленький сдвиг в ее настроении. Еще больше мне нравится, как она подглядывает за мной, когда я за рулем. Она думает, я не замечаю, но я все вижу. Я замечаю все, что она делает.

Совет Дрю весь день крутился у меня в голове, и я изо всех сил старался следовать ему и доказать ей, что хочу ее, но вместо этого вызвал лишь подозрения и вопросы. В целом, ее не за что винить. Но было здорово заигрывать с ней сегодня утром, когда я впервые разбудил ее. Боже, какой вид…

Я до сих пор вижу изгиб ее попки в тех крошечных до неприличия трусиках. Как она выглядела во сне, лежа на боку: длинные волосы разметались по подушке, глаза закрыты, а губы приоткрыты. Одна нога поверх одеяла, сдвинутого до талии, так что видна маечка, абсолютно ничего не скрывающая, будто на ней вообще ничего нет.

Мне захотелось забраться под теплое, мягкое одеяло и прикоснуться к ней, проведя ладонями по коже, медленно разбудить ее, пока она не станет стонать и извиваться подо мной.

Но этого не случилось.

Мы молча едем домой, однако это молчание не тяготит нас. Прежде чем покинуть Сакраменто, я включил спутниковое радио и, пролистывая каналы, нашел хорошую радиостанцию. Дорога не слишком длинная, часа полтора, и, к счастью, движение не слишком плотное. Джен довольно быстро заснула после того случайного взгляда, и я оставил ее в покое, радуясь, что не нужно поддерживать бессмысленную беседу.

Как обычно во время вождения меня одолевают мысли, и, конечно же, я думаю о Джен и о том, что случилось сегодня. Мне не стоит радоваться, что ее собеседования прошли неудачно. Но это не значит, что я не верю в нее. Она может добиться всего, так как чертовски умна.

Но не хочу, чтобы она уходила от меня. Я такой эгоистичный придурок!

Тогда докажи себе, что ты неправ, мужик. Докажи себе, что ты неправ.

Слова Дрю звенят у меня в голове. Интересно, он сам понимает, насколько наш разговор повлиял на меня. Я убегаю, так же, как делал он, прежде чем осознал свою ошибку. Или скорее я отталкиваю ее, делая все возможное, чтобы между нами ничего не случилось, хотя теперь она поступает так же.

Вот и доказательство тому, что я тоже придурок.

Когда мы добираемся до пригорода, я включаю радио погромче, надеясь разбудить ее. Джен ворочается, бормоча что-то невнятное, и у меня появляется шанс взглянуть на нее.

Большая ошибка.

Джен безмятежно раскинулась, сбросив туфли и расстегнув несколько верхних пуговиц блузки, даря моим глазам дразнящий проблеск кремово-золотистой кожи. Немного видна верхняя часть груди и белое кружево бюстгальтера – от этого восхитительного намека на ее тело меня бросает в жар.

Я включил кондиционер, отчаянно нуждаясь в некотором облегчении.

– Мне холодно, – бормочет она.

Я замечаю, что она дрожит, обхватив себя руками в слабой попытке защититься от холодного воздуха. Ну вот, теперь она проснулась.

– Закрой клапан, – предлагаю я, не желая выключать кондиционер. Мне нужно остудить слишком жаркие мысли.

Она делает, как я говорю, затем откидывается на спинку сиденья.

– Не могу поверить, что спала почти всю дорогу.

– Ты устала.

– Скорее переволновалась. – Джен сворачивается в кресле, поджимая ноги, и мне хочется сказать, что это не безопасно, но тогда я покажусь сварливым стариком, поэтому я захлопываю рот. – Не могу поверить, что мне придется начинать все сначала.

Я продолжаю молчать, направляясь знакомой дорогой к дому. Сумеречное небо отливает фиолетовым и черным, крошечные белые звезды только начинают мерцать, и все уличные фонари горят, освещая дорогу, пока я подъезжаю к району.

– Знаешь, я могу тебе помочь, – наконец отвечаю я, невозмутимо сворачивая на подъездную дорожку. – В ближайшее время я планирую открыть «Рэддинг», и мне нужен помощник в офисе, когда меня не будет.

– Нет! – Ее ответ полон ярости, почти враждебности. – Она качает головой. – Ни за что.

Хорошенькое дельце.

– Почему нет?

– Я отказываюсь и дальше принимать твои подачки. – Джен выпрямляется, надевая свои чертовски сексуальные туфли на высоких каблуках. – Мы уже обсуждали это миллион раз, Колин. Нет.

– И, наверное, обсудим еще миллион раз. – Я заезжаю в гараж, как только дверь открывается, и глушу двигатель, поворачиваясь к ней лицом. – Не знаю, почему ты не желаешь больше принимать мою помощь. Я хочу помочь тебе, Джен. Я твой друг. Позволь мне сделать это.

– Я не твой личный благотворительный проект, понял? – Ее слова подобны взрыву, я отодвигаюсь от нее, прижавшись спиной к боковой двери. – Я не стану больше принимать твои подачки только потому, что ты испытываешь какое-то извращенное чувство вины за случившееся с моим братом. Дэнни мертв уже два года – два чертовых года, а ты ведешь себя так, словно сам сбросил на него бомбу, я этого не понимаю!

Я открываю рот, пытаясь сказать какую-нибудь обычную чушь в оправдание, но она обрывает меня.

– Я не желаю тебя слышать! Ничего нового ты не скажешь. Только лишь, что ты не против, что делаешь это для моей семьи или из-за чувства вины, которое гложет тебя… это смешно! Прибереги эти речи для кого-то, кто поверит тебе.

– Я нарушил обещания, данные тебе, твоим родителям и брату. Я больше не хочу так поступать, – говорю я, но она не слушает.

Джен распахивает дверь и, не говоря ни слова, вылезает из машины, хлопнув дверью так сильно, что отголоски удара сотрясают гараж, заставляя дребезжать металлические двери.

Не раздумывая, я выхожу из машины и иду за ней, в голове шумит, кровь закипает и струится по венам. Я стараюсь помочь ей, а она бросает мою щедрость мне в лицо. Надоело. Черт, я устал от самого себя.

Я нахожу ее на кухне. Уцепившись руками за край гранитной стойки, она стоит спиной ко мне, опустив голову. Она уже сбросила свои классные туфли, но по-прежнему высокая. Я могу слышать ее дыхание, чувствовать напряжение, исходящее от нее волнами, и мне хочется прикоснуться к ней, утешить, заключить в объятия и никогда не отпускать.

– Ты вовсе не объект благотворительности, – говорю я мягко. Ее плечи вздрагивают от моих слов. – Я… просто забочусь о тебе, Джен. Хочу защитить тебя. У меня сердце разрывается, когда я думаю о случившемся с тобой, когда никто не знал, где ты.