– А барышня мне нравится! – проорал дед. – Грудастая такая.

– Федор Савельевич у нас глухой, поэтому кричит. Вы тоже кричите, если захотите с ним пообщаться, – пояснила Белла Моисеевна.

– Непременно покричу, – пообещала Лена.

Едва все уселись за стол, накрытый неожиданно помпезно, с невероятным обилием хрусталя, серебряных приборов и всяческих фигурных посудин, в коридоре грохнула входная дверь, и раздался веселый дискант:

– О-о-о, я смотрю, все в сборе. Где тут перезрелая девица, мечтающая выйти замуж? Мускулистый мустанг ждет свою строптивую зебру!

Ленка поперхнулась куском красной рыбы, который старательно запихала в рот целиком, надеясь испугать профессора и его жизнерадостную супругу.

«Мерин, – подумала она, пока кавалер цокал в сторону гостиной, но, едва завидев в дверном проеме щуплую фигуру прибывшего, мнение поменяла: – Пони, елки-палки!»

– Я гляжу, у девушки и аппетит хороший, – ласково протянул жених. – Вот как уплетает, щеки того гляди треснут. Вы ее, небось, перед походом в гости неделю не кормили?

Это уже адресовалось зардевшейся Софье Леонидовне.

Судорожно сглотнув вставшую комом форель, Лена откашлялась и басовито поинтересовалась:

– Выпить-то принес?

– А то как же, – потер руки кавалер. – Мы тут любим за воротник заложить. Компанию составите? Кстати, забыл представиться – Эдуард! – Он галантно щелкнул пятками и поклонился.

– Да я уж в курсе. Вас, полагаю, тоже к спариванию задолго готовить начали. Но соблюдем формальности. Я – Елена.

– Елена Прекрасная, – расщедрился на комплимент Эдик. – Так и запишем. Кстати, вы ешьте, не стесняйтесь. Раньше в Древней Руси так проверяли будущих невест. Если ест хорошо и много, значит, и женой будет хорошей.

– Да что вы говорите? – Лена захлопала в ладоши. – Какая прелесть! А я всегда думала, что так батраков набирали. Вот ведь какие пробелы в образовании!

– Да! – хлопнул себя по лбу жених. – О батраках! У нас же есть дача. Мы, знаете ли, Елена, фанатичные огородники. Вы любите копать картошку? А полоть?

– Картошку я предпочитаю в готовом виде, – порадовала его Лена. – И вообще, я девушка романтичная, а вы мне какие-то неинтересные перспективы рисуете.

– Дети, хватит пикироваться. Вы друг друга стоите. Брек, – хихикнула Белла Моисеевна.

– Действительно, – великодушно подтвердила Лена. – Эдуард, а плесните-ка мне водочки. Я когда выпью, пою хорошо.

– А я замечательно танцую, когда напиваюсь, – беззастенчиво соврал жених, набулькав ей приличную порцию горячительного. – Вот прелесть будет. Вы поете, я танцую, родители в ладоши хлопают. Вы на ночь-то планируете оставаться?

– Еще не решила. Тетя, вы останетесь или как в прошлый раз – подхватите хозяев и бросите меня наедине с очередным мужланом? – почтительно осведомилась Ленка у поджавшей губы родственницы.

– Ух ты! – восхитился Эдик. – И часто вас по смотринам таскают? И что – никто не берет?

– Я шибко разборчивая, – рассвирепела Лена. – Мне абы кто не подходит.

– Вот и у меня такая же беда, – понимающе кивнул кавалер. – Трудно нам с вами, правда?

– Да. Давайте выпьем и поедим, – предложила уставшая пикироваться гостья.

– Отлично! – Эдик залихватски чокнулся и по-гусарски выпил, занюхав рукавом.

Оба кривлялись от души и провели время с удовольствием. В результате Эдик предложил остаться друзьями. Ленка с жаром покивала, но отбыла восвояси раздосадованная. Получалось, что ей вежливо отказали.

– Ну и мужики пошли, – недовольно пробормотала она, без сил упав дома на кровать. – Чем я им не королева?

В соседней комнате недовольно бубнила Софья Леонидовна.

Сватовство снова не удалось.


В ресторане гремела музыка. Вика порхала среди гостей, чувствуя себя королевой. Ей вообще казалось, будто это репетиция свадьбы, поскольку Дима постоянно находился рядом и ободряюще улыбался. Его разговор с предполагаемым тестем состоялся в начале торжества, когда гости только собирались. Хищно провозгласив «ага!», Николай Борисович вцепился в Димино плечо и с вежливостью людоеда поинтересовался:

– Это вы тот самый Дмитрий, который собрался жениться на моей дочери?

Опешивший Дима точно помнил, что никакого предложения пока не делал, хотя и собирался. Он неуверенно покачал головой, что можно было расценивать как нечто среднее между «да» и «нет». Папа набычился и сжал руку сильнее:

– Не понял. Ты что, отказываешься жениться?

Вика едва не разрыдалась. Гости заинтересованно косились в их сторону. Еще бы: скандал в благородном семействе, будет что вспомнить.

Ссориться с будущим родственником Диме не хотелось. Ставить на место нахального папашу недальновидно, но и изображать покорность – ошибочная тактика. Из покорных баранов хорошо шубы шить, а вот на уважение им рассчитывать не приходится. Поэтому Дима вежливо, но твердо убрал папашкину руку с плеча, широко улыбнулся и радостно облапил будущего родственника:

– Так вы Викин отец? Рад, чрезвычайно рад знакомству! А где же ваша супруга? Вы меня представите?

– Представлю, – произнес Николай Борисович и даже чуть-чуть сдулся, утратив лидерство в диалоге.

Приложившись в дворянском поцелуе к ручке маменьки и совершенно ее обаяв, Дима подхватил Вику и попытался завершить торжественную часть. Но тут папа воспрял духом и снова ринулся в бой, как бык, завидевший красную тряпку:

– Так что со свадьбой? Имей в виду: все выкрутасы за твой счет. Содержать я вас не стану. В бизнес тебя не возьму и от своего пирога откусывать не дам.

– Да я сытый, зачем мне пироги? – великодушно улыбнулся Дмитрий. – Но все сказанное учту. Благодарю за откровенность. Совершенно вас в этом всем поддерживаю!

– Вы, молодые, любите сейчас на халяву пристроиться. Думаешь, если у нее папа при деньгах, так ты как сыр в масле кататься будешь? Даже не мечтай. В лучшем случае будешь сыром в мышеловке. Хотите самостоятельности – получите. Я в ее образование вложился, тряпки купил, воспитал как порядочную. Дальше уже крутись как можешь. Хочешь – балуй, хочешь – веником по квартире гоняй. Только по своей квартире. Мы с матерью мечтаем о спокойной старости, нам молодая семья на нашей жилплощади без надобности. Уяснил?

– Мне очень, очень симпатична ваша позиция, – восхитился Дима и аккуратно потряс папашину руку. – Правильно!

Спорить можно, когда тебе возражают. Когда оппонент наглым образом во всем соглашается, снижая накал дискуссии, спор заходит в тупик.

Вика так обрадовалась, что папа отстал от ее кавалера, что даже не особо огорчилась, не услышав подтверждения Диминых намерений. Она, конечно, надеялась, что любимый попросит сегодня у родителей ее руку и сердце. Однако, учитывая папину тягу к драматизму и острое желание сбыть ее повыгоднее, лучше делать это без свидетелей. Еще неизвестно, посчитает ли Николай Борисович Диму выгодной партией.


Первым, кого Аня увидела в ресторане, был Лешка Пешеходов. Сначала она просто обратила внимание на высокого блондинистого парня с какой-то неуловимо гламурной стрижкой, делавшей его похожим на очередную звезду поп-группы, от которой пищат шестнадцатилетние школьницы.

«Вот такой мне точно не нужен!» – сурово подумала Анька. Вернее, в глубины сознания она загнала мысль, что она такому не нужна. Более того, красавчик вообще вряд ли когда-нибудь посмотрит в ее сторону. Если только плюнет, и то не специально, а приняв за пустое место. А раз она такому не нужна, то и он ей не больно-то нужен. Кочерыжкина даже успела немного расстроиться, решив, что на богатой тусовке, скорее всего, все кавалеры окажутся примерно такими же метросексуалами в брендовых шмотках и с зашкаливающим чувством собственного достоинства. Но когда он улыбнулся, Анька искренне обрадовалась и чуть не бросилась красавчику на шею:

– Лешка!

– Анька!

Он обнял ее и даже покрутил немного. Жест был почти братским, но польщенная Аня с удовольствием поймала пару завистливых взглядов незнакомых расфуфыренных девиц.

– Какая ты стала хорошенькая! – Леша радовался искренне, так восхищенно на нее смотрел, что Аня вдруг почувствовала себя Золушкой на балу. Но только с той разницей, что платье, пусть и дешевое, но в полночь не исчезнет, и тыква ее у подъезда ждать не будет. Можно жить и радоваться.

– А что у тебя за тубус? – деловито поинтересовался бывший одноклассник, кивнув на подарок.

– Секрет, – многозначительно хихикнула она и, завидев Вику, приветственно помахала упомянутым секретом.

– О, Анютка, салют! – Вика потерлась о ее щеку, погладила по плечу и небрежно кивнула: – Подарок можно положить на стол, там все складывают.

– Ой, Вик, у меня там стих…

– Ну и ладно, я прочту потом! Леша, не позволяй своей даме скучать. – Вика игриво улыбнулась и убежала.

Расстройство от того, что стихи не удастся прочесть прилюдно, было уравновешено тем, что она чья-то дама. Кочерыжкина покосилась на Лешу. Он простодушно улыбался, оттопырив локоть:

– А не проводить ли даму к столу? Чего изволите? Все для вас, донна Анна!

Она рассмеялась и приняла игру.

Почти весь вечер они болтали. Леша сразу угадал, что бывшая одноклассница уверенно идет на красный диплом, уважительно поцокал языком и зачем-то погладил по руке. Аня, которую мужчины отродясь по рукам не гладили, едва не упала в обморок от переживаний и нахлынувших фантазий. Чувствуя себя глупой курицей, она тем не менее размечталась чуть ли не о свадьбе. Пешеходов рассказывал о себе: как поступил в какой-то невнятный вуз, затем бросил, занялся бизнесом, бизнес не пошел, он занялся другим бизнесом… Аня на все восторженно кивала, хвалила, одобряла и вообще вела себя неадекватно сути повествования. Лешка даже осекся и подозрительно прищурился:

– Ань, ты не издеваешься?

– Я? – ахнула Кочерыжкина. – Леша, да ты такой молодец! Я просто тебя совершенно иным помню. А сейчас ты повзрослел…

Пешеходов успокоился и стал дальше вещать про свой непонятный бизнес. Аня силилась вникнуть, но ее штормило от нахлынувших эмоций и уловить суть рассказа не получалось. Ясно одно: Лешка стал красавцем, занимается делом и… она ему интересна. Последний момент ключевой. Все остальное не имеет значения. Жених-бизнесмен – это неплохо. По крайней мере она перестанет чувствовать себя ущербной. За долгие годы Аня настолько свыклась с мыслью, что она хуже всех, что даже перестала к чему-то стремиться. Когда живешь только ради того, чтобы дотянуть до конца дня, потом до конца недели, и единственная внятная цель – диплом – еще на первом курсе перестает быть значимой, поскольку ничего он ей в жизни не даст, хочется впасть в спячку и проснуться уже похороненной. Зато все проблемы останутся позади. Анино существование всегда было сплошной проблемой: ее жалели, ею брезговали, воспринимали как нечто убогое и несчастное. Иногда ей хотелось что-то доказать, но логика подсказывала – шансы равны нулю. Почти равны. Только это «почти» и держало ее на плаву. Ведь кто-то помог Золушке, разбудил Спящую Красавицу… А вдруг ей тоже когда-нибудь повезет? Нет, конечно, вряд ли, но вдруг?