– Мне все это знакомо, я пережила в своей жизни трое похорон близких мне людей. И тоже долго отходила от каждого такого прощания. Но таков уж удел человека.

– Да, таков наш удел, с этим ничего не поделаешь. Хотя хочется иногда спросить, а почему он таков? Вот только кого? – Стефанов посмотрел на нее, и Светлане показалось, что в его глазах засветились какие-то проблески. – Мне бы хотелось встретиться с вами после работы и о многом переговорить. Если, конечно, я не нарушаю ваши планы.

– У меня нет никаких планов, – поспешно произнесла Светлана, – я с удовольствием с вами встречусь.

– Тогда я с вашего разрешения позвоню вам вечером, и мы договоримся о встрече. Я не знаю сейчас, когда освобожусь. За мое отсутствие накопилось много работы.

– Я понимаю. – Светлана двинулась к выходу из кабинета.

– Спасибо вам, – вдруг догнал ее голос на самом пороге.

Она взглянула на него, кивнула головой и вышла.

Светлана приехала домой, поужинала и стала ждать звонка. Она почти ни о чем не думала, вернее, мыслей в голове самых разных носилось много, но она старалась не сосредотачиваться ни на одной отдельно взятой теме. Ею владело ощущение, что сейчас для этого еще не настал подходящий час, она не готова ни к одному окончательному ответу на самые животрепещущие для нее вопросы. И если она будет пытаться сейчас их найти, то только причинит себе ненужные страдания. По своему опыту она знала, что бывают моменты, когда просто надо выждать. А затем готовое решение, как спелое яблоко, само упадет к ее ногам.

Прошло не меньше часа, но телефон молчал. Светлана отметила, что начинает нервничать. Хотя, если разобраться, есть ли на то основания? Если они встретятся, то их проведенное совместно время будет скорее всего заполнено эмоциями и переживаниями Стефанова. Но попытки самоуспокоиться, были явно неудачными, с каждой минутой ее все сильней охватывало нетерпение.

Внезапно раздался телефонный звонок. Поспешно Светлана подскочила к телефону. Но это был не Стефанов, ее абонентом оказался Артем.

– Я соскучился по тебе, – без предисловия начал он. – Я хочу к тебе приехать.

– Нет, не сегодня, – поспешно проговорила Светлана – Извини, но этим вечером я занята.

В трубке воцарилась тишина, по-видимому, Артем обдумывал услышанное.

– Типичный ответ женщины, у которой завелся другой мужчина. Скажешь, что я не прав?

– Скажу. Артем давай перенесем наш разговор на другой раз. Мне сегодня действительно некогда, да и не хочется обсуждать подобные темы.

– Не беспокойся, я не из навязчивых. Больше звонить не буду. Но если твой новый любовник тебя бросит или ты захочешь разнообразить свою меню, дай знать. Я еще к тому же и не обидчивый. Хотя ты мне жутко нравишься. Я так хотел сегодня потрахаться с тобой.

– Найди замену, для тебя это не проблема.

– Найти замену тебе как раз проблема. Хочется чего-то равноценного.

– Ей богу, ты преувеличиваешь на порядок мои достоинства.

– Ты могла бы заметить, что лесть мне не свойственна. Ладно, жди своего. Или он уже пришел?

– В твою голову иногда приходит такая мысль, что у человека могут быть и другие дела?

– Даже если она и придет, я все равно в нее не поверю, – засмеялся Артем. – Буду ждать твоего звонка, хотя почти уверен, что вряд ли дождусь. Так что на всякий случай прощай.

– Прощай, Артем, – ответила Светлана и подумала, что, кажется, в самом деле распрощалась с ним. Хотя, кто знает…

Так как звонка от Стефанова все не было, она решила, что самое оптимальное в этой ситуации решение – это лечь спать. Что она, как последняя дура, будет сидеть перед телефоном в ожидании, когда он позвонит?

Светлана уже постелила диван, переоделась в ночную одежду, как раздался звонок. Она поспешно схватила трубку.

– Понимаю, что поздно, но, поверьте, только сейчас освободился. Я все еще нахожусь в издательстве. Собираюсь выезжать. От вас зависит, куда я поеду: домой или на встречу с вами.

Почему он перекладывает принятие решения на нее, недовольно подумала Светлана.

– Я готова с вами встретиться.

– Я вам крайне признателен. Я весь день думал о нашей встрече. И если бы вы мне сейчас отказали, то это бы меня сильно расстроило.

Да это же едва завуалированное признание в любви, снова отметила она. Но в таком случае пусть хоть сам назначит место свидания.

– Где мы можем с вами встретиться?

– Я знаю один небольшой ресторанчик, там мне, кажется, уютно. Он, кстати, так и называется: «Свидание». Я там могу быть уже через полчаса.

– Мне понадобится час.

– Хорошо. – Светлане показалось, что он слегка вздохнул. – Я буду вас ждать.

Светлана как была в ночной рубашке подсела к зеркалу и стала внимательно всматриваться в свое отражение: «Ну что, – сказала она самой себе, – ты этого хотела. Вот и получила. Но для чего тебе это надо? Не терпится услышать его мнение о своем когда-то написанном романе? Да, это, в самом деле, весьма интересно. А вдруг в тебе кроется талант большой писательницы, и этот вечер круто изменит твою судьбу… Ведь так не раз случалась в истории. Почему не может произойти и с тобой? Или у тебя совсем другие мотивы, и ты ищешь чего-то другого? Человек всегда обманывает самого себя, это его вечная игра, которой он поглощен с утра до вечера и с вечера до утра. Но иногда он обманывает себя как-то очень странно; он знает правду, но при этом упрямо убеждает себя, что им двигают совсем иные мотивы. – Она на несколько мгновений задумалась. – Ну и что, если даже и обманывает? Я имею права поступать по отношению к себе так, как мне в данную минуту удобнее всего. Кто сказал или где это записано, что я должна всегда быть с собой предельно правдива? Я сама выбираю, как мне поступать. И сейчас я еду на встречу с человеком и при этом совсем не обязательно я должна что-то такое себе объяснять. Мне и самой многое не понятно, и в этом абсолютно нет ничего ужасного. Жизнь для того и дается, чтобы искать и находить ответы на непонятные вопросы. И на этой ноте вполне можно завершить свои размышления. До свидания, дорогая».

К некоторому удивлению и к большому удовлетворению Светланы, она действительно словно бы моментально отключилась от осаждавшего ее только что потока мыслей и полностью переключила внимание на макияж.

Посмотрев на часы, вдруг поняла, что опаздывает. Быстро оделась и выбежала на улицу.

Она увидела его сразу, едва вошла в ресторан. В столь поздний час народу в зале было совсем немного. Она направилась к нему.

Стефанов как-то неловко встал, едва не опрокинув стул, и быстро пошел ей на встречу.

– Я так рад вас видеть! Я выбрал вот этот столик в углу, чтобы нам не мешали. Но, может быть, вы хотите сесть за другой?

– Нет, мне тоже нравится этот, – сказала она, хотя ей было совершенно все равно, где сидеть.

Стефанов подвел ее к столику и помог сесть. Она внимательно рассматривала его. За те полдня, что они не виделись, он изменился к лучшему. В глазах уже не было такой беспросветной тьмы, они светились вполне обычно, да и лицо даже немного помолодело. Если утром ей показалось, что он состарился сразу на десять лет, то теперь она могла констатировать, что уж не меньше пяти лет он вернул назад. Скорее всего, столь целебно на него подействовало возвращение к работе. Он поглощен делами и уже не думает столь много о своем горе.

– Я заметил, вы и в кабинете внимательно рассматривали меня, и сейчас рассматриваете. Я, наверное, ужасно выгляжу?

– Не ужасно, но горе оставило на вашей внешности отпечаток. По нему можно представить, как сильно вы переживали.

Стефанов провел рукой по лицу.

– Эта та самая боль, которая с течением времени не проходит. Никогда раньше со мной такого не случалось, но в один момент меня всего затопила гигантская волна чувства вины. Когда я увидел, в каких мучениях она умирает и потом, когда умерла, единственное, что я желал тогда, – это присоединиться к ней. Я до сих пор не в состоянии отделаться от ощущения, что ее смерть лежит целиком на мне.

– Но это не так, все люди – смертны. И ваша мама была в том возрасте, когда, как это ни жутко звучит, но уйти в мир иной – самое естественное явление. Вам не за что корить себя.

– Нет, вы не правы, я очень мало уделял ей внимания. Она жила далеко, и это как бы автоматически освобождало меня от каждодневной заботе о ней. Конечно, я звонил, высылал, когда она просила, деньги. Но я же не мог не понимать, что таким образом я практически откупался от нее. А в это время рядом с ней были чужие люди, которые заботились о ней. Всякий раз, когда я думаю об этом, в груди начинает что-то сильно ныть. Наверное, я впервые почувствовал по настоящему, что означает выражение «болит душа». И главное не существует никакого лекарства, чтобы избавиться от этой боли. Я пробовал напиться, но нисколько не помогло, только все ощущения стали острее. Но при этом я нисколечко не был пьяным. И я не знаю, как мне жить, что делать. Носить этот груз в себе невыносимо, но и избавиться от него невозможно. Все, что мы совершаем против своей совести, однажды начинает нам мстить. Я бы отдал половину оставшейся мне жизни, чтобы хоть как-то изменить прошлое. Но ничего нельзя исправить – вот что самое ужасное в жизни. Однажды до боли ясно понимаешь, что нельзя изменить ни одного, даже самого мелкого и незначительного поступка. И все, что мы делаем не правильно, нам обязательно отольется. И если мы надеемся избежать воздаяния, то это не более чем иллюзия. Может быть, самая главная и самая трагичная наша иллюзия. И вот я сполна расплачиваюсь за нее. Стефанов слегка отвернулся, а на его глаза навернулись слезы. Светлане стало жалко его, и она прикоснулась к его руке.

– Даже если вы в чем-то и правы, и в том, что случилось, есть доля вашей вины, все равно не стоит всю дальнейшую жизнь посвящать самообличению и самобичеванию. Тем самым вы только углубите свою рану. А думаю, что ваша мама вас сильно любила. И если она смотрит на вас оттуда, – Светлана посмотрела вверх, – то вряд ли может быть счастлива, видя, как вы убиваетесь. Она же всегда желала вам счастья. И сейчас ровным счетом в ее желаниях ничего не изменилось.