- Что-то такое смутно знакомое, - задумалась я, пытаясь вспомнить.

- Да, это римейк шоу девяностых годов. Только теперь для зрителей будет возможность следить круглосуточно через интернет и голосовать за тех, кто больше понравится. Платят за каждый проведенный в доме день, а потом розыгрыш главного приза между теми, кого выберут зрители.

- Какая-то херня. Лис, тебе это правда надо?

- Почему нет?

Спорить с ней смысла не имело. Легче сделать, как она просит. Все равно ведь не пройдет. Лиса была красивая, но абсолютно… как бы это сказать? Пресная, что ли? Без изюминки. Я загрузила в специальную форму ее рассказ о себе и три фотографии, в том числе одну в купальнике. На мой взгляд, совершенно несоблазнительную.

- И что дальше? – спросила я, закончив.

- Если выберут, пригласят на второй тур, уже очно.

- Ну, удачи.

Мы с Лисой выпили кофе, поболтали, и она отчалила.

Я походила по квартире взад-вперед, еще посмотрела в окно на темный пустырь и вернулась к компьютеру.

Ну что, все-таки сайт знакомств?

Я хотела закрыть вкладку с этим идиотским шоу, но почему-то вдруг начала читать все, что там было написано.


***

Сначала она мне не понравилась.

Нет, не так. Взглядом зацепился, но было в ней что-то раздражающее. Слишком необычная, яркая - как свет, бьющий по глазам. Среди всех девушек, отобранных на второй тур, она заметно выделялась, хотя некрасивых или даже простеньких тут не было.

Пока ждали своей очереди, все, разумеется, рассматривали друг друга. Прикидывали: а вот с этим или с этой было бы классно попасть. И наоборот. Если отберут, конечно. Вот это последнее заставляло нервничать. Хотя корову никто не проигрывал. Деньги? Да какие там деньги, совсем не те, которые можно на первую позицию ставить. Все подавали заявки, рассчитывая показать себя и пощекотать нервы.

Когда я еще в школу не ходил, формат подобных шоу был очень популярен. Мама любила эту лабуду смотреть, по всем каналам. «Выбери меня» и всякое такое. Потом тихо пошло на спад. И вот кто-то решил реанимировать. Ну ква, как говорил один мой приятель. Если звезды зажигают, значит, это кому-то нужно.

Да, так вот, в тот момент я на нее вообще не смотрел. Было там несколько девчонок вполне в моем вкусе, но ни одна отбор не прошла, к сожалению. Потом, когда все закончилось, нас привели в конференц-зал, пять парней и пять девушек. Рассказать, как все будет происходить. Тогда-то я и поймал ее заинтересованный взгляд.

Стулья были расставлены полукругом, и мы с ней оказались аккурат напротив. Она смотрела откровенно оценивающе. Ну да, все мы друг друга разглядывали и оценивали, но уж точно не так. Все понимали: это только игра. Как в детском садике: каравай, каравай, кого любишь, выбирай. Никакого секса и прочих неприличностей в прямом эфире. А потом, за периметром? Вряд ли. Все хорошо вовремя. Когда захочется, а не как-нибудь потом. Поэтому и оценивали не всерьез.

Все – кроме нее. Она – как будто пришла на невольничий рынок выбирать домашнего раба. Возможно, это мне даже и польстило бы. Но я никак не мог понять по ее лицу, какой вывод она сделала. Годен или нет. Это раздражало не меньше, чем ее внешность и манера поведения.

И тут я невольно поймал себя на том, что мне не все равно. Вот прочитал бы каким-то чудом ее мысли и узнал, что не гожусь… в домашние рабы… И это задело бы, как ни странно. Обычно меня мало огорчало, если мой интерес к девушке не вызывал отклика. Нет? Ну и не надо. Других полно. Вот уж от чего я никогда не страдал, так это от отсутствия внимания. Даже в шестнадцать лет, когда вся морда была в прыщах, а с перхотью на башке не мог справиться ни один лечебный шампунь. Отец говорил: баб берем не харей, а харизмой и хером. С этими двумя пунктами у меня все было окей. А как прыщи исчезли, так и третий подтянулся для комплекта. А с тех пор времени много прошло.

Она заметила, что я смотрю, и ее глаза расширились. Совсем чуть-чуть. Это было похоже на игру в гляделки. Губы дрогнули, приоткрылись, она проглотила слюну. И тут я понял, что именно в ней бесит больше всего.

В любых отношениях всегда кто-то ведущий, а кто-то ведомый. Неважно, что это: семья, секс, дружба, работа или просто танец. Двое ведомых – это не партнеры, каждый будет надеяться на другого, пока все не развалится. Безнадега. Двое ведущих, конечно, тоже жопа. В танце просто наступают друг другу на ноги, в отношениях все намного сложнее. Но… интересно. Это азарт, соревнование. Кто кого.

Она была стопроцентно ведущей, подобные вещи я чуял за версту. Да, это бесило. Как вызов. Но нагнуть такую – джек-пот. Конечно, долго эти отношения никогда не длятся. Любая сжатая пружина рано или поздно распрямляется. Однако игра стоит свеч.

Ну что ж… посмотрим, какие нам фортуна сдаст карты, посмотрим…

2. Денис

- Ну вот, такой у вас получится прекрасный носик, - он повернул монитор, чтобы пациентке было видно. – Анфас, что есть и что будет. А вот в профиль.

- Прелесть какая! – она восторженно прижала руки к груди. - Наконец-то у меня появится уверенность в себе.

От пафоса свело зубы, и Денис отвернулся, чтобы скрыть гримасу.

Нет, киса. Сначала тебе надо перекроить всю физиономию, подтянуть сиськи, откачать жир с брюха, боков и ляжек. И все равно это не поможет. Потому что женщина либо уверена в том, что хороша, либо не уверена. Никогда. И никакой идеальный нос не поможет.

Да, это было неэтично. Но он ничего не мог с собой поделать. С большим сочувствием относился к тем, кому пластика действительна была показана – с врожденными дефектами, после несчастных случаев. И со снисходительным пренебрежением к тем, кому это было совершенно ни к чему, но хотелось так, что ни спать, ни кушать. Что должно быть в голове у человека, который соглашается на не самую легкую операцию с длительным восстановлением, чтобы избавиться, к примеру, от горбинки на носу? Уверенность появится? Жизнь изменится? Да черта с два.

Впрочем, подобное отношение Денис никогда не демонстрировал. Что надо, то и делал. Отговаривать не его дело. Для этого психиатры имеются. В конце концов, работа есть работа.

- Я вам еще раз должен напомнить, что операция достаточно тяжелая. Нос – место кровавое, заживает небыстро. Отеки, синяки под глазами, боли.

- Ничего, потерплю, - восторженно отмахнулась тридцатилетняя дурочка, уверенная, что после операции ее ждет волшебная новая жизнь. И спросила с опаской: - А… вы будете оперировать?

- Ну что вы, - усмехнулся Денис. – Мне пока доверяют только скальпель держать. И такие вот картинки в компьютере показывать.

- Вы, наверно, ординатор?

- Студент еще.

Совершенно ни к чему тебе знать, что нос твой именно я буду перекраивать. Что я их не один десяток отшаманил. Мастер-носовик, такую-то мать! И что ординатуру уже закончил. С отличием, кстати. И работаю здесь с третьего курса.

Разумеется, его всегда считали золотым мальчиком, которому все с неба в открытый рот валится само. Папа – известный хирург-пластик, владелец бешено популярной клиники. Школа с золотой медалью, мед на бюджете, красный диплом. Никто не поверит, что своим горбом, что не папа купил? Да и хрен с ним. Тактически не слишком приятно, когда тебя недооценивают, зато стратегически очень полезно.

А вот в ординатуру поступить диплом с отличием не помог. Плюс сто баллов к аккредитации, да. А мест бюджетных на хирургию - фиг да ни фига. Остальные – платные или целевые. Клиника отца целевое место оплатила. Без малого миллион за два года. Разумеется, пластику. И теперь он раб лампы. Пока не отработает. Альтернативой было идти в поликлинику участковым терапевтом. Или искать какой-нибудь провинциальный мед, где бы его баллов в ординатуру хватило.

Квартира, машина? Разумеется. И неважно, что это студия в жопе мира. И что тачка – бэушная бэха. Для начала сойдет. Что еще? А, ну да, конечно. Девушки, которые выстраиваются в очередь. Вот только ни одна еще надолго не задержалась.

Пациентка выкатилась – взволнованная, вся в предвкушении. Вместо нее в кабинет зашел отец. С подарочным пакетом, из которого достал бутылку Далмора.

- Как, Дэн, по вискарику?

- Смеешься? – Денис откинулся на стуле и закрыл глаза. – Ты-то пешком до дома дойдешь, а мне пилить за рулем через полгорода.

- Переночуй у нас.

- Спасибочки. Чтобы мать в очередной раз вынесла мозг? «Денечка, когда ты уже женишься?»

- А когда ты уже женишься?

- Да никогда. Сколько можно? – Денис с досадой поморщился: разговоры эти уже реально достали. - Что вам меня сбагрить не терпится?

- Так внуков хочется, - отец спрятал виски в коробку и обратно в пакет.

- Скачайте из Интернета.

- Ха! Триальную версию? Или битый крэк?

Денис встал, снял халат, надетый поверх хирургических штанов и белой футболки, повесил на вешалку.

- Когда ты еще в спортзал успеваешь? – задумчиво спросил отец, глядя на его рельефы под тонкой тканью. – Хотя я в твоем возрасте таким же был. И без качалки.

- Пап, дай мне отпуск, - попросил Денис, натянув джинсы и сменив белую футболку на черную. – Забодался чего-то.

- Еще чего! Забодался он! Завал у нас. Кто работать-то будет? Носы чинить?

- Тогда давай я чем-нибудь другим займусь уже? Мне эти долбанные носы по ночам снятся.

- Ну ты, мальчик мой, и нахал, - отец от души расхохотался и присел на край кушетки. – Мне после ординатуры разрешали только рядом со столом топтаться. Смотреть и отсос держать. А ты в двадцать пять самостоятельно делаешь сложные операции.

- Ну хоть в чем-то я тебя уел, - хмыкнул Денис. – А то только и слышишь: «я в твои годы…», «я после ординатуры…». Даже пресс у тебя в мои годы сам собой кубился, без тренировок. А я совсем лох и лузер.