Виктория Холт - Третий Георг

Вдовствующая принцесса, не ведая о настроениях народа, была рада такому повороту событий. Вместе с лордом Бьютом она навестила своего сына и, обняв его, воскликнула: «Слава Богу, Георг, ты теперь настоящий король Англии!»

Король и королева завтракали вместе. Как любила Шарлотта эти утренние часы. Георг всегда вел себя настолько обходительно, и она действительно поверила в то, что он относится к ней все с большей привязанностью. Это удивляло и радовало ее, так как она прекрасно понимала, что некрасива, а Георг, с его голубыми глазами, золотистыми волосами и свежим цветом лица, несомненно был обаятельным мужчиной. В королевском одеянии он выглядел поистине величественно; а этим ранним утром он был особенно мил. На завтрак он выпил только чашку чая.

– Я должен следить за собой, – объяснил он Шарлотте, – чтобы не растолстеть. Полнота ведь тоже досталась мне в наследство.

– Но чашка чая это слишком мало! Я прошу тебя съесть чего-нибудь еще.

Он довольно натянуто улыбнулся, давая ей понять, что хоть он и решил быть хорошим мужем, ей вовсе не следует вмешиваться даже в вопрос о его завтраке.

Георг тактично переменил тему разговора.

– Тебе наверное, покажется интересным праздник, который устраивает мэр Лондона. Вряд ли тебе приходилось видеть что-либо подобное.

– В Англии я чуть ли не каждый день вижу что-нибудь новое, о чем и не подозревала прежде. Это делает мою жизнь такой насыщенной.

Георг украдкой взглянул на нее. Они женаты уже два месяца. Неужели еще нет никаких признаков? Ведь он исправно исполнял свои супружеские обязанности. Вполне возможно, что она уже ждет ребенка.

– По-видимому мы будем гостями Сити, – произнесла она. – Я очень люблю Сити. Мне он кажется удивительно интересным.

– А как твои успехи в английском?

– О… вполне сносно. Я беру уроки каждый день.

– Скажи-ка что-нибудь.

Она попробовала, запинаясь, а он поправил ее. Они вместе посмеялись над ее необычным произношением. Какое счастье, сказала она, что он может так хорошо говорить по-немецки.

– Даже когда я научусь свободно общаться на английском, давай разговаривать на моем языке, когда будем оставаться вдвоем. Пусть он станет нашим интимным языком.

Он кивнул головой.

– Ну, а теперь… о планах на девятое.

Она мило улыбнулась. Как ему нравилось составлять планы! Он готов потратить столько усилий, чтобы пригласить гостей на самый обыкновенный бал даже тогда, когда его мысли должны быть заняты важными государственными делами. Например, делом мистера Питта.

– Очень много разговоров о мистере Питте, – рискнула сказать Шарлотта.

– Но он больше не входит в кабинет министров, – хмуро сказал Георг.

– Я слышала, что в городе очень переживают по поводу его отставки.

– Кто сказал тебе это?

– Я… я не помню. Это обсуждают все. По-видимому, многие сожалеют об его уходе. Говорят, что он великий человек, и печально, что его таланты больше не послужат стране.

Георгу это не понравилось. Она должна усвоить, что он не намерен разговаривать с ней о политике. Он достаточно насмотрелся на то, как женщины суют свой нос, куда им не следует. Георг даже начинал подумывать, что и его матушка слишком часто вмешивается; но она пожилая и мудрая женщина, и он всегда прислушивался к ее мнению. А Шарлотте он не собирается позволить стать еще одной советчицей.

Жены и любовницы королей часто стремятся властвовать над ними. Нельзя сказать, чтобы он – Георг Третий находился под чьим-то сильным влиянием… за исключением, конечно, его матери, да и то в пору его юности.

Георг начал размышлять о том, как однажды ему, возможно, придется объяснить матери, что отныне он будет принимать решения самостоятельно. А Шарлотте надо указать на это с самого начала.

Он резко оборвал ее:

– Этот вопрос решен. Он не должен тебя интересовать. Лучше давай я тебе покажу маршрут, по которому пройдет праздничный парад, организуемый лордом-мэром.

Георг расстелил на столе карту, и Шарлотта сразу же переключила свое внимание на нее. Это напоминало ей старые добрые времена с мадам де Грабов.

– А где будем находиться мы? – спросила Шарлотта, следя за пальцем Георга, показывавшем ей маршрут.

Георг слегка покраснел, и Шарлотта удивилась его волнению.

– Там… есть дом… – произнес он запинаясь, – напротив Бау-Черн в Чипсайде, откуда будет отлично видно все празднество. Владельцы этого дома пригласили нас по такому случаю к себе в гости.

– Странно, – пробормотала Шарлотта.

– Вовсе не странно, – ответил Георг с излишней горячностью. – Это прекрасный дом и, в сущности… он самый подходящий. С его балконов будет легко и удобно наблюдать шествие. Эти люди – квакеры. Я… я думаю, что квакеры действительно достойные люди. Мне… мне всегда казалось, что не будь я королем этого королевства, я мог бы принять эту веру.

Георг смотрел на нее почти вызывающе.

– Может быть ты расскажешь мне об этой квакерской вере, – спросила Шарлотта. – Наверняка ты знаком со многими квакерами.

По лицу Георга пробежала тень, он повернулся, подошел к окну, выглянул из него и произнес:

– Мое положение обязывает встречаться со многими моими подданными.

Королева была озадачена. Интересно, что за причина такой странной горячности и смущения? Может быть потому, что он пригласил ее смотреть процессию из дома, который считает неподходящим для королевы? Или потому, что он действительно серьезно задумывается о том, чтобы стать квакером? Конечно, это невозможно.

Да, подумала Шарлотта, мы не вольны поступать так, как нам того хочется, и она вспомнила лицо бедняжки Кристины, с которого не сходило печальное выражение с тех пор, как она узнала, что ее свадьба не состоится.

Бедная Кристина! Свободы выбора нет ни у принцессы… ни у короля.

– Георг, – спросила она, – ты серьезно задумывался о квакерской вере?

Ее слова не разрядили напряженную обстановку.

– Конечно, нет, – резко ответил он и добавил: – Извини, у меня есть срочные дела.

Он оставил Шарлотту за столом в недоумении: отчего же его настроение так внезапно изменилось.

Было похоже на то, что он скрывает какую-то тайну.

Шарлотту одевали для праздника, устраиваемого лордом-мэром. Это – торжественное событие, поэтому она должна быть великолепна. Фрейлины уложили ее волосы в прическу, которую они называли «коронационными локонами», прихваченными сверху бриллиантовым ободком.

На ней было платье из золотой и серебряной парчи с корсажем, усыпанным бриллиантами. Она не разочаровалась, увидев свое отражение в зеркале. Такое одеяние могло украсить даже самую невзрачную внешность, а Шарлотте хотелось завоевать восхищение окружающих.

Мальчик-паж в красном с серебром камзоле стоял в ожидании, чтобы нести ее шлейф; Элизабет Чадлей болтала с маркизой Лорн. Они не знали, что Шарлотта с каждым днем все больше понимает по-английски.

– Значит, король приглашен в квакерский дом, – засмеялась Элизабет Чадлей.

– Но, говорят же, что у него к ним особая любовь.

– Это – дом Барклея. Очень богатого банкира. Преуспевающие простолюдины сейчас в моде. Я уверена, Его Величество рад, что выбранный дом располагается не на Сент-Джеймс-маркет.

– Неужели семья Ханны приняла бы его?

Женщины прыснули со смеху. Как все это странно, подумала Шарлотта. Правильно ли она поняла этот разговор? Она не была уверена; но Георг так волновался, говоря о квакерах. Интересно, какая тайна связана с квакерами? Теперь Шарлотта уже не сомневалась, что за всем этим что-то скрывалось. Возможно, сегодня все и прояснится.

– Говорят, что на улицах полно народу, – продолжала Элизабет. – Все сторонники Питта там. Наверняка они не собираются приветствовать «фаворита» радостными возгласами, а ты как считаешь?

– А разве они когда-нибудь были рады его видеть?

– Никогда. Но если в процессии будет участвовать мистер Питт, они действительно могут выкинуть какой-нибудь номер и оскорбить господина Бьюта и Ее Высочество – принцессу.

Питт! Бьют! Принцесса! Шарлотта догадывалась, о чем болтали эти легкомысленные женщины.

Ей самой пришлась не по душе вдовствующая принцесса, и она была уверена, что свекровь тоже недолюбливала ее. Это просто позор, что о ней и лорде Бьюте ходят такие сплетни. А что думает по этому поводу король? Какого бы мнения он ни придерживался, он оставит это при себе. Он слишком любит их обоих и, как подозревала Шарлотта, их гораздо больше, чем ее.

Она улыбнулась, успокаивая себя. Все изменится. Теперь, когда Георг стал ее мужем, он уже больше не будет маменькиным сыночком. А возможно, он вскоре станет отцом… Но Шарлотта еще не была вполне уверена в этом. Вот когда это случится, тогда действительно все изменится. Самыми важными для него людьми станут жена, сыновья и дочери, а не властная мамаша и ее возлюбленный.

Шарлотта, сверкающая бриллиантами, разрумянившаяся от предвкушения удовольствия, которое, вероятно, ее ожидает, покинула свои апартаменты и заняла свое место в экипаже рядом с королем. В этой карете они должны были направиться в дом квакера, чтобы оттуда наблюдать празднество.

Питту не хотелось участвовать в праздничной процессии, но леди Эстер приложила немало усилий и все-таки убедила его.

– Если ты не пойдешь, – сказала она, – люди сочтут, что ты стыдишься смотреть им в лицо, и через день-другой примут на веру ту ложь, которую Бьют распространил о тебе.

– Они прочтут мое письмо, где все разъясняется, – улыбнулся Питт.

– Клевета прилипчива, – настаивала леди Эстер, и Питт вынужден был согласиться с тем, что она права.

– Но банкет устраивается в честь короля, и я не желаю создавать неловкое положение своим появлением.

– Ты должен быть там. Я просто уверена в этом. Тебе надо убедить жителей города, что ты по-прежнему один из них. Ты ушел в отставку, потому что кабинет министров не согласился с тобой. Ты принял пенсию и мой титул всего лишь в качестве награды за свои труды… и Богу ведомо, что ты заслужил их. Нужно думать о будущем, Уильям. Ты должен пойти.