– Но я достаточно взрослая, чтобы быть представленной ко двору, поэтому маркиз послал за мной и мамой, чтобы мы приехали в Лондон.

– Наверное, каждая девушка мечтает приехать в Лондон.

– Наверное. Ради танцев и беготни по лавкам, ради балов и венецианских завтраков. Но дедушка хочет, чтобы я сделала подходящую партию. – Леди Марджори сказала это с таким видом, как если бы дедушка хотел, чтобы она ела насекомых.

– Я думаю, все родители и дедушки с бабушками хотят этого для своих детей.

– Но мой дед хочет лишь того, что считает выгодным для себя. Он хочет, чтобы моим мужем стал член парламента или сын какого-нибудь герцога. Он готов выдать меня за какого-нибудь допотопного старика вроде себя.

Джек пожал плечами. Именно так и заключались браки в высшем обществе.

– А вы хотите обвенчаться?..

– С Гарольдом, из наших мест.

– Ах, с Гарольдом из ваших мест. Надеюсь, это не ваш конюх или грум?

– Конечно, нет. Я знаю, к чему меня обязывает мое имя. Он сын барона, чьи земли граничат с нашими. Я знаю его с колыбели. И я решила выйти за него замуж, когда мне было десять лет.

– А Гарольд об этом знает?

Румянец залил щеки Марджори, отчего она показалась еще моложе.

– Узнал год назад, когда ему исполнилось девятнадцать. Я ему сказала. – Джек усмехнулся, и она опустила глаза. – И он согласился.

– Но он не просил вашей руки, как подобает мужчине?

– Он попросил бы, если бы дедушка удостоил его разговора. Дед же назвал Гарольда гнусной собакой.

Ничтожный юнец просит руки внучки маркиза? Разумеется, так может поступить только самонадеянный франт.

– Позвольте узнать – вы были бы счастливы жить в деревне с сыном барона?

– Мне нравятся лондонские балы, но Гарольд обещал, что весной мы смогли бы приезжать сюда. Но да, мне очень нравятся сельские занятия. Знаете, мы устраиваем собрания и званые обеды, так что нельзя сказать, что мы живем уединенно. Кроме того, если бы мне пришлось уехать далеко или жить в Лондоне постоянно, я скучала бы по папе и маме.

Она вообще слишком молода, чтобы выходить замуж, подумал Джек. Это, конечно, не его дело, но он все же не удержался и сказал:

– Придя сюда, вы бросили вызов вашему деду. Почему бы вам с Гарольдом не бежать в Гретна-Грин и не обвенчаться там?

– Гарольд не хочет. Он говорит, что это будет бесчестно с его стороны – погубить мою репутацию.

Значит, у этой глупой парочки все же есть голова на плечах – одна на двоих.

– Гарольд выглядит очень… очень благородным. Но что же вы собираетесь делать?

– Я собираюсь погубить себя.

Джек в испуге посмотрел на горничную, а потом на дверь, собираясь бежать.

– Не со мной же?

– Не говорите глупостей. Я берегу себя для Гарольда.

– Слава Богу. То есть, конечно, вы бережете. Настоящая любовь и все такое.

Леди Марджори не обратила внимания на его слова.

– Но если я встречусь со своей кузиной и подружусь с ней, дедушка сочтет меня падшей женщиной. Тогда я буду недостойна его внимания, как произошло с матерью Эллисон. Дед не сможет выдать меня замуж за кого-нибудь из своих ужасных стариков-друзей, поэтому ему ничего не останется, кроме как отпустить меня домой и позволить выйти за Гарольда.

– Нет, я не стану в этом участвовать. Это сослужило бы дурную службу моему заведению. И потом, ваша кузина теперь устроена вполне прилично. Она не дает пищи сплетням и скандалам, так что вы напрасно потеряете время. Возможно, вашему деду не понравится, что вы знаетесь с вашей изгнанной родственницей, но он не сможет счесть вас опозоренной из-за того, что вы с ней видитесь.

– Но мне все же хотелось бы встретиться с ней. Возможно, кузина Эллисон научит меня быть смелой, чтобы я могла противостоять дедушке.

Мотивы, которыми руководствовалась леди Марджори, вызывали у Джека большие сомнения, но он взвесил открывающиеся при этом возможности. Элли и ее кузина. Элли и признанная внучка Монтфорда. Элли и девушка, принадлежащая к высшему обществу. Эти отношения могли превратить гувернантку в настоящую леди.

Именно это и могло обеспечить место Элли в обществе, и Джек должен помочь ей обрести его. Даже если тем самым он затянет петлю у себя на шее.

Глава 22

– Завтра во второй половине дня мы идем в музей, в египетские залы.

Леди Марджори сделала лицо, какое бывает у Харриет, когда мисс Силвер напоминает ей о том, что пора ложиться спать. Джек добавил:

– Это очень полезно для моей подопечной, а вашу кузину интересуют древности.

– Рядом с нашим домом есть какие-то римские развалины. Наверное, они вполне подошли бы, чтобы их показывать гостям, но идти смотреть на мумии? Это ведь мертвые люди! Смотреть на них еще хуже, чем наступить на могилу. А на тех, кто их выкопал, лежит проклятие.

– Именно по всем этим причинам Харриет страшно хочется пойти туда.

– Господи, неужели ваша подопечная такая толстокожая?

Джек рассмеялся.

– Еще какая толстокожая, скажу вам с радостью. Вы и сами убедитесь в этом, если пойдете смотреть на мертвых египтян. Вы знаете, что жен и рабов фараонов хоронили вместе с ними в пирамидах? Некоторые ученые считают, что заживо.

Румянец сошел с лица леди Марджори, и Джек пожалел, что пошутил над девушкой, которая, кажется, обладала избытком тонких чувств в отличие от Элли и Харриет… слава Богу. Внучка Монтфорда белокура, синеглаза и округла в соответствии с идеалом высшего общества – и почти такой же ребенок, как Харриет, на пресыщенный взгляд Джека. Но она была леди, поэтому он попросил у нее прощения.

– И потом, разве не вы только что говорили о своем желании стать смелой? Выше голову, солдат!

Марджори с недоумением посмотрела на Джека.

– Прошу прощения. Я привык обучать новобранцев. Я хотел сказать – берите уроки у Макбета и доведите свою храбрость до точки, откуда нет возврата.

Внучка маркиза выглядела совершенно сбитой с толку.

– То есть победите свои страхи. Если вы не можете видеть мертвого фараона, вы никогда не сможете противостоять Монтфорду. И вы никогда не сможете выйти за вашего рыцаря без страха и упрека.

– Я сказала вам, что Гарольд – сын барона, а не рыцарь.

Джек еще раз извинился, губы у него кривились. Леди Марджори расправила плечи и сказала:

– Но вы правы. Я так и сделаю. В какое время вы придете? И скажете ли вы моей кузине о моем намерении встретиться с ней?

– Ну ясное дело. Вы, может, думаете, что с Монтфордом трудно иметь дело, если ему противоречить. Вы еще не знакомы с нашей Элли.

Леди Марджори плотнее закуталась в накидку.

– Возможно, я передумаю, если мисс Силвер похожа на моего дедушку. Если моя кузина человек неприятный, не вижу оснований в очередной раз страдать от проявлений чьего-то дурного характера.

– Вздор. Мисс Силвер вовсе не похожа на маркиза. Она само совершенство, и вы с гордостью будете называть ее кузиной.

Марджори улыбнулась и сказала:

– Видите ли, она в такой же степени внучка Монтфорда, что и я, а вы – сын графа.

– Я прекрасно осведомлен о своих и ваших предках, мисс.

– Да, но даже моему дедушке пришлось бы согласиться, что это было бы идеально – такое супру…

– Договоримся на три часа?


Элли отнеслась к возможности познакомиться с кузиной иначе.

– Не вижу оснований знакомиться с этой молодой леди. – И она развязала ленты шляпы, намереваясь остаться дома, когда Джек и Харриет пойдут в музей.

– Неужели вам неинтересно?

– Увидеть, саркофаги? Да. Но я смогу сходить туда и в другой день. Познакомиться с кузиной? Вы уже сказали, что это глупая, избалованная девчонка. Кажется, именно так вы выразились. Да, кажется, вы еще сказали, что она хитрая. Я учила стольких молодых леди вроде этой, что мне хватит до конца дней моих. – И Элли принялась осторожно стягивать дорогие перчатки из мягкой желтовато-коричневой йоркской кожи.

Джек едва удержался от того, чтобы не помочь ей. Он отступил на шаг, подальше от соблазна, и сказал:

– Да, но это дружелюбная девчонка, которой хочется знать своих родственников.

– Эти так называемые родственники успешно игнорировали мое существование всю мою жизнь. Теперь я могу с таким же успехом игнорировать их.

– Вы, конечно, слишком справедливый человек, чтобы обвинять леди Марджори в антипатиях старших членов семьи. Она всего лишь девочка. Возможно, она пытается залатать разрыв.

– Без одобрения лорда Монтфорда, даю слово. Я не могу потворствовать непослушанию. Это может дурно повлиять на Харриет.

– Вам кажется, что Харриет стала послушной?

– Когда это ее устраивает. И когда некоторые запрещают ей хвалить дрессированных лошадей в цирке, но при этом разрешают восьмилетней девочке попробовать прокатиться на пони стоя.

– Врач сказал, что рука у нее не сломана.

Элли принялась стягивать вторую перчатку, словно Джек ничего не сказал.

– Как вы заметили, леди Марджори молода. Она не понимает, какие неприятности может причинить человек могущественный, богатый и решительный вроде лорда Монтфорда. Он может отречься от нее и лишить приданого, как поступил с моей матерью. Захочет ли возлюбленный моей кузины жениться на ней в таком случае? Или маркиз может отослать ее от тех, кого она любит, к какому-нибудь дальнему родственнику или в свое имение в тропиках. Женщина, особенно молодая женщина, не властна над собственным будущим – над ним властен глава семьи.

– Эта девочка прекрасно понимает, кто держит в руках вожжи, но она желает поартачиться.

– Значит, она, кроме всего прочего, еще и эгоистична. Конечно, Монтфорд не может лишить наследства свою наследницу, но он может лишить Денег родителей леди Марджори либо вынудить их уехать из их дома. Будет ли моя кузина рада узнать, что ее родители страдают из-за ее детского упрямства?