Барбара Мецгер - Трефовый валет

– Еще не легче! – Элли никогда в жизни не падала в обморок. Теперь, кажется, ей подвернулся удобный случай научиться этому искусству. Вот только мистер Берквист, чего доброго, возьмет и плеснет ей в лицо воды, а она и без того продрогла до костей. Или он позовет Харриет. Когда Элли в прошлый раз уснула в присутствии этой малышки, она обнаружила, проснувшись, что ее волосы привязаны к столбику кровати.

Кажется, поверенный посочувствовал ей, потому что сказал:

– Вы, судя по всему, леди взрослая и хорошо образованная. Возможно, ваша семья…

Если бы у Элли была хорошая, любящая семья, она бы не потащила этого несчастного шкодливого ребенка через всю Англию. Равно как не стала бы искать новое место, где ей пришлось бы работать за гроши. Она пила бы чай и читала романы, поставив ножки на скамеечку для ног.

Элли покачала головой:

– Нет, мои родители умерли. А родственники ее матери?! – спросила Элли, хватаясь за соломинку.

На сей раз головой покачал поверенный:

– Они ни разу не ответили на мои письма.

«Значит, знают, что такое Харриет», – подумала Элли.

– Ирландцы, – сказал поверенный, словно этим объяснялось их нежелание взять на себя заботы о дочери капитана Хилдебранда.

Тащить Харриет в Ирландию Элли не могла, даже если бы у нее хватило на это средств и сил.

– А вы, сэр? Кажется, вы с успехом хлопочете о наследстве Харриет, так что с таким же успехом могли бы взять на себя и заботу о ней.

Элли не знала, падал ли поверенный когда-либо в обморок, но у него был такой вид, будто он собирался сделать это прямо сейчас. На всякий случай Элли поискана глазами стакан с водой.

– Нет, – проговорил он еле слышно. – Боже милостивый, нет.

– Тогда предлагаю вам придумать что-нибудь еще, если только вы не хотите, чтобы мы заночевали в вашей конторе. Больше мне деваться некуда.

Был ли причиной очередной грохот в соседней комнате, или мысль о том, что у него в кабинете заночуют две особы женского пола, но мистер Берквист стал в отчаянии рыться в своих папках.

– Где-то тут было что-то такое… – бормотал он, расшвыривая папки. – А, вот оно! Завещание капитана Хилдебранда. Я заставил его написать завещание, когда он купил капитанский патент. Вы понимаете, жизнь солдата – вещь ненадежная.

Элли присела на край стула.

– Он назвал опекуна дочери, на случай если его родители умрут раньше его?

– О, мисс Харриет тогда еще не родилась, но насколько мне известно, другого завещания у него не было.

Элли с разочарованием откинулась на спинку стула. На что ей последние волеизъявления этого офицера?

Берквист водрузил на нос очки и попытался прочесть беспорядочные каракули на пожелтевшем листке бумаги. Если капитан Хилдебранд начертил эти кошачьи скребки, подумала Элли, понятно, у кого Харриет унаследовала свои орфографические способности, точнее, отсутствие таковых. Ах, если бы дитя унаследовало что-нибудь еще, подумала Элли.

– Хилдебранд прислал это из Португалии, когда был еще только лейтенантом. Однако документ засвидетельствован, так что его можно представить суду. – Берквист поправил очки. – Да! Он оставляет свою лошадь, шпагу и прочие земные сокровища своему доброму другу достопочтенному Джонатану Эндикотту.

Элли боялась надеяться.

– Вы думаете, что «прочее» относится к Харриет?

– Определенно! – Берквист улыбнулся. – Если и есть что-то прочее, то это мисс Харриет.

– Но завещание написано так давно, мистер Эндикотт мог умереть или переехать. И он, возможно, не захочет взять мисс Хилдебранд.

– Да кто же этого захочет… то есть у него нет выбора. И у меня для вас хорошая новость – Джонатан Эндикотт сейчас находится здесь, в Лондоне. Он брат графа Карда, знаете ли. Молодой Эндикотт был другом капитана Хилдебранда и отличился на войне. Его считают прямо-таки героем. Газеты просто пестрели его именем.

Бравый герой, верный друг с благородными и богатыми связями, совсем рядом – что еще могла бы Элли пожелать для Харриет? Элли была очень довольна. Такой прекрасный джентльмен, должно быть, станет превосходным опекуном девочки и, конечно же, сможет оплатить ей, Элли, все расходы. Она размечталась и потому прослушала последние слова мистера Берквиста.

Тот все еще качал головой и бормотал:

– Скандальные газетенки мусолят его имя.

Элли уже направлялась к дверям.

– Это очень мило.

А поверенный немыслимо обрадовался, что выход найден и что они уходят; по сему случаю он даже притворился, что не заметил флотилии из бумажных корабликов, некогда бывших документами и исками, а теперь плывущей по ковру его передней. Он так страдал от сознания собственной вины, что нанял экипаж, дал указания извозчику и даже сам заплатил ему.

Очень мило.

– Я выиграла. Я говорила, что они не захотят взять меня.

– Вздор. Твоя бабушка больна, а бедный виконт умер. Наверное, тебе следовало бы надеть хотя бы черные перчатки.

– Миссис Симпль не считала это нужным.

– Ты прекрасно знаешь, что ее зовут миссис Семпл, а не Симпль. – Симпль означает «простушка», а эта женщина оказалась хитрой, как лисица. – Наверное, если у капитана Эндикотта есть жена, она знает, какой траур должна носить юная леди.

Элли надеялась, что эта образцовая жена благородного офицера оставит ее в качестве гувернантки Харриет, по крайней мере до тех пор, пока она не найдет места получше. Элли согласилась бы ухаживать даже за краснозадыми обезьянами, однако разве можно привередничать, когда твои сбережения тают с такой быстротой.

Они миновали узкие улицы коммерческих кварталов и направились к Мейфэру и более широким проспектам с маленькими садами, пестревшими там и тут. Элли попыталась не думать о том, что она станет делать, если у миссис Эндикотт уже есть гувернантка. Она принялась рассматривать прохожих на улице лишь бы не углубляться в себя и не уходить с головой в свои сомнения и опасения.

Хочешь не хочешь, а завтрашний день настанет довольно скоро. Чем скорее они доберутся до места, тем лучше. Конечно же, капитан Эндикотт позволит ей остаться на ночь, сколько бы нянек и наставниц ни работало в его доме. Один из лучших, храбрейших офицеров Англии, рожденный в благородной семье, не может не быть великодушным.

– Держу пари, он тоже не захочет меня взять.

Элли не стала притворяться, что не поняла. Этому джентльмену могло быть даже неизвестно о существовании Харриет. Он, конечно, не мог знать, что она вот-вот окажется у его дверей, с саквояжами и чемоданами, да еще с маленькой вертлявой девочкой в придачу. Слава Богу, он не сразу догадается, что это за подарок – Харриет.

– Конечно, он возьмет тебя к себе, ты ведь дочь его лучшего друга, – сказала Элли, чтобы поддержать уверенность обеих. Несмотря на тесноту экипажа, она постаралась привести в порядок свою подопечную. – Первый взгляд очень важен для джентльмена, и ты не должна разочаровать его.

Однако что можно было сделать с грязным передником, запачканными в грязи башмаками, хлюпающим носом и разорванными перчатками, к тому же Харриет умудрилась потерять свою шляпу. Элли все же удалось причесать девочку и заплести ей косички, так что теперь голова Харриет была в относительном порядке. О собственной внешности она позаботится потом. Именно Харриет должна произвести хорошее впечатление на капитана Эндикотта. Второе впечатление непременно будет совсем другим.

– И ты обязательно должна вести себя как леди, – сказала она, глядя в глаза Харриет, чтобы убедиться, что та поняла.

– Не понимаю зачем. Он тоже не захочет меня взять.

– Захочет, если ты будешь вести себя хорошо и покажешь ему, какая ты на самом деле умная и послушная девочка. – Элли чуть не подавилась этими лживыми словами, но не попытаться она не могла. – Капитан Эндикотт полюбит тебя.

– Хотите пари?

Элли терпеть не могла заключать пари. Но тем не менее спросила:

– Сколько?

– Вы уже должны мне пять тысяч фунтов. Вдвое больше или ничего?

Поскольку они заключали пари на воображаемые суммы в течение всей поездки, Элли согласилась. Миссис Семпл могла бы заработать сильное сердцебиение из-за воспитательных методов мисс Силвер и ее чувства приличия, однако сама-то она не пожелала лично сопроводить Харриет Хилдебранд к ее родственникам. Вот Элли и делала что могла.

Когда экипаж остановился, она наскоро спрятала волосы под шляпу и завязала под подбородком ленты. Выглядела она, конечно, не лучшим образом, но ей-то ведь и не требовалось очаровывать – капитана Эндикотта.

Дом капитана оказался не таким солидным, как те, мимо которых они проезжали, однако он выглядел вполне пристойно. Настроение у Элли поднялось.

– Видишь? Это жилище настоящего джентльмена. Капитан Эндикотт поступит правильно и возьмет тебя к себе.

Ей показалось странным, что в доме было две двери, одна красная, другая черная. Извозчик посмотрел на Элли, словно спрашивая, куда поставить их чемоданы.

– Посередке, наверное, – сказала она, найдя монету в ридикюле, чтобы оплатить его усердие. Он прикоснулся к шляпе и вернулся к экипажу.

– В какую дверь? – спросила Элли, когда наемный экипаж отъехал. – Выбирай.

Харриет рассматривала большой дом с подстриженной изгородью перед фасадом и сверкающими окнами.

– Не важно. Мы здесь не останемся.

Дело шло к вечеру, смеркалось. Ночь обещала быть холодной. Больше идти им было некуда, и денег оставалось совсем мало.

– Не будем заключать пари, дитя мое. Мы должны здесь остаться.

Элли выбрала красную дверь, которая была под стать волосам Харриет (и ее красному носу).

На ее стук дверь отворил очень высокий, очень сердитый человек. Харриет спряталась у Элли за спиной.

– Вы что, читать не умеете? – крикнул человек, указывая на вывеску над дверью, а потом захлопнул дверь перед носом Элли.