Мои руки вдруг поднялись. Легко и невесомо. Не я. Травы повели.

Притихшая было, травяная река плавно качнулась, зовя за собой, к Сергею.

Слыша свой голос слабым и далёким, как в глубоком сне, я попросила, ничуть не сомневаясь, что мужчины выполнят мою просьбу:

— Посадите его.

Они переглянулись. Вадим отрицательно покачал головой. Андрей взглянул на Сергея, который всё ещё вздрагивал, потом обернулся ко мне, уже открыл рот, чтобы, кажется, отказать мне. И закрыл. А я на его острый взгляд опустила глаза: белый волк стоял у моих ног и пристально смотрел на мужчин.

— Поднимаем.

— Уверен?

— Поднимаем.

Они с предосторожностями стали переворачивать Сергея. Один раз он сильно дёрнулся, втянув воздух сквозь зубы, но сильные мужские руки удержали его. Усадили, почти не давая двигаться. Низко опустив голову со спутанными волосами, закрывающими лицо, напряжённый до мокрого в тусклом свете тела, он дышал часто и поверхностно.

Что-то капнуло на мои сведённые впереди руки. Оказывается, я плачу, не замечая того.

Шагнула к нему. Боязнь, что он внезапно ударит ногами, которые теперь свободно свисают, растаяла… Ладони, переплетённые травами, погладили Сергея по голове, ласково — по плечам и рукам, наполняясь странной, но весьма ощутимой тяжестью; по ногам до колен. С этим, почти ласкающим движением опускаюсь на корточки… Ладони медленно-медленно съехали вниз, к стопам, огрузившись уже невероятной тяжестью, пригибающей к полу. Пальцы скользнули под стопы и замерли, слегка обнимая пятки. Мой вдох — руки будто надулись и наполнились неподъёмным грузом, чуть не бетоном. Выдох — груз исчезает: судя по лёгкому движению трав в такт моему дыханию — именно они его как-то развеивают.

Ни одной мысли. Только старание удержать страшный груз на ладонях.

Минут через пять застывший в диком напряжении Сергей шевельнулся и чуть приподнял голову. Смотрит на меня — и не видит. Зелёные глаза — пустые.

Ещё минуту спустя травы с моих ладоней медленно, но уверенно принялись оползать его ноги. Они лезли, ввязываясь в странные, изысканные петли и узоры, преображаясь в диковинные сапоги, — и так деловито, что мне казалось: я слышу шелест подминаемых ими мешков…

— Оля…

Шёпот… Я взглянула наверх и увидела сквозь слёзы, которых опять не замечала: Сергей уже осмысленно смотрит на меня.

Мужчины, недоверчиво взглянув в лицо Сергея, с облегчением убрали руки и встали. Он со вздохом повёл плечами, снимая напряжение, потом откинул назад волосы, открывая измученное лицо.

— Ну что? Как ты? — спросил Вадим.

— Нормально. А что… Опять? — Сергей обвёл насторожённым взглядом комнату, в которой царил откровенный бардак.

— Было. Как ноги?

— Не понял.

— Ноги не болят?

— Есть немного. Как обычно. Который час?

— Третий пошёл.

— Пересадите его в кресло, я хоть постель застелю, — попросила я. — Спать-то тебе всё равно надо.

Мужчины перенесли Сергея в кресло, и, пока Вадим поил его отваром из термоса, мы с Андреем быстро привели постель в порядок. Пришлось сменить бельё. Старое оказалось и грязным — с пола-то, а кое-где и порванным.

Только мужчины решили, что теперь можно перебазировать Сергея на кровать, как я воспротивилась и, недовольно хмыкнув, высказалась:

— Ну прямо щас — дам я вам перенести его, грязного и потного, на чистое бельё. Нет уж. Сначала хоть полотенцем протереть, а потом уж спать.

— Раскомандовалась, — пробормотал Сергей, расслабленный и выглядевший усталым.

— Конечно, раскомандовалась. А как с вами иначе?

Сбегала в ванную, намочила одно полотенце, прихватила второе — сухое. Обтёрла его до пояса, недовольно шипящего сквозь зубы от холодного влажного прикосновения, и только потом разрешила переместить. Мужчины тем временем подняли столик, стулья, собрали упавшую мелочь. Положили Сергея с предосторожностями, памятуя, что он, сам того не осознавая, совсем недавно, минуты назад, травмировал себе ноги. И не смущало, что сейчас он не чувствовал боли.

— Оля, ты останешься с ним? — нерешительно осведомился Андрей. — Может, я досижу? Или, вон, Вадим сначала, а потом меня опять разбудит?

— Идите-идите — вызову, если что, — отмахнулась я. — Мобильный с собой.

Мне уже было не до них. Сергей почти заснул, едва его уложили, а я пыталась пристроить принесённую Андреем лампу-прищепку таким образом, чтобы свет падал строго на мои руки с вязанием, но никак не на постель. Хотя Сергей сонно и пробормотал, что свет ему не мешает. Велела ему закрыть рот и глаза — и дрыхнуть. Что он почти мгновенно и сделал. Закрыл глаза — и дыхание стало бесшумным.

Первым ушёл Вадим. Я слышала, как он негромко заговорил с Мариной, дождавшейся всё-таки окончания событий. Кажется, он уговаривал её не заходить, поскольку Сергей только-только заснул. Потом, собрав последние вещи, найденные на полу, вышел Андрей, прикрыв дверь.

Наступила прозрачная тишина, и стук настенных часов из комнаты с компьютером слышался так отчётливо, будто они висели именно здесь… Где-то через полчаса я сама начала задрёмывать, с трудом тараща на крючок и на вязание то и дело закрывающиеся глаза. А в следующие минуты я уже просто впадала в обрывистые сонные видения, отключаясь от реальности на пару-тройку минут.

Странный рокот с трудом прорвался в мою дремоту… Начала просыпаться. Рычание — не рокот. Доносится откуда-то с пола. От двери. Белый волк. Смотрит на кровать и рычит. Я оглянулась. Отложила вязание. Встала.

Сергей, лежа, смотрел в потолок. Глаза чисто зелёные, неподвижные. Лицо — уже не то, расслабленное, с каким засыпал. Жёсткое, словно собирается прыгнуть через пропасть. Или драться… Тонкое одеяло уже отброшено…

Я стояла над ним бездумно, глядя, как напрягаются мышцы его живота, и понимая только одно: несмотря на травяной отвар, сегодня кошмар — призрак аварии — довлеет над ним. И стороной, тоже как-то косвенно, понимала, почему: последние дни он жил в бесконечном стрессе, не дающем ни секунды передышки. И неудивительно, что этот стресс сейчас буквально выходит из него. Привидевшимся кошмаром или действием — лишь бы расслабились мышцы.

"Отвернись!" — велела волку.

Он лёг — мордой на лапы.

Оглянулась — на лампу-прищепку. Выключила. Хватает лунного света из окна. Снова оглянувшись на прикрытую дверь, я спустила "молнию" джинсов и вылезла из них. Под футболкой расстегнула лифчик, вытащила.

Приглушила вздох, глядя на отчётливо очерченное тело Сергея, слыша его беспокойное дыхание. И взяла его за руку. Протиснулась ладонью в его зажатый кулак, с трудом переплела свои пальцы с его… Движение на подушке. Голову повернул. Свободной рукой погладила его по щеке, чуть колючей от щетины, по снова вспотевшему лбу, убирая назад волосы. Блеснули оживающие глаза… Я ждала, затаив дыхание.

Он задвигался, рукой уперевшись в край матраса — освобождая мне место. И не отпуская моей руки, уже сознательно взятой им. Я потянула краешек одеяла и осторожно, чтобы не задеть его ног, легла рядом. Чуть ниже. Лицом в его грудь. Головой под подбородок… От кожи — лёгкий, терпкий запах пота… Холодный, замёрз, пока в полубессознательном состоянии, в своих кошмарах, готовился буянить… Минута тишины. Сергей завозился, укрывая меня одеялом — так, как я люблю: запихивая мне под спину край. И оставил руку на моём плече, обнимая… Некоторое время я слушала, как его учащённое дыхание смиряется глубоким покоем. В ладонь, которую несмело приложила к его животу — чуть сверху, потому что так удобней лежать, бился пульс… А потом заснула, нисколько не боясь повторного кошмара. Сергей, засыпая, обнял меня так, будто собирался защищать. Уплывая в сон, я ловила отголоски мыслей о том, что ему и нужно именно это: не защищаться, а защищать.

… Проснулась опять у него под мышкой. Сообразила, ещё не открывая глаз: голове тепло. И вообще тепло, как в гнёздышке. Улыбнулась сонно. И — замерла: что-то тёплое коснулось виска. Осторожно открыла глаза. Утро, кажется, в разгаре, раз в комнате совсем светло?.. А он лежит на боку — опираясь на локоть, и, нависая надо мной, заглядывает в лицо. Взял — и ещё раз поцеловал в висок. Даже не поцеловал — прикоснулся губами. Пока он был занят виском, я изловчилась и рванула было из-под одеяла.

— Куда-а?! Шустрая какая! — сердитым шёпотом.

Рука-то его у меня на боку. Ладонью за спину и придержал.

— Увидят! Сергей, отпусти!

— Поздняк метаться! Видели уже.

— Кто?!

— Ну, Вадим заходил… Андрей вроде тоже побывал.

— О-ой…

— А чего ой? Сейчас мама зайдёт — и будет полный набор, — поддразнил он.

— Почему — полный? — строптиво откликнулась я. — А Александр?

— Убью.

Я притихла. Уткнулась ему в грудь, чтобы не видел озорной улыбки.

— А кого?

— В смысле — кого? Его, конечно.

— А…

Чтобы спросить, почему не меня, — перевернулась на спину. А он нагнулся — взял и поцеловал. В губы. Тихонько так. Сначала… В общем, мы оба здорово вздрогнули, когда в дверь деликатно постучали. Шёпотом ойкнув, я немедленно нырнула под одеяло.

— Э… Сергей, ты… вы… ещё не встали?

— Сейчас! — недовольно сказал Сергей.

— В общем, завтракать я накрою в столовой комнате. Ясно?

— Угу…

Теперь уже отчётливо слышные шаги постепенно утихли.

— Столовая комната? — удивлённо спросила я.

— Рядом с кухней. Была закрыта раньше. — Он снова нависал надо мной, облокотившись, и явно не собирался ни сам вставать, ни отпускать меня. Я вспомнила, какой бываю лохматой по утрам, и покраснела. Он пальцем провёл по моей щеке и улыбнулся. — Ты что? Что-то вспомнила?

— Волосы у меня, наверное…

— Да уж, лохматость повышенная. — Он пальцами поправил мне чёлку и спросил: — Оля, ты… не разочарована?