Он задумался, видимо вспоминая, и я поторопила его:

— И что? Ты помог ему вернуть фирму?

— Кажется, тебя больше интересовало, почему Андрей работает у меня.

— А разве это не связано друг с другом?

— Умница. Конечно, связано. Я предложил ему отработать у меня год взамен на возвращение фирмы. Он согласился. В этом отношении мне повезло с ним. Получился странный баш на баш. Не будь его, ещё неизвестно, что было бы со мной.

— Итак, фирму ты ему вернул, — размышляя, сказала я и протянула ему следующее яблоко. Он усмехнулся и яблока не взял, но подъехал ближе — так, что мои ноги касались подлокотника его кресла. И только тогда обеими руками взялся за мою кисть — очень бережно и даже, кажется, нежно. У меня снова мурашки по телу — аж в спине прогнуло: ну что он делает! И поспешно спросила: — Трудно было с той фирмой воевать?

— С какой фирмой? — насмешливо и самодовольно спросил Сергей и забрал, наконец, яблоко. И так смачно куснул его, что я поняла.

— Хочешь сказать, что ты…

— У меня на примете очень хорошие юристы. С ними в тандеме я очень хорошая акула. Ем, конечно, не всё подряд. Но на эту фирму мне уже жаловались.

Ух ты… Сергей-то ведь передо мной хвастает. Как рыбак, поймавший рыбу мечты. Как мальчишка, который хочет понравиться, и поэтому показывает, какие мышцы он накачал. Ну ничего себе — сказали мы себе…

— Теперь ты. Зачем тебе это знать?

— Ну, интересно же…

— Не увиливай. Ты сама призналась о задней мысли. — Его зелёные глаза заледенели. И он снова напрягся. Я вздохнула.

— Ладно. Только ещё один штрих к Андрею. Он женат?

— Зачем тебе?

— Это связано с той самой пресловутой задней мыслью.

— Нет. Не женат, — недовольно сказал он и насупился. — Ну?

— Только Андрею не говори, — предупредила я. — А то как какая-то сплетница получаюсь. В общем… У меня есть младшая сестра. Её зовут Аня. Андрей влюбился в неё, а я боялась, что он уже женатый.

— Сейчас никто на это не обращает внимания.

— В число этих никто я не вхожу.

— Ты уверена, что он влюблён?

— Да.

— Откуда такая уверенность?

— Я вижу это.

— А если бы влюбилась ты — увидела бы?

Честно задумавшись, я снова вздохнула. Я могла бы увидеть всё что угодно из происходящего с другим человеком. Мне бы подсказали. Но травница не может увидеть себя. Так говорила бабушка. Травница — она как переводчица. А как перевести саму себя?

23

Зато Сергей… Глубокий аромат тёмно-красной розы вокруг него подсказывает, что он влюблён и очень сильно. Лина счастливая… В жизни я такое часто видела: люди ругаются друг с другом — чуть не с наслаждением, но чувство при этом у них крепкое. Если бы ещё любила и Лина. Но вокруг неё до сих пор белые лилии отрешённой созерцательности и безразличия… Впрочем, не мне её судить. Всё в их взаимоотношениях зависит только от Сергея… Я вздохнула.

Сильная ладонь легла на мои пальцы. Стах, сидевший на покрывале — оперевшись на мои ноги передними лапами, покосился на Сергея, но "промолчал".

— Не забыла? Ты мне должна рассказ.

— Но я уже сказала, в чём дело, — удивилась я.

— Уговор был — рассказ на рассказ, — напомнил Сергей. — Я поведал про Андрея, ты расскажешь про сестру. Слушаю.

Собравшись с мыслями и определившись, что говорить, а о чём умолчать, я начала:

— Аня — хороший человек. Но ей не повезло. Знаешь, наверное, есть такая фраза: бойтесь своих желаний — они имеют привычку исполняться буквально. Ну… Аня и загадала однажды, чтобы в её жизни появился человек, который её очень сильно полюбит. А на всё остальное — плевать. Ей так хотелось быть любимой, что она не подумала, что любовь может быть безжалостной. Желание сбылось. Появился такой человек. Но оказалось, что он стопроцентный эгоист. В Ане он видел свою собственность. Она не выдержала — ушла от него. Пришёл — уговорил вернуться, обещал, что исправится. Потом повторилось. И он уверовал в то, что она просто играет с ним, уходя. Сам по себе он был человеком ленивым. Но считал, что в его несчастьях, в том числе и в потерянной работе, виноват кто угодно, только не он. Последний год для Ани был страшным: он сидел дома, в то время как она работала в нескольких местах, чтобы заплатить за его квартиру, купить ему продукты, а он ещё привередничал, что она покупает не то, что он хочет. Дома — бардак, грязь. Аня приходит с полными сумками, а он валяется на диване, кидает на пол окурки и пеняет ей, что она у него дома не хочет убираться. В конце концов, она начала от него прятаться — то у родителей, то у подруг. Даже однажды на месяц уехала. Последний год жили, как на бомбе, которая вот-вот взорвётся. Больше не появлялся. Только звонит изредка и гадости говорит. Аня сейчас в себя пришла, а то вообще страшно было смотреть на неё — шарахалась от всякой малости.

Я договорила — и удивилась: такими вещами не делятся с… ну, с мужчинами. Почему мне так захотелось пооткровенничать с Сергеем? Наверное, в ответ на его откровенность по поводу Андрея?

Его ладонь спокойно лежала на моих пальцах. Некоторое время я смотрела на неё, потом подняла глаза. Почти одновременно поднял глаза и Сергей. Я покраснела, а он — чёрт побери! — улыбнулся. Чему — хотелось бы знать?!

В дверь постучали, и он не спеша убрал руку.

— Войдите, — сказала я.

На пороге оказалась Марина Львовна. С минуту она удивлённо смотрела на нас, а потом усмехнулась и сказала:

— У вас здесь уютно, Оля.

— Проходи, не стесняйся, — тоже усмешливо предложил Сергей. — Оля ко всему прочему очень гостеприимный человек. Ты пришла поболтать со свежим человеком? Мне удалиться?

— Тебя ищет Андрей — с каким-то вопросом по хозяйству.

Сергей снова улыбнулся, без усмешки — мне и выехал в открытую матерью дверь. А Марина Львовна присела в кресло, подтащенное к кровати ближе, и мы немного поболтали. Слава Богу, ей никто не говорил, что я успела тут натворить! В смысле, она не знала про недавний случай со студентами, про заигрывания её сына со мной.

Мы легко поболтали о том о сём. Немного сложнее было её убедить: то, что я делаю, поможет Сергею. Выслушав меня, она покачала головой:

— Трудно во всё это поверить, глядя на его ноги.

— Вы знаете, Марина Львовна, хорошо, что вы увидели его ноги только сейчас, а не две недели назад, — вздохнула я. — Честно говоря, тогда я тоже сомневалась.

— Но не сейчас?

— Не сейчас.

Она вышла от меня успокоенная, а я… Я снова прикусила губу, глядя на закрытую дверь. Мне хотелось ей понравиться. Я смотрела в её внимательные зелёные глаза — глаза её сына. Смотрела на её спокойное, сильное, поразительно красивое, несмотря на возраст, лицо — и вспоминала лицо Сергея… Марина восприняла меня как книгу. Она прочитала меня, вникла — и положила на отдельную полку, со справочниками и с тетрадями домашних рецептов. Я — для неё всего лишь представитель нетрадиционной медицины, временный гость в этом доме. Посторонняя.

Андрей сказал, она наведёт порядок в доме, но… Кто наведёт порядок в моей душе?

Чувствуя, как к глазам подступают горячие слёзы — ни с того ни с сего! — я поспешно схватила наушники и врубила музыку, пожалев, что стены здесь не самые плотные: поорать бы с певцами — хоть на ля-ля-ля!.. А ещё пожалела, что нельзя напиться — не потому, что нехорошо перед всеми, а потому что меня от спиртного обычно тошнит страшной тошнотой… А ещё пожалела, что нельзя сбежать — одной! — в лес, потому что подведу Вадима… Руки тряслись — и я поняла, что вязать не смогу.

Кот заглянул мне в глаза и медленно прошёл с кровати на подоконник, где встал на задние лапы и, упираясь передними в нижнюю раму форточки, сладостно потянулся.

Сердито вытирая слёзы, я решила: раз у нас с Вадимом нет договорённости насчёт сада, значит, хотя бы в саду могу погулять, пока он отсыпается после ночной. До обеда, когда меня могут хватиться, ещё времени достаточно. Написала записку: "Я в саду", бросила её между дверью и кроватью и махнула через подоконник — следом за Стахом. Тот мелкой рысью бежал по тропинке впереди меня — хвост кверху, изредка оборачиваясь, словно был очень рад, что я сообразила наконец пойти погулять… Уже на полюбившемся заборчике вспомнила: опять забыла взять мобильный телефон. Попереживала. Абонент недоступен… А потом насупилась: а мне нравится быть недоступной!

Сегодня я странно сидела здесь, среди малины и вишни-"плакучки". Мир как будто опустил на меня мягкий купол, заставив слушать целый хор птиц под аккомпанемент шелестящего листьями и травами ветра. Бездумно застыв с горстью ягод в ладони, я сидела под этим куполом, и плечи постепенно опадали в каком-то облегчении… И странные мысли начали вплывать в моё личное пространство. А может, я зря томлюсь Бог знает чем? Может, я одиночка? В жизни у каждого есть своё предназначение. Может, это моё — быть в одиночестве? И смотреть на мир с его событиями со стороны?

Не знаю, куда бы увели меня такие мысли, не раздайся мерный звук, от которого я снова сжалась. Стах, лежавший на лопухе, вздёрнул уши и вопросительно посмотрел на меня. Я покачала головой и, ссутулившись, затаилась.

— Оля, ты здесь?

Ага, боится въезжать! Помнит, как я вытаскивала его кресло на дорожку.

Нет меня здесь!

— Заеду, застряну — вызову всех по телефону!

Нашёл, чем пугать! Шантажист несчастный!

Хрустнула сломанная веточка под колёсами… Ррр… Решился всё-таки!

Я со вздохом встала. Опоздала. Он пригнул голову — белые волосы коснулись коленей — и въехал ко мне… Ладно, если что — моторчик в работу и выволочем.

— Ты прячешься, или мне только так кажется?

Такой постановки вопроса я не ожидала. А правда, я прячусь? Скорее всего — да.