* * *

– … Илюха, я твоей тетке сегодня предложение сделал! – обернулся Андрей к мальчишке, притормозив у школьного крыльца. – Ты как вообще к этому относишься? Не против?

– А Леська что? – поднял он на него большие светлые глаза.

– А тетушка твоя с предложением согласилась! – придав голосу немного смешливой церемонности, важно кивнул Андрей. – Так что будем жить, как умеем… За тобой в котором часу заехать?

– У меня шесть уроков. Часа в три, наверное? А мы правда в магазин поедем?

– А то! Договорились же!

– Только, знаешь, я должен тебя предупредить – там все дорого… Там одна кисточка треть Леськиной зарплаты стоит…

– Да ладно! Не дороже денег твоя кисточка. В три я за тобой заеду. Жди меня на крыльце. Пока!

– Пока…

Выйдя из машины, Илья долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Кто-то легко тронул его за плечо, и он обернулся, ткнувшись взглядом в конопатое лицо бывшего обидчика Селиванова.

– Слушай, Быстров… А кто он тебе, этот мужик? Новый папаня, да?

– Ну да… Вроде того, получается… – пожал плечами Илья, улыбнувшись.

– Круто! Повезло тебе, Быстров! Классный мужик, сразу видно, при бабках. И тачка у него классная. Ты это… Если кто будет на тебя наезжать, ты говори… Ага? Мы с пацанами разберемся.

Слава богу, школьный звонок задребезжал вовремя. И благодарить Селиванова за доброе, но весьма сомнительное предложение не надо. Развернувшись, Илья весело запрыгал по школьным ступеням – не хотелось опаздывать на урок истории. Тема была очень уж увлекательная, про декабристов. Интересные люди. Богатые, вельможные, но все блага в одночасье отринувшие. Почему? Так хочется подойти поближе к этому «почему», покопаться в нем. Они ж предполагали, наверное, что восстание неудачей закончится? Значит, и власть для них не самоцелью была? Хотя вопросы эти наверняка на уроке и не поднимутся. И задавать их учительнице тоже нет смысла – на смех поднимет. В прошлый раз, например, вообще заявила: «У меня, Быстров, здесь обычный школьный урок, а не духовный спиритический сеанс…»


– Андрей Андреевич, вас директор просил зайти, как появитесь, – выплыло из-за компьютера навстречу вошедшему в приемную Андрею строгое, но приятное лицо секретарши Натальи.

– Хорошо, зайду, – бросил ей на ходу Андрей.

– Нет, вы прямо сейчас зайдите, прошу вас! Андрей Васильевич сказал – сразу, как придете! Он, знаете, сердился…

– Хорошо. Я сейчас зайду.

Развернувшись, он, как был, в пальто, решительно толкнул дверь отцовского кабинета, шагнул через порог.

– Ты, говорят, на меня сердишься?

– Нет, с чего ты взял… – поднял на него задумчивые глаза отец. – С чего бы мне на тебя сердиться? Вот завидовать – это да. Последние дни смотрю на тебя и завидую.

– Хм… Чему завидуешь?

– Да от тебя жизненным удовольствием за версту прет, руками потрогать можно! Что, баба классная попалась, да? Я в молодости тоже от баб настроением зажигался. Бывало, бывало дело. По утрам гору свернуть мог, такая сила внутри появлялась! Когда ты мне ее покажешь, сынок? Познакомь, интересно же!

– Что она, картина, чтоб ее показывать? – недовольно пробурчал Андрей, отводя глаза в сторону. – И вообще, у тебя это звучит как-то… не так. Я не хочу о ней в таком тоне разговаривать.

– Ого… Что, дело серьезными отношениями пахнет? Может, тебя и влюбиться, не приведи господи, угораздило?

– Да. Угораздило. И я этому рад. И вообще это мое дело! Только мое!

– А если угораздило, так покажи свою бабу, не жадничай. Что в этом такого, не понимаю? Чего ты над ней, как царь Кощей над златом, чахнешь?

– Я не чахну. Просто не хочу, и все. Боюсь, сглазишь.

– Да ладно… Уж поверь своему старому отцу, он знает в женщинах толк. А ты в этом вопросе вообще мальчишка неопытный – просидел столько лет на одном месте, толстым Анькиным задом придавленный. Я же сразу оценю…

– Нет. Не надо мне твоих оценок. И толковости твоей не надо. Придет время – познакомишься. А пока не хочу. Она у меня женщина скромная.

– Хм… Скромная, говоришь? Что ж, не самое хорошее бабское качество – скромность. А она, часом, по внешности – не копия ли твоей Аньки?

– Слушай… Отстань, а? – едва сдерживая накипь раздражения, глухо проговорил Андрей. – Я же сказал – потом.

– Ладно, иди. Не больно-то и хотелось, – вяло махнул рукой Командор, утыкаясь в разложенные на столе бумаги.

– Обиделся, что ли?

– Нет. Мне чувство обиды незнакомо. Потому что не родился на свет человек, от которого я бы снес обиду. А кто родился, того уже в живых нет… Понял? А поскольку ты есть мой сын, то тебе все можно. От тебя – не обида. От тебя – милые мальчишеские капризы. Не более того. Ладно, иди… Мне работать надо.

Однако работать он больше не смог. Села заноза в голову, шевелилась обидной досадой. Нет, что этот наглый парень себе позволяет? Да он в ногах у него должен валяться, провидение благодарить за подарок в виде такого отца! Конечно, личная мужская жизнь – территория неприкосновенная, в этом он с ним согласен, а с другой стороны – он же не чужой ему! Он же свой! Он же отец… Он, в конце концов, никогда им не был, и это тоже надо понимать! Любое новое состояние для человека непривычно. Тем более такое – состояние неожиданного отцовства. Оно трудное и незнакомое и трепыхается болезненно и уязвимо, как пересаженное из другого организма сердце. Но видит Бог, он старается, он изо всех сил радуется этому новому состоянию. В конце концов, он безмерно счастлив, если выражаться высоким штилем… А если так, то нет у Андрея никакого права оскорблять его в лучших отцовских чувствах. Не наелись пока его мужские инстинкты сладкими родительскими ощущениями, им большего надо, им единения подавай, отцовой-сыновней близости, и по самой полной программе. Он имеет право, он отец!

– Наташа, позови ко мне Игоря Хрусталева. Который охранником на входе стоит. Высокий такой, красивый. Ты тихо к нему подойди, поняла? Так, чтобы Андрей не видел, – проговорил он решительно в селектор.

– Хорошо, Андрей Васильевич. Сделаю.

Голосок Наташин стих, селектор ласково щелкнул, мигнул зеленой кнопкой. Задумчиво откинув красивую седую голову на спинку кресла, он мягко побарабанил фалангами пальцев по коже подло котников, нахмурил слегка кожу на лбу. Да, с Игорьком нехорошо получилось, конечно. Да и с Иванычем, его отцом, тоже. Так с преданными людьми не поступают, он этой аксиоме всегда следовал. А с другой стороны – на каком месте он должен Андрея на фирме держать? У него ж образования нет, даже самого мало-мальского. Слесарюга из автосервиса, ноль без палочки. Место начальника службы охраны – для него самое то. А отец и сын Хрусталевы и без должностей переморгаются, ничего страшного с ними не произойдет. Из дома же он их не выгоняет, в конце концов…

– Звали, Андрей Васильевич? – тихим приятным тенорком прозвучал от двери вежливо-почти тельный голос Игоря.

– Да, Игорек, заходи… Чай-кофе будешь? А может, коньячку?

– Нет, спасибо.

– Ну, тогда сразу к делу?

– Слушаю, Андрей Васильевич.

– У меня к тебе будет поручение самого деликатного свойства, Игорек. Этого я не могу доверить никому, кроме тебя. Ты парень свой, я тебя с малолетства знаю.

– Я сделаю все, что вы скажете, Андрей Васильевич. Вы можете на меня рассчитывать в любом вопросе. Абсолютно – в любом. Даже в самом интимном.

Игорь так преданно глянул шефу в глаза, что самому приторно стало. Переборщил, наверное. Хотя у шефа ни один мускул на лице не дрогнул, лишь выскочила из глаз маленькая искорка глумливой насмешливости, вроде того – эка ты, брат, загнул с интимностью-то…

– Нет, моя просьба не представляет собой ничего сверхособенного. Надо просто узнать, с кем встречается мой сын Андрей. Что за женщина, из каких кругов, возраст, семейное положение, ну и так далее… Хочу удовлетворить свое отцовское любопытство, не более того. Справишься? Но только так, чтоб Андрею и в голову не пришло, что…

– А я уже сейчас готов вам сообщить всю информацию об этой женщине, Андрей Васильевич. Абсолютно полную. Хотите?

– Да? Но как ты…

– Да случайно. Совершенно случайно. Это моя бывшая жена, Леся Хрусталева. Вы ее должны помнить…

Он сглотнул и будто заволновался сильно, опустил взгляд себе под ноги, замолчал.

Командор посмотрел на него с недоумением, потом протянул задумчиво:

– Бывшая жена, говоришь? Странно… Нет, я ее совсем не помню.

– Ну как же, Андрей Васильевич! Вы должны ее помнить! Вы же… Вы же…

– Ах, да-да, была там какая-то история… Точно, была! Погоди… Кто ж у меня тогда в женах ходил? Валентина, что ли? Точно, Валентина! То бишь Валерия. Модная была актрисулька, популярная – жуть. Красивая женщина, жаль, что спилась. А твоя баба мне тогда просто под руку попалась, ты извини… Оно как-то случайно все вышло. Хотелось, понимаешь ли, Валентину ревностью расшевелить. Мне вообще все равно было, какую бабу под глазок камеры в спальню заволочь… Главное, чтоб убедительно было.

– Так это… Это вы сами кассету в телевизор сунули?… Чтобы… Чтобы все увидели?

– Ага. Сам. Я ж говорю – твоя жена мне тогда первой под руку попалась! Она, кстати, и не сопротивлялась совсем. Шла, как овечка на заклание. Дура она у тебя была. А кстати, чего ты с ней развелся-то? Ко мне приревновал, что ли?

– Н-нет… Я не ревновал. Меня отец заставил. Сказал, что она фамилию опозорила. И вроде как на вас сослался, что вы развода потребовали.

– Я?! Развода? Да ну, зачем… Я эту историю и забыл тут же, если честно. А ты уверен, что мой сын… он с этой твоей бывшей время проводит? Она кто сейчас?

– Да никто… Кем ей быть? Сами же говорите – овечка. Живет, с хлеба на воду перебивается. Комнату в спальном районе снимает. Сестра ей ребенка подкинула, а сама квартиру продала и в Америку смылась. Теперь она ее пацана растит, так и живут.

– Ого! Там еще и ребенок есть. Что ж, понятно… А как думаешь – серьезно у него с ней?