У директора вырезали грыжу в прошлом мае, а до этого он несколько недель ходил с кишками наружу. Кошка мистера Коллинза, историка, насрала у него дома, и он три дня не убирал какашки, потому что ждал, когда они засохнут. А жена мистера Коллинза умерла от рака кишечника год назад, может быть, эти события как-то связаны, как ты думаешь, Беи? У историка мистера Уэллса был роман с географичкой миссис Стентон. И так далее.

— Только это все между нами, никому ни слова, Бен, договорились?

Как он мог возражать? Не так-то часто ты можешь посмотреть на жизнь школьных учителей глазами взрослого человека, а уж тем более глазами привлекательной молодой женщины. Бен был без ума от нее. Да, абсолютно все думали так же. Она только что закончила колледж, это была ее первая работа, и одевалась она так же, как все девчонки, только что окончившие школу. За несколько недель напряжение между Беном и Али Янг исчезло, они прекрасно ладили.

Над ними даже стали подшучивать, а приятели Бена то и дело его дразнили. Порой у Бена даже были фантазии, в которых все становилось реальностью.

Но потом произошел случай, который изменил все. Она стояла на одном из стульев за кулисами и совершала какие-то махинации с одним из прожекторов, как вдруг оступилась, свалилась со стула и упала на спину вверх ногами. Бен ринулся, чтобы помочь ей, весь в возбуждении и смятении, потому что видел ее трусы. Он почувствовал себя еще более смущенным, когда попытался оправить ее одежду. Вообще-то, это выглядело вполне естественным, ненадуманным движением. Но Бен знал, что делал: он не мог удержаться и не прикоснуться к ней.

— Спасибо, Бен, я сама справлюсь, — пробормотала она.

Он неловко улыбнулся и весь покраснел, осознавая, что преступил черту дозволенного. Но она улыбнулась ему в ответ.

— Тебе понравилось? — поинтересовалась она.

— Извините, мисс. Да, мисс.

— Тогда как на счет этого… — И она изобразила перед ним несколько нелепых танцевальных па, задирая юбку и виляя попой. Это длилось всего секунду, но Бен был сражен наповал. На ней были совсем крошечные трусики, одни веревочки! В ту же секунду он почувствовал себя совсем ребенком.

Она залилась густой краской, когда вдруг поняла, что только что произошло.

— О боже, мне не надо было этого делать! Давай сделаем вид, что ничего такого не было, — затараторила она и замахала руками, словно отгоняя от себя то, что только что сделала.

— Я никому ничего не скажу, мисс.

Он сдержал свое слово: ни одна живая душа не узнала об этом. Ни Дино, ни Джонатан — никто. Он решил вести себя как ни в чем не бывало, но этот случай положил конец их отношениям. Резко прекратились их долгие разговоры об освещении и звуковой аппаратуре, равно как и сплетни, и беззаботная болтовня. Бен все понимал. Она была учительницей, при этом задрала перед ним юбку. Это было волшебно, но одновременно было ужасно глупо так поступить. Только представьте, если бы это случилось с Дино или с Джонатаном — за час об этом бы знала вся школа! Она потеряла бы работу. Она отдалась во власть его молчанию, но при этом их отношения разрушились. Она преступила черту дозволенного, и теперь между ними лежала пропасть, она во что бы то ни стало пыталась держать дистанцию.

Бен грустил, но его восхищала ее непосредственность и безрассудство. Она была совсем не похожа на остальных: к ученикам она относилась как к людям, а не как к полуфабрикатам, которые надо было еще готовить. Несколько следующих лет его преследовало воспоминание о ее попке, обтянутой крошечными трусиками, и ему казалось, что он сходит с ума. Фантазии не оставляли его в покое.

Бен знал толк в фантазиях. Они сплетались, словно прутья огромной корзины, вокруг его спальни. Они могли быть похожи на правду. Например, он случайно оступается и падает на нее, и они вместе летят в огромный контейнер с костюмами, что стоит за кулисами; и она закрывает крышку, и они оказываются в темноте… Или — он встречает ее в пабе, они пропускают стаканчик-другой, а потом — хе-хе! Были и фантазии, лишь отчасти похожие на правду: как она разрешает ему стянуть с нее трусики и показывает ему свою попку. Были и такие, которые вообще не имели никакой связи с реальностью: например, о том, как он шантажирует ее и заставляет с ним переспать; или, как она решает стать монахиней, но перед тем как навсегда попрощаться с плотскими наслаждениями, хочет устроить с ним страшную оргию… Все эти истории объединяло одно: они никогда с ним не происходили, да и не могли произойти. Это были фантазии, в этом-то все и дело.

Постепенно одни сюжеты теряли свое очарование и уступали место другим. В реальности он почти не видел ее. Весь следующий год он не участвовал в школьных спектаклях, и она никогда не спрашивала его почему. Однако Бен продолжал держать слово. Никто не знал об их тайне, и никто никогда не мог о ней узнать, он был тверд в своем решении. Сотни раз он мог проболтаться и рассказать историю о том, как она задрала юбку и покрутила перед ним попой, но он всегда сдерживал себя. Ему хотелось сказать ей, что он делает это ради нее, чтобы она не сомневалась в его молчании и в том, что он понимает, отчего она отдалилась от него. Он знал, что она до сих пор переживает на этот счет, потому что иногда ловил ее встревоженные взгляды. Она вовсе не хотела проверить его актерские способности, чтобы поставить ему оценку по актерскому мастерству, это было исключено. Каждый раз это был медленный, изучающий взгляд. В нем не было и следа беспокойства, в нем читалась страсть. У мисс Янг были свои собственные фантазии.

Прошел еще один год. Теперь уже на долю Бена не выпадало и странных взглядов. Когда начался новый школьный год, Бену опять предложили заниматься светом и звуком на рождественском вечере. Соблазнительный танец с мелькающей попкой остался для Бена детским воспоминанием, ведь прошло уже три года. И он спокойно отправился на первые технические репетиции, помогая разобрать и установить вещи за сценой. И опять он поймал на себе странные изучающие взгляды и подумал, что, должно быть, она все еще беспокоится насчет их тайны.

Все изменилось в тот вечер, когда ей надо было идти на театральный склад за прожекторами. Бен отправился с ней в город, чтобы помочь.

Первые десять минут она вела светскую беседу, потом замолчала. Бен попытался сосредоточиться и найти силы, чтобы заговорить первым.

— Вы знаете, я никому ничего не говорил, — выдавил он из себя.

Она вздрогнула на своем сиденье.

— Что? Что ты говоришь?

— Я ничего никому не говорил: ни моим друзьям — вообще никому. О том дне, когда вы упали с лестницы. Я никому ничего не сказал.

Повисла тяжелая пауза, во время которой она сосредоточенно вела машину. Бен продолжал.

— Я просто хотел, чтобы вы это знали, я думал, вы можете переживать по этому поводу. Так вот, вам совсем не о чем переживать, потому что я никому ничего не говорил.

Дальше они ехали в тишине. Бен переживал: может быть, ему следовало держать язык за зубами.

— Я это ценю, Бен. Я ценю, что ты мне это сказал. Я думала, что ты наверняка рассказал об этом кому-нибудь.

— Нет, я этого не делал.

— Вообще никому?

— Никому-никому!

— Хорошо, я тебе верю. Знаешь, почему я тебе верю?

— Нет, — промолвил Бен.

— Потому что ты сам об этом заговорил, я тебя ни о чем не спрашивала. А если бы я тебя спросила, рассказал ли ты кому-нибудь, ты бы обязательно сказал «нет». Ты не мог бы ответить по-другому. Так что я знаю, что это правда. Понимаешь?

— Да, да, теперь я понимаю, — нервно ответил Бен. На самом деле он не был уверен в том, что понимал, о чем она говорит.

— И ты волновался, что я переживаю, — добавила она.

— Я догадывался, что вы переживаете, по тому, как вы на меня смотрели, — заметил Бен.

Она засмеялась — он не имел ни малейшего представления отчего.

— Ты очень взрослый, ты знаешь об этом? Очень взрослый.

— Спасибо, — промямлил Бен.

Конечно, он знал это. Он выглядел мужчиной по сравнению с Дино и Джонатаном, каждый из которых был в какой-то степени ребенком. Было очень приятно, что кто-то говорит ему об этом.

— Ты даже более взрослый, чем я… в некотором смысле, — добавила она.

— Не знаю, — смутился Бен.

— Ну, например, ты никогда не показывал мне свою задницу, правда? — спросила она, а потом промолвила: «И все остальное».

Она смотрела в сторону и улыбалась. Бен улыбнулся в ответ, и его сердце начало колотиться, как сломанный часовой механизм.

Находясь в театральном складе «Стрейлер», мисс Янг была быстрее молнии. Она быстро выбрала прожекторы, хотя раньше это у нее занимало кучу времени, и на обратном пути предложила заехать к ней на чашку кофе, раз уж они так быстро управились.

Бен неуклюже сидел на диване, попивая кофе, который она наспех приготовила, а она продолжала восхищаться его честностью и порядочностью.

— Это вопрос доверия, — уверяла она его. — Ты сохранил наш маленький секрет.

Впоследствии Бен провел много часов, пытаясь разобраться, какова же была вероятность того, что произошло дальше. Он пришел к выводу, что было еще шестьсот тысяч возможных поворотов развития событий, но он не уставал удивляться, что все случилось именно так. Она начала говорить о мальчишках и девчонках, а потом о Бене и девчонках. Узнав, что у него нет девушки, она захотела выяснить, какой у него сексуальный опыт. Бен, который совсем потерял почву под ногами, заметил, что это очень личный вопрос. Она одобряюще кивнула. После этого она встала, разгладила складки своей юбки и улыбнулась.

— Извини, но я очень давно хотела сделать это, с того самого дня, как показала тебе свои трусики, — проговорила она.

После этих слов она приблизилась к нему и поцеловала его долгим, страстным поцелуем. Бен ответил на ее поцелуй — и она почти забралась на него. Ее руки гладили его по лицу и забрались под свитер. Подчиняясь внезапному всплеску гормонов, он положил свою руку ей на бедро, а потом спустился ниже. Она расстегнула блузку, и Бен моментально проник туда и почувствовал в своих ладонях ее грудь. Он понял, что сейчас задохнется от перевозбуждения, и попробовал сесть.