Джиллиан Додд - Тот самый парень

– Все считают, что тебе нужно возвращаться к жизни, – утверждает Дэнни.

– У меня больше нет жизни.

– Бред. У тебя много друзей, которые заботятся о тебе, и я уверен, что, если бы ты могла спросить своих родителей, они сказали бы тебе то же самое, – говорит Дэнни, начиная сердиться.

Я смотрю на Филиппа:

– Ты поддерживаешь идею Дэнни?

Я думала, что это никогда не сработает.

Но он кивает.

– Вообще-то наши мамы согласны с этим. Твои родители не хотели бы, чтобы ты пропустила бал, – сообщает мне Дэнни.

Потом вклинивается Филипп:

– И мы уж точно не позволим тебе пойти туда с Джейком.

Ладно, теперь я понимаю. Очевидно, Дэнни – меньшее из зол.

– То есть… ну ладно, – говорит Дэнни, – у тебя же все есть, да? Все уже спланировано?

– Ага, – я колеблюсь.

– Отлично! – восклицает Дэнни, а потом одаривает меня целомудренным, но все же сладким поцелуем. – Мне нужно возвращаться в Линкольн. Позвони мне. Расскажешь, как ты, или можем просто поболтать. Могу ли я что-то сделать? Тебе что-то нужно?

– Нет, кажется, твоя мама и миссис Мак позаботились обо всем.

Так и было.

Я многим обязана этим женщинам. Но знаю, что они сделали все это не только для меня, но и для моих родителей. Они и их любили, и таким образом выразили эту любовь.

– Суббота. Шесть часов. Не заставляй меня ждать, – с улыбкой говорит Дэнни и уходит.

Я смотрю на кухню, и воспоминания отчетливо проплывают перед глазами.

Я сижу за столом и помогаю маме делать особенный шоколадный торт на папин день рождения, Я жду не дождусь, когда смогу слизнуть остаток жидкого теста с венчика.

Мы с мамой печем сахарное печенье на Рождество, в то время как папа устанавливает елку.

Я отворачиваюсь от этих воспоминаний и бегу наверх в комнату родителей. Там меня накрывает еще одна волна воспоминаний.

Я приношу маме завтрак в постель на день матери. Я пыталась сделать сюрприз, но пришлось заставить ее остаться в кровати. Я приготовила ей тост с арахисовым маслом и молоко. Хотя, кажется, я сама съела бóльшую часть завтрака.

Я бегу и ныряю под их одеяло, когда приходит время ложиться спать, потому что хочу спать с ними, а не в своей кровати. Папочка притворялся, что не может меня найти. Он прыгал на кровати, засовывал руку под одеяло и щекотал меня. Потом я запрыгивала ему на спину и ехала так до своей комнаты.

Я лежу в кровати с ветрянкой, смотрю телевизор весь день, ем крекеры и пью напиток «7 Up».

Мы с мамой играем в карты и смотрим фильмы.

Мама и папа зовут меня лечь между ними, когда мне снится плохой сон.

Такое впечатление, что сейчас я нахожусь в кошмаре. Закрываю глаза.

Кажется, я стала любителем воспоминаний.

Хотя воспоминания и заставляют меня плакать, от них мне становится тепло. Мне нравится это чувство. Я сажусь на пол гардеробной папы и мысленно представляю, как он надевает костюм. Тем вечером он выглядел так красиво…

Мама подбегает, чтобы ей застегнули молнию на платье. Мне нравится, как он целует ее в шею и говорит, что она красивая. Нравится, как она краснеет. Они были так влюблены…

Я хватаю фланелевую рубашку папы и надеваю поверх блузки. Я так старалась держать все под контролем на протяжении всего этого испытания, пыталась не развалиться, с гордостью представлять свою семью. Быть стойкой и справиться со всем.

Больше не могу…

Я бегу обратно в их комнату, падаю на большую кровать и капитулирую.

Совсем. Безоговорочно.

Что-то во мне ломается, и я плачу, всхлипываю и рыдаю, как никогда раньше. Мне в жизни не было так больно. Я даже не думала, что можно испытывать столько боли.

Можно было бы подумать, что слезы закончатся, но нет. Я просто плачу, плачу, плачу…

И плачу.

Парень садится на кровать и качает головой, а потом обнимает меня.

– А я все думал, когда ты наконец сдашься.

Кажется, у меня нет сил ответить, поэтому я просто зарываюсь лицом в его рубашку и продолжаю рыдать.

Утром в пятницу я просыпаюсь, ощущая упадок сил. Я наконец приняла ту таблетку.

Смотрю на часы и вижу, что уже почти десять, поэтому я спускаюсь вниз на кухню.

На стойке я нахожу записку от мамы Филиппа.

Там написано: «Ушла по делам. Вернусь к двум».

У меня есть четыре часа на себя.

Что мне делать?

Обычно я бы наслаждалась четырьмя часами безмятежности или позвонила бы Джейку и пригласила бы его к себе. Но теперь? Ну, Джейк, хоть он и приходил навестить меня и вел себя вежливо, – не вариант. Не думаю, что смогу насладиться тишиной.

Я просто чувствую себя одинокой и начинаю думать о родителях.

К тому же я нервничаю. Словно мне нужно что-то делать.

Словно я не могу сидеть в одиночестве.

Возможно, сегодня я пойду в школу. Там по крайней мере постоянно что-то происходит. Я чувствую какое-то беспокойство после похорон. Странно, но когда я дома – а мой дом пока что у Филиппа, – я ощущаю необходимость пойти и что-то сделать. Потом, когда добираюсь туда, я хочу лишь вернуться домой. Я чувствую, что должна что-то искать.

К несчастью, боюсь, то, что я ищу, найти нельзя.

Я не могу вернуть родителей.

Если я поспешу и подготовлюсь, то успею в школу на урок продвинутого английского. Это мой любимый урок. Мы читали пьесу «Наш городок». Главная героиня Элизабет умирает, но не хочет покидать живых. Одна из важных строчек книги, которую я цитировала на похоронах, звучит так: «Есть такие люди, которые понимают, что такое жизнь, пока они живы? В каждый, каждый миг жизни?» Этими словами Эмили пытается сказать, что мы должны больше ценить каждый день жизни. После смерти она понимает, что жизнь состоит не только из особых событий и встреч. Нужно видеть чудо в повседневной жизни и не упускать возможности.