В доме четыре спальни — хозяйская, Димина и две пустые. На Диминой двери красуется кривая надпись «Не входить». Я выбрала единственную спальню на первом этаже, чтобы быть подальше от детской. Хотя боюсь, что Дима всё равно услышит мой крик. Ничего не поделаешь, даже снотворное не могу принять, раз ребёнок болеет.　

— Правильно выбрала, — улыбнулся Игорь. — Отсюда отличный вид на море. Лара, знаешь… некоторые случайности не случайны.　

— Знаю.　

Понятия не имею, на что именно он намекает, но не собираюсь выяснять. Более того, упорно стараюсь не думать о вмешательстве судьбы в мои планы. Я всего лишь помогаю женщине, которой сейчас труднее, чем мне.　

— Спасибо, Лара.　

— Не за что.　

— Осталось найти деньги. Или давай сделаем проще: я сам оставлю вам денег на несколько дней.　

Игорь полез за бумажником, но я протестующе замахала руками. Я не беру чужих денег, это — одно из моих многочисленных утомительных правил.　

— Забей. Потом рассчитаемся.　

— Уверена?　

Я обвела взглядом выбранную мною спальню и насмешливо вздёрнула бровь. Разительное отличие от пристройки, которую я сняла с таким трудом. Двуспальная кровать с клетчатым покрывалом, телевизор на стене, шкаф-купе. А на противоположной стене — большое окно, за которым ощущается море. Не видишь, но знаешь, что оно там, и от этого становится легче дышать.　

— Можно я скажу кое-что очень неуместное? — Игорь неловко топчется у двери, трётся плечом о косяк.　

— Раз уж заинтриговал, то говори.　

— В тебя можно влюбиться с первого взгляда.　

— Может, с первого крика? — Я иронизирую, потому что чувствую в Игоре игрока. Всё дело в моей недоступности, в отвержении мужчин. Это разжигает азарт.　

— Может, и так. — Игорь не засмеялся. — У меня нет ни малейшего шанса, да?　

Игорь из тех мужчин, кто преувеличивает, драматизирует, быстро загорается и также быстро угасает. Если не получает желаемое, то взрывается и делает глупости. Хотя не стоит рубить с плеча, может, он и не такой. Сейчас он добрый, совестливый и заботливый. Даже немного трогательный. Надо поставить галочку в блокноте, чтобы запомнить, что однажды я встретила хорошего парня. Смотрю на него во все глаза, как на достопримечательность, и улыбаюсь. Запоминаю навсегда, чтобы знать, что чудеса реальны, что я, наконец, не ошиблась. Он действительно хороший парень.　

— Нет, Игорь, у тебя нет ни малейшего шанса.　

— Спасибо, что ответила честно. И за помощь тоже. — Он либо не обиделся, либо отлично маскирует эмоции.　

— Иди уже.　

— Дай мне номер своего телефона.　

Достаю телефон из сумочки, пытаюсь вспомнить пароль. Я купила его два дня назад, поэтому не помню ни пароль, ни номер.　

— Скажи свой, я позвоню.　

— Ты не знаешь свой номер?　

— Нет, а что? Я же себе не звоню.　

Игорь ждал звонка, а я мысленно ругалась, надеясь, что он перестанет анализировать каждый мой поступок. Лучше бы я осталась для него незнакомкой, не позволила зайти в моё купе или закричала о помощи.　

Хотя я знаю, что кричать бесполезно. Однажды я пыталась, кричала, молила о помощи, пока не поняла, что это бесполезно. Тебе всё равно не помогут. Никто.　

Игорь уходил медленно и с неохотой, снова предлагал остаться на ночь, давал ненужные советы. Тянул время, стоял слишком близко, всё ещё на что-то надеясь. А когда ушёл, тишина стала мёртвой. Чёрной. Нестерпимой. Заперев дверь, я прошлась по дому, зажигая свет, потом включила телевизор. Не выдержав, поднялась наверх и постучалась в детскую.　

— Ты что, читать не умеешь? — буркнул Дима в щель.　

— Я собираюсь перекусить. Сделать тебе что-нибудь?　

— Я взрос-лый, — с нажимом, по слогам произнёс Дима и захлопнул дверь.　

— Тогда расскажи мне про свои лекарства, а то инструкция слишком сложная, — попросила я из коридора, надеясь выманить его из комнаты.　

Дверь медленно приоткрылась.　

— Тоже мне, медсестра, — пробормотал Дима, проходя мимо. — Навязалась на мою голову, туристка неумелая.　

— Слушай, а у тебя мороженое есть?　

— Нет, конечно, мне нельзя мороженое, — осуждающе глянув на меня, Дима зашёл на кухню. — На фиг ты свет везде зажгла, ещё вечеринку устрой!　

— Неплохая идея.　

Дима бросил на меня дикий взгляд и достал инструкцию.　

— Что тут непонятного? — тыкает тонким пальцем в ламинированный лист и кривит рот. — Написано же русским языком: ингалятор с красной наклейкой — три раза в день. С синей — только если нужно. Небулайзер мыть, как написано. Раствор для ингаляций в отдельном пакете.　

— А ферменты?　

— Только если понадобятся. У меня лёгочная форма. Неужели не заметно, что я в порядке?　

Смотрит на меня, прищурившись, оценивая. Вызывающе смотрит. Ищет сочувствие в моих глазах, чтобы прихлопнуть его в зародыше. Не любит говорить о своей болезни, но от себя не спрячешься. Уж я-то знаю.　

— Ты в какую школу ходишь?　

— В дурацкую. Мне пора спать.　

Привычными движениями Дима принял нужные лекарства, сделал ингаляции и направился к выходу.　

— А гимнастика?　

— Я не маленький, да и вообще, я здоров.　

— Можно послушать твои лёгкие?　

— Нет. — Красные пятна гнева поползли по его совсем ещё детским щекам. — Тебя пустили в этот дом, потому что тебе негде жить. И всё. Поняла? Мне ты не нужна. Если не хочешь вернуться в сарай, то оставь меня в покое!　

— Дима!! — зову, и он неохотно замирает на лестнице. Худенькие плечи дёргаются, готовясь к противостоянию.　

— Что ещё?!　

— Я знаю, что ты в порядке.　

— Отвали и не дёргай меня. Я собираюсь притвориться, что ты здесь не живёшь.　

Сколько ему лет? Одиннадцать? Если судить по нраву, то все семнадцать.　

Я осталась одна посреди чужого, ярко освещённого дома в городе, который должен был вернуть мне покой. А вместо этого растрепал меня ещё сильнее.　

Так бывает. Вокруг тебя драма, планы, опасения, ты купаешься в них, порой утопая, порой выбиваясь к поверхности. А потом раз — и тебя выбрасывает на совершенно незнакомый берег. Ты сидишь на песке, ошарашенно глядя по сторонам, и пытаешься угадать следующий ход судьбы.　



******

Спала я на удивление хорошо, вообще без снов. Проснулась в десять утра, в панике выбежала на кухню и обнаружила там Диму с большой коробкой хлопьев.　

— Это твой завтрак?　

— Ужин.　

— Может, тебе что-нибудь приготовить?　

— Нет.　

Вот и поговорили.　

Открываю холодильник, сканирую содержимое. Людмила Михайловна не разочаровала — на полках фрукты, овощи, мясо, полный ассортимент здоровой пищи. Делаю себе бутерброд, поглядывая, как Дима сражается с хлопьями. Растерзанная коробка валяется на полу, а он пытается разорвать плотный пакет. РаОткрываю ящик, в котором вчера заметила ножницы, протягиваю их, но Дима отворачивается. Настойчиво пытается разорвать пакет руками, пыхтит, тянет, смотрит на меня исподтишка. У него получается, хотя и не сразу, зато красиво, как новогодний салют. Большая часть хлопьев падает на чёрный кафель пола, остальное — на стол. В миску — совсем чуть-чуть.　

— Не голоден? — хмыкаю я, и Дима поворачивается и смотрит на меня с вызовом. Думает, что я стану ругаться, заставлю убирать, побегу за пылесосом. Но он не знает, что меня прибило к незнакомому берегу, что я потеряла привычный ритм и теперь стою рядом с ним, прислушиваясь и присматриваясь. Я не приспособлена к нормальной жизни, в которой есть дом, дети и завтрак вдвоём. Дима — мой единственный ориентир, я смотрю на него и надеюсь, что смогу научиться жизни, что он впустит меня в свою колючую уверенность.　

— Нет, не голоден. — Он так и стоит посреди разбросанных хлопьев. Рядом на столе　

— открытая бутылка молока. Я подхожу ближе, босая, наступаю на хлопья, стараюсь не морщиться от боли в подошвах. Кто бы знал, что будет так неприятно. Беру бутылку молока, отпиваю прямо из горлышка и оставляю на столе открытой. В груди зудит неимоверное желание убрать, подмести, доказать, что я способна со всем справиться и могу заставить Диму нормально позавтракать и наладить со мной отношения. Но я уже перестала быть собой и не ищу спасения в порядке и ритме. Плыву над обычным миром, над паникой. Меня захватило нечто большее, вернее, некто, стоящий рядом со мной — ещё один инопланетянин с огромными глазами. Мы похожи, потому что не вписываемся в обычную, среднестатистическую жизнь. Чтобы понять друг друга, мы должны сломать стереотипы. Я — взрослая, он — ребёнок, но Дима отверг мою помощь. А значит, я должна найти другой путь.　

— Я — туристка. — Сделав это очевидное заявление, я ступаю по хлопьям к окну и, опираясь на раковину, выглядываю наружу. Дом номер 63. Раза в два больше этого, современный, стильный. Из-за деревьев видна только часть фасада, но и этого хватает, чтобы паника пробилась сквозь ледяной панцирь. Сглатываю, отворачиваюсь и продолжаю: — Мне нужен гид.　

— Ты что, читать не умеешь? Распечатай брошюру и иди по городу. — Дима так и стоит посреди беспорядка, хлопья жёлтой пылью выделяются на белой футболке.　

— Я хорошо заплачу.　

— Я не знаю гидов.

Отвернувшись, Дима направляется к лестнице, оставляя на ковре след жёлтых крошек. Называю сумму, от которой он останавливается, как вкопанный, и качает головой.　

— Ты совсем безбашенная. — Но при этом стоит на месте. Размышляет.　

— Меня в детстве дразнили инопланетянкой.　

Ломаю первый стереотип, чтобы Дима знал, что и я тоже не такая, как все. Он оборачивается и удивлённо моргает, глядя на моё лицо.　

— И правильно дразнили. Позвони в туристическое бюро, пусть они порекомендуют тебе гида, — говорит раздражённо, но тихо и шагает на первую ступеньку. Всё ещё сомневается.